Его глаза горели огнем, и это сделало ее смелой. О, она бы умерла, если бы сейчас он отпустил ее. Все ее тело пылало, она задыхалась от охвативших ее чувств. Забыв все на свете, она прошептала:
– И нам хорошо вдвоем. Не так ли?
Он поглядел на ее губы. Яркие, пухлые, манящие. Он медленно закрыл глаза и приник к ним. Ах, этот вкус, этот аромат, нежность ее губ были так знакомы, будто он целовал ее сотни раз. Она была так близка ему, дорога, желанна… Целуя ее, он почувствовал, как разомкнулись ему навстречу ее уста, как, еще не искушенная, она сильно вздрогнула, ответила ему и сильнее обняла. «Она хотела этого», – пронеслось у него в сознании с запоздалым удивлением, и он забыл обо всем, целуя ее со все возрастающим желанием.
Рэйчел не нужно было учиться целоваться. Она поняла все мгновенно. Ее горячая испанская кровь, ее так долго сдерживаемый темперамент подсказали ей все. Она словно попала в родную стихию, захваченная страстью обнимавшего ее мужчины, и поддавалась ему, совсем не сдерживая себя; чувствовала его жаркие уста на своих устах… Потом на шее, на плечах… Его камзол упал с ее плеч, руки ласкали ее со все большей страстью, он целовал так жадно, словно хотел выпить всю ее кровь… Больше она не могла думать ни о чем, растворяясь в сладостной жажде его любви. Раскаяние следовало оставить на потом…
Она с радостью позволила ему раздеть себя, видела, как, отстегнув и отложив шпагу, он резко сорвал с себя рубаху. Рэйчел глядела на него как зачарованная. Он был таким сильным… таким притягивающим. Она гладила его плечи, сильные руки, грудь, запускала пальцы в волосы. А его прикосновения к ней… Как сквозь сон она увидела, что он расстелил на полу плащи, лег, увлекая ее за собой. Она уступала быстро, ей вовсе не хотелось ждать; когда он стал ласкать ее грудь, она вздрогнула с головы до ног, и в ней стало нарастать ощущение неимоверной радости.
– Стив, – прошептала она. – Я так давно люблю тебя… Я была так несчастна.
Она не понимала, что говорит, и, лишь на миг приоткрыв глаза, увидела счастливое изумление в его глазах. Его ласки доводили ее до исступления.
– Пожалуйста!.. – молила она, совсем не понимая, что именно она хочет. Но где-то в ней таилось какое-то невероятное, сводящее с ума напряжение. И освободить от него мог только он. Она всегда так хотела этого. Рэйчел понимала, что сейчас что-то произойдет, но именно этого она и ждала.
Когда он наконец нежно и бережно овладел ею, она даже не испытала боли, настолько сильным оказалось ожидаемое наслаждение. Она поднялась ему навстречу, зная, что именно этого он и ждет. Когда невольный стон вырвался из его груди, когда он прошептал ее имя… Так нежно, так бесконечно нежно… Каким-то остатком сознания Рейчел отметила, что именно ее имя, а не сестры, он повторил у самых ее губ. И еще подумала, что доставляет ему радость… Что же ей еще было желать? А потом была страсть. Сумасшедшая, упоительная, в которой движения обоих были подчинены какой-то непонятной силе, владеющей ими без их на то воли, уносившей их все дальше и дальше, но одновременно делающих все ближе друг к другу… уводя туда, к искрящимся далям, где рождается экстаз.
Потом она глядела прямо перед собой, не замечая текущих по лицу счастливых слез. Он целовал ее лицо и улыбался, и она, придя в себя, улыбнулась ему. Они не замечали, где они, не чувствовали холода, о чем-то говорили, почти не зная о чем. И опять целовались и целовались, сжимая друг друга в объятиях, прерывая поцелуи, чтобы опять их возобновить со счастливым смехом. Они вдруг забыли, что не принадлежат друг другу, что Стивен с приездом Робсарта считал, будто его женитьба на Еве уже не за горами, а Рэйчел забыла, что еще недавно ответила «да» другому, в которого, как считала, была влюблена.
Дивно, как вмиг изменился мир. Он стал другим, словно созданным только для них. Они даже не вспомнили об опасности, которой недавно подверглись, не видели убогости своего холодного обиталища.
– Ты восхитительна, – шептал Стивен. – Это тебя я искал всю жизнь.
– Я твоя, Стив, я так давно твоя. Всю жизнь…
– И ты скрывала!
Он чуть не сказал: «Что ты наделала?» Но не произнес этого. Существовал определенный барьер, сквозь который они не смели сейчас переступить из подсознательного страха разрушить дивное очарование, словно понимая, что тогда все исчезнет. Они наслаждались этим неожиданным, ослепительным счастьем, будто зная, что срок для него так краток…
Она чуть вздрогнула от холода, и он укрыл ее.
– Нам надо согреться.
Он подошел к стеллажам за новой бутылкой, и она, приподнявшись на локте, улыбнулась, проводив его взглядом. Глядеть на него было приятно. У него было такое сильное смуглое тело, мускулистые стройные ноги, широкая спина. Тугие мускулы так и перекатывались под гладкой кожей. Когда он вернулся и сел рядом, она прильнула к нему, ласково гладя его и словно удивляясь шелковистости и нежности его кожи.
Теперь они оба пили из горлышка бутылки. Рэйчел поперхнулась, струйка жидкости потекла по ее горлу, и Стивен склонился к ней, отставив бутылку, снова стал целовать ее. И опять был ураган ласк, поцелуев, объятий, а потом упоительное блаженство, которое они так легко и радостно дарили друг другу.
Мир уплывал.
Склоняясь над расслабленной, счастливой Рэйчел, любуясь ею, Стивен тихо шептал строки из «Песни песней»:
– Вся ты прекрасна возлюбленная моя, стан твой похож на пальму, груди, как виноградные кисти…
Девушка сонно и счастливо улыбалась, прикрыв глаза. Она не заметила, когда заснула. Покоиться в его руках было так надежно и упоительно, что она не ощутила, когда ее сознание начало затуманиваться. Пережитые потрясения и блаженная усталость растворились в глубоком успокаивающем сне. Лишь когда она стала мерзнуть и у нее от непривычно жесткого ложа заболело плечо, она проснулась и села, еще ничего не понимая спросонья.
Рэйчел заметила, что она одна в комнате.
Она видела свою разбросанную одежду, заметила, что укрыта несколькими плащами. Огонек свечи за стеклом фонаря тускло светил, вырисовывая контуры бочек и бутылей на полках вдоль стен. Но Стивена не было. Это показалось ей столь странным, что у нее промелькнула мысль, не пригрезилось ли ей все это. Но то, что она лежала нагая под плащами, указывало, что это не сон. Что это случилось и теперь она стала другой – стала женщиной.
Ее вдруг обуял страх. Что она наделала? Как могла?.. и где Стивен? От того, что его не было с ней, ей стало еще страшнее. Он ушел, понял, что они просто напились и совершили глупость. И теперь им надо молчать о том, что произошло, надо скрыть это от всех.
Рэйчел стала торопливо одеваться. И вдруг поняла, что плачет. Ей стало так больно… от тоски, страха и безысходности. Надо было как-то успокоиться. Начатая бутыль с коньяком все еще стояла на полу. Она сделала глоток и скривилась. Как она вчера могла пить эту гадость? Но вчера все было по-другому.