– Лабиринт лабиринтов… – пробормотала Мари. – Все наши версии – будто конь в пальто, сшитом по последней моде искусным портным: пальто ладно скроено, а внутри все равно невесть что!
Она снова стала мысленно перебирать известные им факты, будто отщелкивая бусины на воображаемых четках.
Странные снимки в фотоаппарате мадам Бриль, Феликс, уронивший бокал во время театральной постановки, смущение управляющего, свежие пачки денег в чемодане маклера, снотворное…
Они шагали вдоль валунов, извлеченных, по словам хозяина, из озера Тайху, то ускоряя, то замедляя шаг, и стрелки наручных часов двигались вместе с ними по кругу.
Они шли и шли, вновь и вновь возвращаясь к пруду с черными, красными и золотистыми карпами и величественными лотосами.
Мари казалось, что их разговор, мысли ее повторяют движение по замкнутому кругу. Разговор тек из пустого в порожнее, как ток по проводам в замкнутом цикле, описывая бесконечную восьмерку, и, как пресловутая белка в колесе, не продвигался при этом ни на йоту вперед.
Вода и камни, инь и ян, прошлое и будущее. Тень и свет. Единение и борьба противоположностей…
Наверняка все ключи уже у нее в руках. Но даже ключи требуют умелого обращения, чтобы открывать замки!
Она снова потерла виски, сцепила пальцы в замок.
«They have some tea leaves left from that well known party,
Great museums if you’r feeling hearty,
They have Cambridge and Harvard and MIT,
They didn’t have any beans for me…»101, – вновь закружились в ее голове строки.
– У меня все не выходит из головы песенка о Бостоне, которую напевал хозяин, – с озабоченным видом сказала она, дергая себя за кончик косы. – Помните? О чем-то она мне напоминает, только вот не могу понять, о чем именно! Бостонское чаепитие? Китайская еда? – Она покачала головой.
– Мари, это все ерунда! – вздохнул Леонид. – По-моему, сейчас мы уже пытаемся высосать версии из пальца и найти в черной комнате кошку, которой там нет. Ну какое отношение песенка может иметь к убийствам? Лучше снова вспомнить по порядку все факты…
Женька вдруг присел на скамейку, подпер рукой подбородок и заскулил.
– Вы что, не видите? Мы движемся по кругу! Я не могу так больше!
Мари остановилась и тряхнула головой, будто освобождая мозг от жужжащего роя мыслей. Она взглянула на приятеля и подняла бровь.
– Евгений, ты нарушаешь привычную мне картину мира. Твой веселый вид – единственная постоянная переменная в этом опасном и непредсказуемом мире! Константа. Начало начал во всех системах жизненных координат. Верни ее обратно.
– Не могу я больше ни думать, ни разговаривать. Все не имеет смысла, ты разве не видишь? У меня началась меланхолия и нервное расстройство. Мы ничего не поймем, ни в чем не разберемся. Это конец. Нам всем конец.
Женька подобрал на дорожке из гравия камушек и швырнул его в воду. Камушек врезался в сверкающую поверхность. Взметнулся сноп светлых брызг. Лепестки лотосов нежно задрожали.
– Цветы зла, – сказал Женька и пнул носком ботинка бордюр бассейна. – Как у Бодлера. Нужно убежать из этого сада, из этого дома. А некуда!
Он сел на бордюр, спрятал лицо в ладони.
– Ты что, подхватил английскую болезнь?
– Почему английскую? – не понял Женька.
– В Европе шестнадцатого века для мужчин было модно быть грустными и задумчивыми. Особенно в Англии. Ты у нас теперь рыцарь печального образа? Где же твой неиссякаемый оптимизм?
– Не кори меня! – Женька возвел руки к потолку. – Уж сколько мы мучаемся, а все без толку! Ты разве не понимаешь? Это закономерное отчаяние, вызванное драматическими обстоятельствами! Да еще и кризис этот накладывается… Кризис у меня, понимаете! – Он обхватил руками мягкие щеки и скорбно прикрыл глаза.
В пруду золотой карась сверкнул чешуей, вильнул пятнистым хвостом.
– Какой у тебя кризис? – нахмурился Леонид и сделал глоток воды из бутылки.
– Кризис этого самого… средневекового возраста, – сказал Женька, сводя брови к переносице.
Леонид поперхнулся водой и поставил бутылку на землю.
– Средневекового, значит? – спросила Мари, изо всех сил сдерживая трепещущие уголки губ.
– Ну да. А вы что, не видите? Я так устал. Нас уже ничто не способно обрадовать. Мир несправедлив, полон опасностей, и всех нас скоро… того. – Женька выразительно пошевелил пальцами в воздухе. – Сожгут на жертвенном костре. И любые наши телодвижения не имеют смысла! – Он поднялся на ноги, театрально взмахнул рукой и продолжил, все больше воодушевляясь. – Конец близко. Сначала пришла чума! Мы просидели дома в локдаун, как в мартышки в зоопарке. Потом – меч. И вот теперь и смерть к нам подбирается! Это же четыре всадника Апокалипсиса! А если еще и голод придет!.. О, это самое страшное, – Женька вздрогнул, передернул плечами и пощупал набитые конфетами карманы. – И будет нам всем тогда Питер Брейгель Старший102 и снятие пятой и шестой печатей Альбрехта Дюрера…103 Небесные звезды скоро падут на землю, небо скроется, скрутившись в свиток, и горы двинутся с мест своих…104 Спорить с неизбежностью бесполезно!
Леонид смотрел на Женьку круглыми глазами.
– Ну почему же бесполезно? – воспротивилась Мари, чувствуя, что приятель, в сущности, прав, – они не продвинулись ни на йоту, – но и не желая признавать его правоту, потому что если она согласиться, то «кризис средневекового возраста» и тоска тут же накроют с головой и ее, и тогда действительно – пиши пропало! – Мы только начали, Женька. Разгадка близко. Настойчивость – очень важный элемент успеха! Если достаточно долго стучать в двери…
– …То обязательно кого-нибудь разбудишь, – хмыкнул Женька. – Ты, Мари, как тот рыцарь у Эдгара По, – сказал он. – Только тот недостижимый идеал искал, а ты – правду. Но я так не могу. Я устал.
– Какой рыцарь? – спросил Леонид.
– Который Эльдорадо искал… – объяснила Мари.
– Ну да… Эльро… Эльдо… Ладно, – Женька махнул рукой и зевнул во весь рот. – Вы как хотите, а я отправляюсь спать! Сон – моя святая обязанность по отношению к нервной системе, и если меня прикончат спящим, то не поминайте лихом. Париж я уже увидел, «Захер» попробовал – и если рок меня настигнет, то так тому и быть! Мне нужно побыть наедине со своей скорбью! И вообще – уже ночь, и мне пора спать! – Он широко зевнул. – А ты, Леонид, охраняй Мари! Отдаю ее тебе на поруки! Гляди мне, отвечаешь головой!
Женька ушел, уныло шаркая ботинками по гравию. Амадей побежал за ним, манимый ароматами валерианы.
Леонид, оставшись наедине с Мари, смущенно поправил воротник.
– Что будем делать?
Девушка вздохнула, взяла в руки ветку и расчертила пару кругов на гравии.
– Когда разгадка не находится, можно составить географическую карту событий, – сказала она, пожав плечами. – Создать двухмерную модель. А после из этой плоской, упрощенной модели идти к деталям, расширяя картинку…
– Карту? – удивился Леонид. – Думаешь, нам это как-то поможет?
– Давай просто попробуем, – сказала Мари. – Итак, сначала составим список сущностей. Вот в этой корзинке, – Мари начертила веткой большой круг, – у нас будут загадочные события. То, с чего все начиналось. Сюда отправляются слухи о привидении, переставленная местами обувь и мебель, украденные вещи, пассатижи, лента, натянутая на склоне, намерение хозяина выдворить меня из гостиницы, намеки Ван Фу об опасности, пропавшее снотворное летчика, попытки доктора поговорить со мной, женская шпилька… – Она чертила на земле точки и делала короткие надписи. – Туда же – царапины у двери хозяина, рассказы детей о странных голосах из библиотеки. Преступник, исчезнувший из закрытой комнаты. Феликс, в одних носках вышедший в снег. Записки с шутками и угрозами…
Мари потерла лоб, сверилась с блокнотом.