— А… Пятая — Пятница. Фрайдей. Пятый день, вольный день. Неважно, я просто обмолвилась.
— День свободы… — тихо повторила Пятница. Сара обмахнула рукавом её щёки, стирая слёзы.
— Ну вот, теперь глаза будут красные…
Пятница засмеялась.
— Не будут.
— А, тебя твоя модификация и от этого защищает? — удивилась Сара.
— Моя… что?..
— То, что у тебя под кожей.
Пятница кивнула.
— Наверное, больно было, — с осторожным сочувствием сказала анима. В Библиотеке она изучала способы модификации человеческого тела, но тогда её интересовало форсирование. Превращение же в лицедела она изучила только сейчас. Поочерёдное накладывание чар, меняющих тело, но неизменно мучительных, приём отвратительных волшебных зелий, вторжение в ментальность и изменение разума…
Девушка уткнулась взглядом в пол.
— Да, но я мало что помню.
И замкнулась в себе. Сара сочла за лучшее не расспрашивать, велела заказать ещё фруктового льда и чего-нибудь пожевать, а сама ушла к Тьярми.
— Работаешь, пап? — дочка остановилась на пороге комнаты — здесь не были в ходу двери, проёмы закрывались занавесками, — и постучала об косяк.
— Заходи, доченька, — пригласил Тьярми радушно. Сара откинула цветастую занавесь и вошла.
Гранд, в богатом халате и небольшой тюбетейке, пришедшей на смену чалме, сидел среди подушек и делал какие-то пометки. Сара устроилась рядом — ну прямо примерная дочь, — и выразительно повела глазами по сторонам.
— Можно, — просто ответил Тьярми.
— Хорошо, — Сара откинулась на подушки. Перехватила взгляд "папы", выражение его глаз было не слишком похоже на отцовское.
А наш гранд ещё ого-го!.. Кстати, не сыграть ли нам Лолиту?
Кальви сначала не поняла. Потом, пролистав воспоминания соседки, задохнулась от возмущения.
Разве тебе он не нравится? — подначила Сара, Кальви как раз была мало не влюблена в учителя фехтования.
Нравится, но не настолько же!.. Облико морале, как говорил твой русский!..
— Ну и денёк, — Сара даже зевок изобразила, изящно прикрыв рот тыльной стороной ладони. Потянулась.
— Да. Нелёгкий, но и удачный. Во многом благодаря тебе, — Тьярми сморгнул и, видимо, напомнил себе, что перед ним — не красивая молодая девушка… а кукла искусников, не человек вовсе.
— Выпишите премию, и мы в расчёте, — вяло пробормотала Сара.
— Премию? Что такое премия?
— Денежная награда за хорошую работу.
— Так заведено там, у вас? — Тьярми подчеркнул голосом.
— А у вас так не заведено? Куда смотрят профсоюзы…
— Что такое профсоюзы? — спросил гранд. Сара обнаружила, что плавает в вопросе, но, покопавшись в воспоминаниях своих и Кальви, нашла адекватную замену.
— Гильдии. Как интересно. И, кстати, где это — у вас?
Анима невинно похлопала ресницами.
— Со мной можешь не притворяться, — гранд улыбнулся. — Так и скажи, что ты издалека… очень издалека.
— Не могу, — ответила Сара. — Запрет.
— Ладно, — пробормотал Тьярми. — Я заметил, что ты не любишь рабские рынки. Тебя ведь купили на таком?..
Сара покачала головой.
— Нет… хотя, не знаю. Наверное.
— Как это? — Тьярми изобразил удивление.
— Может быть, так оно и есть. Не помню точно.
— Разве? — гранд вскинул брови. — Ты ведёшь себя не как лич, которому стирали память…
— Мне не стирали память. Просто — она, та, которая там… — Сара указала куда-то себе в живот. — Тело купили, да, но я сама была призвана из…
Запрет перехватил ей горло, и раздался слабый сип. Анима замотала головой, поглаживая шею.
— Как видите, — сказала, когда вернулся дар речи, — и об этом мне тоже запрещено упоминать. Даже в разговоре с грандом.
Тьярми кивнул озадаченно.
— Да, и кого мы купили на последнем рынке? — спросила Сара. — Я увидела что-то, но что, не разобрала.
— Сам не понял, — Тьярми ухмыльнулся. — Скормлю его магнусу, пусть он разбирается.
— А, так это всё-таки он, а не она, — уточнила Сара. — А то по виду нельзя было разобрать. И ловко у вас получилось его выманить — дайте, мол, в нагрузку.
— Северянин — тоже весьма удачное приобретение, — сказал гранд. — Эти его татуировки… и он явно мастер меча, видела, как двигается, даже в цепях?..
Сара прищурилась.
— Видела, не заметила ничего особенного, но поверю вам на слово.
А не совершила ли я ошибки, предложив его купить? Вдруг в Башне решат переселить его в меч.
Северяне всё чокнутые. Он может воспринять это как чудесный волшебный дар.
Могу себе представить, — согласилась Сара уныло.
— Плохо, что не заметила. Вроде и учили тебя хорошо…
— А опыта настоящих боевых столкновений у меня почти нет, — сказала Сара.
— Желаешь как можно чаще покидать Башню, — это было не вопрос, утверждение.
— Хочется посмотреть… мир, — на это слово она сделала крохотное ударение, Тьярми, кажется, понял.
— Госпожа… госпожа, вы спите? — раздался шёпот.
Оказывается, здесь было принято, чтобы служанки спали на полу на пороге комнаты. Впрочем, и сами хозяева тоже спали на полу — вернее, на нескольких коврах-матрацах, положенных на пол, среди груды подушек и покрывал.
Сара это дело пресекла, выделила Пятнице один матрац и уложила её дальше от входа — ещё наступит кто-нибудь. Они немного поговорили перед сном, служанка интересно рассказывала о здешних обычаях и удивлялась удивлению госпожи.
Почуяв, что девушка стала откровенно зевать, Сара скомандовала отбой и где-то через час услышала этот вопрос.
И заворочалась, завозилась, изображая спящую. Пятница затаилась, потом осторожно встала и вышла.
Мало ли куда она может выйти, — пробурчала Сара, которой хотелось отдохнуть в глубинах Лабиринта и осмыслить события дня. Может быть, по нужде.
И зачем было таиться, проверять, спим мы или нет? — резонно спросила Кальви. Взлетела наверх и подняла их общее тело, повела за тихушницей служанкой.
Как бы тихо та не ступала, Сара легко отслеживала её по звуку. Шаги остановились напротив двери Тьярми. Шорох ткани, занавеска отодвинута. Запах магии — и пальцы сами нащупали Дайс, привычно прихваченный с собой. Через мгновение анима узнала заклинание — свет. Удивлённый мужской голос, потом девичий, запинающийся. Мужской смешок.
Анима чуть не пошла в обе стороны сразу — Кальви мотнула тело вперёд, собираясь вырвать служанку из грязных лап "папеньки", Сара, не собираясь мешать, обратила шаги в комнату. Девушки заспорили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});