Читать интересную книгу Хозяин зеркал - Екатерина Чернявская

Человек был широкоплеч, космат и чернобород. Из-под рваной черной рубахи выглядывало голое тело, грязное, в кровоподтеках и ожогах. За человеком стоял палач в красном капюшоне, но никто не смотрел на палача. Все смотрели на него – бунтовщика Вигго. Все, кажется, чего-то ждали.

Нияза дернули сзади за плечо. Обернувшись, он увидел вымазанную сажей физиономию Шухрама. Шухрам, судя по выражению лица, тоже ждал.

– Чего все ждут? – прошептал Нияз. Почему-то ему показалось, что говорить громко нельзя, хотя вокруг даже кричали.

– Ждут, что он скажет, – непонятно ответил Шухрам.

– То есть как «что скажет»? Все говорят: «Пользуйтесь обувным кремом госпожи Зельцер!» или «Покупайте подшипники завода братев К и К!».

– Все говорят так. А он, может, иначе. И если скажет иначе – такое начнется… – Шухрам белозубо ухмыльнулся, словно ему не терпелось увидеть, как «такое» начнется.

– Какое – «такое»?

– Заткнись! – Шухрам больно сдавил локоть Нияза. – Он говорит.

Человек на помосте прокашлялся. Открыл рот. Снова закашлялся. Отдышался. И неожиданно высоким и неприятным голосом затянул:

– Все обратите внимание на превосходную продукцию завода «Полярная звезда»! Завод «Полярная звезда» не только обеспечивает здоровье и благополучие граждан, предотвращая разгул эпидемии, но и выпускает качественные продукты по доступным ценам…

Нияз покосился на Шухрама. Улыбка товарища потухла, а скуластое лицо вытянулось. Похоже, он ожидал чего-то совсем другого. Шмыгнув носом, Шухрам обтер рукавом рубахи грязное лицо и процедил сквозь зубы:

– И до этого добрались. Как же его пытали, если и он сломался…

Внезапно человек на помосте прервал свою речь. Ниязу показалось, что каждый в толпе набрал в легкие воздуха и замер. Над площадью воцарилось молчание – только хлопали крыльями голуби и слышались вдалеке гулкие шаги патрулей.

Солнечный свет падал на осужденного почти отвесно, несмотря на то что перевалило за полдень. Человек в черной рубашке поднял голову к небу. Постоял так несколько секунд, словно греясь в горячих лучах. А затем снова взглянул на толпу, и над площадью прогремел крик. Крик был похож на рычание медведя или другого большого и косматого зверя, и совсем не похож на тот жалкий писк, что звучал раньше.

– Бейте их! – орал человек на помосте. – Бейте Господ! Вся власть народу! Не позволяйте им убивать и грабить вас! Беритесь за оружие и сражайтесь! Сопротивление с вами!

Больше Вигго ничего не дали сказать, потому что Стальные Стражи, стоявшие в оцеплении у помоста, взбежали по лестнице и скрутили его. Но он еще продолжал что-то кричать и отчаянно отбиваться.

И тогда толпа выдохнула. Один огромный выдох пронесся над площадью, как порыв ветра или дыхание огромного зверя. Выдох взметнул сухие листья и ветки, сорвал фетровые шляпы с голов и поднял в воздух стаи голубей. Выдох снес черепицу с крыши здания суда. Задребезжали и со звоном полопались стеклянные окна. С «Крота» посыпалась ржавчина. Выдох взметнулся выше, метя во флаги и бастионы черно-красного замка – и только достигнув его стен толщиной в десятки футов, разбился и стих. Но тут толпа заревела. Люди хлынули на помост гильотины, прорвав тонкую цепочку Стражей. Раздались выстрелы – оказывается, у многих было оружие. Вверх полетел красный капюшон палача, оторванный вместе с головой. Доски помоста затрещали.

Шухрам рядом с Ниязом тоже закричал и кинулся вперед, и Ниязу ничего не оставалось, как побежать вместе с товарищем – иначе его бы просто сбили с ног и затоптали. Нияз бежал, и кричал, и сердце билось в груди так сильно, как билось только в детстве, когда он с визгом прыгал в холодный арык. «Бунт, – думал Нияз, – так вот что такое бунт!»

Кочегара вынесло на помост. Он увидел под ногами красно-бурое пятно – здесь стоял палач. Нияз испуганно вскинул голову, боясь поскользнуться на мокром и оступиться, и столкнулся со взглядом угольно-черных, кипящих нечеловеческой ненавистью глаз. Человек со страшными глазами прятал нож в карман широкого пальто. Бунтовщик, которого собирались казнить, лежал неподвижно, навалившись грудью на деревянное основание гильотины. Рубашка на его спине была разорвана, и под левой лопаткой виднелся узкий разрез, из которого толчками била кровь.

Нияз снова перевел взгляд на черноглазого и еще успел подумать, что есть в этом что-то неправильное – зарезанный, как варан к празднику, бунтовщик и человек с ножом. «Разве мы бежали сюда не затем, чтобы освободить этого… Вигго? И прибежали, разметав стражу. Почему же он все-таки убит?»

А затем кочегар почувствовал, как чьи-то ловкие пальцы сунули ему в ладонь рукоять ножа. Чей-то пронзительный голос ударил в уши:

– Предательство! Наймит Господ заколол нашего Вигго! Хватайте предателя!

И десятки рук схватили Нияза, и где-то неподалеку потерянно охнул Шухрам, а потом была только боль – сильная, но милосердно краткая.

Из гондолы полицейского дирижабля открывалась широкая панорама городских улиц. На карте, расстеленной на столе, красными флажками были отмечены занятые бунтовщиками кварталы. Сталелитейный завод, и подшипниковый завод братьев К и К, и завод по выпуску паромобилей, и фабрика по производству анилиновых красителей – весь городской юг окрасился в красный. Впрочем, карта для этого была не нужна. В быстро сгустившихся сумерках восставшие кварталы отмечало пламя пожаров. Оранжевые и алые языки, тяжелые клубы дыма затрудняли видимость, струи теплого воздуха заставляли гондолу подрагивать. Там, где рвались склады с химикатами и нефтяные цистерны, огненные тюльпаны и лилии расцветали особенно ярко. Гул взрывов сплетался с криками и треском винтовочных выстрелов, но подложкой, фоном, основным ритмом этой симфонии был неумолчный и мерный грохот шагов Стальной Стражи.

У иллюминатора гондолы стоял Господин W и смотрел на охваченные огнем улицы со странным выражением – наполовину предвкушение, наполовину тоска. Сам не замечая, он напевал одну и ту же бессмысленную фразу, что-то вроде «Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик».

Воин не думал об агонизирующем Городе внизу. Он думал о вчерашней ночи.

– Вас обманули, – сказал кутающийся в пальто человечек.

В подвале замка было зябко, несмотря на жару наверху. По полу и стенам стелился сквозняк. Пламя факелов подрагивало. Пусть хоть весь город оденется электрическими огнями, допросную Господина W будут освещать старые добрые факелы.

В их пляшущем свете человечек в пальто казался особенно жалким. Даже более ничтожным, чем покойный доктор Иенс был при жизни. Но это впечатление сохранялось лишь до тех пор, пока человечку не заглядывали в глаза. В этих черных глазах кипела такая ядовитая лава, что по сравнению с ней раскаленная смола в замковом рву казалась талой водицей.

– Вас обманули, W, – повторил человечек. – Или, выражаясь на вашем жаргоне, впаяли туфту.

Господин W отделился от стены, к которой прислонился в начале разговора, и шагнул к заключенному. Он спросил необычно мягко:

– И какую же туфту мне впаяли?

Человек с лицом Иенса и глазами демона улыбнулся:

– Вам предложили сделку. Или дружеский пакт? Соглашение? Любовный союз?

Брови Господина W сошлись к переносице:

– Интересно, как твой язык будет смотреться в клещах палача.

Тот, который не был Иенсом, хмыкнул:

– Обойдусь и без языка. Потом он отрастет. Так, кажется, это происходит у нас, благородных Господ?

В два шага W пересек комнату и схватил пленника за горло:

– Говори, мразь!

Ухмылка не исчезла. Рыжие отсветы огня метались в зрачках заключенного. Смешение света и тени порождало странную маску: изломанные брови, вертикальные складки на щеках. Грим трагика, решившегося сыграть в комедии, или клоуна, покинувшего фарс ради драматического спектакля.

– А чем, по-вашему, я занимаюсь? Повторяю: вам предложили сделку. Вас убедили, что у Круга может быть два Хозяина. Или Хозяин и Хозяйка?

W тряхнул человечка так, что у того клацнули зубы.

– Хорошо, хорошо, продолжаю. Два Хозяина. Но господин, убедивший вас в этом, скрылся из Города, прихватив последнюю букву. Видимо, для большей сохранности. А вам, думаю, предложил избавиться от назойливого толстяка… Разве нет?

W молчал.

– Так я и думал. Итак, ваш… компаньон уже обладает тремя буквами из четырех… Ах, постойте… Не тремя. У него есть все четыре.

– О чем ты говоришь? – не выдержал W. Воителю очень хотелось сжать пальцы, чтобы проклятые глаза жалкого человечка влезли на лоб и подернулись кровавыми жилками. Однако он продолжал слушать.

– У меня остались кое-какие знакомые на заводе. Еще со старых, иенсовских времен… Вы ведь помните симпатягу по имени Иенс? – Полузадушенный, человек продолжал улыбаться. – Ну так вот. Заводом нынче управляет Фрост. И, улетая из города, господин Кей дал ему одно поручение. Соорудить Зеркало. Уникальное, единственное в своем роде Зеркало. Зеркало, которое можно сделать только из последнего дыхания замерзающих людей. Казалось бы, задача неисполнимая в короткий срок, да еще в такую жару. Но подумайте, сколько людей Фрост прогнал через морозильные установки под предлогом борьбы с голодом и эпидемией. Прогнал, добавлю, с вашей помощью. Десять тысяч? Двадцать? Так невыполнимое превращается во вполне реальное. Старые знакомые нашептали мне, что Зеркало почти готово. А теперь представим дальнейшее развитие ситуации… Кстати, спасибо.