Читать интересную книгу Взгляд василиска - MAKC MAX

   - Ну вот! - Торжествующе улыбнулась Полина. - Детей не обманешь!

   - А у тебя, Вадик, дети есть? - Без перехода и, не меняя интонации, спросила она.

   - Да, нет вроде, - опешил Вадим.

   - Значит, будут! - Решительно заявила Полина, подводя черту разговору, и посмотрела на Реутова таким взглядом, что у него мурашки по спине побежали.

   2.

   - Давай кого-нибудь сделаем! - Сказала Полина, когда, неожиданно размякший к концу разговора, Греч наконец распрощался с ними, предварительно обоих перецеловав, и ушел.

   За окнами набирал силу рассвет, а в крови Реутова плескался чуть ли не литр перевара, да еще и дагестанским бренди в конце концов усугубили. Но это уже под кофе, "Кто же пьет кофе с переваром?"

   - Давай кого-нибудь сделаем! - Сказала Полина.

   - Кого? - Спросил Реутов, подходя к ней.

   - Не знаю, - улыбнулась она, глядя на него шалыми, полными пьяного золота глазами. - Кто получится. Мальчика или девочку, мне все равно.

   - Тогда, мне придется раскрутить эту историю еще до того, как у тебя округлится живот, - его охватило возбуждение, всегда возникавшее, стоило Вадиму оказаться в "опасной" близости от Полины, но какая-то часть Реутовского сознания все еще бодрствовала, заставляя соотносить свои действия с реальными обстоятельствами.

   - Раскрутим! - Отмахнулась от его опасений Полина и, привстав на цыпочки, потянулась к нему полураскрытыми губами.

   Шоссе А98, Русский каганат, 31 сентября 1991 года.

   3.

   - Добро пожаловать в Хазарию, моя госпожа, - объявил Реутов, автоматически переходя на "высокий штиль", каким в Саркеле его юности изъяснялись одни только "сельские интеллигенты" из местных.

   - Далеко еще до Саркела? - Деловито поинтересовалась Полина, никак не реагируя на его "напыщенный" тон.

   - Километров восемьдесят, - ответил Вадим, прикидывая, между делом, стоит ли рвать жилы, чтобы добраться до Итиля еще сегодня, или ну его, и заночевать в Саркеле. - Позвони, пожалуйста, Давиду. Если ничего срочного нет, то мы, пожалуй, переночуем в городе, а к ним приедем завтра.

   Но с ночевкой ничего не вышло, потому что Давид настоятельно рекомендовал не задерживаться, и в Саркел они в конце концов даже не заехали. Проскочили через Дон по новому мосту и ушли на юг к сороковому шоссе, которое выводило прямо на Итиль, минуя все крупные города, включая Царицын, в котором Вадим хотел побывать даже больше, чем в Саркеле. Дороги здесь были хорошие, широкие и если уж не "бетонки", то вполне прилично асфальтированные, так что гнать можно было на ста двадцати, не опасаясь ни рытвин, ни дорожной полиции. Так Реутов и поступил, остановившись один только раз - в Кабаровом стане, небольшом селе, выросшем рядом с развалинами крепости Кабара Когена - чтобы сходить в туалет и перекусить в деревенской чайхане. Ни то, ни другое лишним не оказалось, но когда Реутов выворачивал с местной - гравийной - дороги на стратегическое шоссе, солнце уже зашло, и на неосвещенных участках трассы стало совершенно темно. Но Реутову это совершенно не мешало, нервировали лишь возникавшие изредка из-за низкой разделительной стенки фары встречных машин, больно бившие по глазам. Впрочем, и к этому он вскоре приспособился, угадывая их появление по желтоватым искрам, появлявшимся по краям полей зрения и успевая прищуриться.

   - Получается, что Рутберг тебе не соврал, - нарушила молчание Полина.

   - Возможно, он предполагал, что я в конце концов доберусь до отчета комиссии, - ответил Вадим. - Да и в любом случае, если я нужен ему живым, то что-то же рассказать мне про создавшуюся ситуацию он должен был.

   - Я понимаю, ты ему не доверяешь, но ...

   - Я ему доверяю настолько, насколько можно доверять случайному союзнику. У него свои резоны, у нас свои.

   - А этому Комаровскому ничего не будет за то, что он тебе показал папку Ширван-Заде?

   Вопрос был неслучайный. Правильный вопрос. Но Реутов сложившуюся ситуацию уже обдумал и пришел к выводу, что Алексей вне игры. Максимум, поговорят, скормив доверительно какую-нибудь душещипательную историю, спросят, не знает ли, где скрывается "непутевый" профессор Реутов, и это все. Потому что те, другие, не сильно заинтересованы, на самом деле, привлекать к себе излишнее внимание непричастных к "большой игре" людей. Они и так уже наследили где только могли, и теперь должны были бы действовать куда как осмотрительнее.

   - Нет, - решительно ответил он Полине. - Ничего ему не будет. Официально раздувать историю с нарушением должностных полномочий, им не с руки, а неофициально, грохнуть заместителя директора госархива, значит здорово засветиться. Я думаю, им и твой папенька уже боком вышел, но тогда они хоть спешили, а что теперь? Мы ведь уже десять дней от них бегаем.

   Вчера, выйдя из здания Государственного Архива на Ослябьевскую улицу, Реутов сразу же почувствовал недоброе. Вот, вроде бы, и не заметил еще ничего подозрительного, а нервы уже сами собой напряглись, и организм отреагировал привычным, хотя и забытым за тридцать лет, образом. Когда-то, во время войны, для самого себя Вадим называл это состояние "боевым трансом", быстро заметив, что в бою или опасном поиске с его организмом происходит какая-то необъяснимая в терминах привычной логики метаморфоза: успокаивается сердце, не смотря на то, что он буквально физически ощущает напряжение нервов, приходит удивительная ясность и стремительность мысли ...

   - Черт! - Сказал он вслух, неожиданно сообразив, что с ним только что произошло.

   - Что? Что случилось? - Моментально подхватилась Полина.

   - Случилось, - медленно ответил Реутов, вглядываясь в ночь. - Кое-что ... случилось ...

   - Да, что такое случилось? Ты можешь объяснить или так и будешь тень на плетень наводить?!

   - Не заводись, - мягко остановил Полину Реутов. - Я тебе сейчас все объясню, только дай с мыслями собраться.

   - Собирайся! - Буркнула обиженная Полина и замолчала, надув губы.

   "Ну чисто ребенок малый, - подумал Реутов, бросив на нее быстрый взгляд. - Впрочем, ребенок и есть".

   - Я вот думаю, - сказал он через мгновение, все еще не отойдя, на самом деле, от того всплеска эмоций, который вызвало сделанное им только что открытие. - Мне за совращение малолетних ничего не будет?

   - Раньше надо было думать, - бросила все еще "дующаяся" на него Полина. - Как юбку задирать ...

   - На тебе были джинсы.

   - Я фигурально.

   - А вот фигура в джинсах была - пальчики оближешь.

   - Там темно было ...

   - Вот об этом и речь, - сказал Реутов, окончательно взяв себя в руки.

   - Что ты имеешь в виду? - Насторожилась Полина, почувствовавшая, верно, по его голосу, что он возвращается к серьезному разговору.

   - На Неве было темно, - объяснил Вадим. - Но я видел и Давида, и тебя.

   - Ну и что? Вода фосфоресцировала ...

   - И когда мы были вдвоем, я сейчас это точно помню, даже стрижку твою различил.

   - Какую стрижку?!

   - Такую.

   - Ты ... Пошляк! - Прыснула Полина, сообразившая наконец что он имеет в виду.

   - Ты что сейчас видишь? - Спросил он, оставляя щекотливую тему "за скобками".

   - Дорогу ... машины.

   - Ты видишь машины или габаритные огни?

   - Ну огни.

   - А я вижу машины, - объяснил Реутов. - И дорогу, то есть не только ту часть, которую освещают фары, но и дальше.

   - Что, серьезно? - Обернулась к нему Полина.

   - Вполне, - подтвердил Вадим. - Ночное зрение, как у неясыти какой-нибудь или рыси.

   - Ты мне про это не рассказывал.

   - А я внимания не обратил, - если бы мог, Реутов руками развел, но он вел машину. - Я только сейчас сообразил. Вспоминал вчерашнее, и вдруг понял.

   Он помолчал мгновение, понимая, что испытывает терпение Полины, но не в силах так сразу все это сформулировать.

   - Понимаешь, - наконец, сказал он. - Вчера, когда я вышел от Комаровского, я ведь ничего не заметил. Да и не должен был заметить.Они же свои прежние ошибки учли и все делали по правилам. А я все равно их почувствовал.

   - Ну и что, - возразила Полина. - Чутье, интуиция ... У многих людей такое бывает. Да ты и сам, наверное, читал.

   - Читал, - подтвердил Реутов. - Только тут все было несколько иначе. Я их почувствовал, и организм сразу же перешел на "боевой режим".

   - Какой режим? - Не поняла Полина.

   - Боевой, - усмехнулся Реутов. - Во время войны я называл это "боевым трансом". Сил становится больше, как будто организм мобилизуется, подстраиваясь под ситуацию. Сердцебиение ровное, но при этом такое ощущение, что нервы натянуты, как стальные ванты, на которых мосты весят. И голова ... Голова ясная, мысли быстрые и точные, реакция мгновенная, и кажется, что видишь и слышишь все вокруг одновременно.

   - Да ты просто этот, как его ...? Ну фильм еще такой аргентинский был ...