Читать интересную книгу Петербургская Коломна - Георгий Зуев

А. Павлова (в центре) с балеринами Мариинского театра. Фото 1904 г.

В октябре 1907 года «Петербургская газета» писала:

«Наши балетные артистки позволяют себе роскошь, которой не знали прежние балерины: госпожа Павлова устраивает у себя на квартире танцевальный зал со всеми приспособлениями для практических занятий. До сих пор артистка занималась в театральном училище у Е.П. Соколовой, а теперь обзаводится собственным залом с необходимыми для этого зеркалами.

А. Павлова в репетиционном зале своей квартиры на

Офицерской ул. Фото 1906 г.

Мало того, балерина добилась, чтобы знаменитый маэстро Чегетти стал ее постоянным наставником в репетиционном зале огромной комфортабельной квартиры „дома-сказки“.

Давно забыта убогая квартирка на Коломенской улице, 3. Выбран недавно отстроенный дом на Офицерской улице, 60. Место, отдаленное от центра города, но почему-то здесь селятся талантливые и интересные люди».

И действительно, сквозь стекла промчавшегося экипажа вдруг промелькнет знакомый профиль с прядью падающих на лицо волос: это знаменитая Комиссаржевская, в то же время, что и Анна Павлова, едет в театр.

Осенним сырым вечером пронзительный ветер с залива и Пряжки раскачивает фонарь, и в его неверном свете внезапно осветится фигура стройного Блока, спешащего к себе на Офицерскую, 57. Этому старому кварталу, расположенному на задах глухих стен Литовского замка, со временем суждено было стать заповедным местом расцвета талантов Александра Блока, Анны Павловой и Веры Комиссаржевской.

Газета была права, квартира действительно оказалась роскошной, в ней даже оборудовали превосходный «белый зал для танцевального класса», где и родился бессмертный концертный номер «Умирающий лебедь» на музыку Сен-Санса.

В новом «собственном» репетиционном зале Павловой с кафельной печью, расписанной «ампирными» веночками, с фризом танцующих нимф под высоким потолком, известный реформатор балетного искусства М.М. Фокин поставил для Анны Павловой знаменитого «Лебедя». Свидетелем рождения этого шедевра стал «придворный» наставник балерины, знаменитый маэстро Чекетти. Добродушного живого старика буквально потрясло увиденное. Павлова плыла на пальцах, проверяя в зеркале взмахи рук. Фокин шел рядом, шепотом подсказывая движения. Маленький маэстро Чекетти, примостившись в углу зала на стуле, с удовольствием и восхищением взирал на рождение нового танца. Его маслянисто-черные глаза восторженно блестели и следовали за всеми выразительными движениями танцовщицы.

М.М. Фокин.

Фото 1907 г.

Впоследствии Михаил Михайлович вспоминал: «Для постановки танца потребовалось всего несколько минут. Это была почти импровизация. Я танцевал перед ней, а она тут же позади меня. Потом она стала танцевать одна. Этот танец стал символом русского балета».

Концертный номер «Умирающий лебедь» в исполнении Павловой получил всемирную

известность, и его единодушно признали высшим достижением хореографии XX века. Зрители многих стран находили самые восторженные слова для передачи своих эмоций, вызываемых танцем этой великой артистки балета. И дело не в технической виртуозности, а скорее в одушевлении танца во всех его технических деталях драматическим огнем, который заставлял забывать условность всех антраша, арабесков и фуэте.

Фокин поставил танец-монолог, танец-мелодекламацию. «Умирающего лебедя» в исполнении Анны Павловой показали зрителям 22 декабря 1907 года на одном из благотворительных концертов. Афиша извещала, что спектакль состоится «в Мариинском театре, для усиления средств благотворительного общества ее Императорского Высочества великой княгини Ольги Александровны в пользу новорожденных детей и бедных матерей при императорском родовспомогательном заведении (Надеждинская, 5)».

Павлова выступала одна, без кордебалета. Сцена непривычно пустынна. Вспыхнул резкий, «концертный» свет. Танцовщица стояла в дальнем углу, опустив голову, уронив скрещенные руки. Все казалось странным при обычном балетном костюме – лебяжий пух на лифе, прилегающие к вискам белые перья Одетты из «Лебединого озера». После первых звуков арфы балерина поднялась на пальцы и тихо «поплыла» через сцену. Балерина виртуозно воспроизводила на сцене движения благороднейшей из птиц. Перед зрителями изящно плыл лебедь. Руки-крылья приоткрывались, расправлялись, вторя мелодии виолончели. Чуть заметный перебор ног полностью имитировал вьющиеся струи воды по озерной глади позади скользящего лебедя. При последних аккордах белая птица опустилась в изнеможении наземь и спрятала голову под крыло.

Павлова передала в танце жизнь человеческого духа. Каждый вечер балерина дарила танец зрителям. Проникая в миллионы душ, танец вбирал в себя их отклик. Постепенно лирика окрашивалась трагизмом. Движения оставались неизменными – менялся их смысл. Поступь нервных ног становилась все напряженнее, резче обозначались контрастные повороты головы и тела. Руки-крылья поднимались, падали, вдруг приникали к груди, где теперь в белом оперении кроваво пылал рубин. На поднятые кисти рук, на стрельчато сплетенные пальцы склонялось лицо. И не «спящая заводь», не «вечер отгорающий», да и не прочий заунывный антураж «Лебедя» Бальмонта, а совсем другой образ возникал здесь:

На гладях бесконечных вод,Закатом в пурпур облаченных,Она вещает и поетНе в силах крыл поднять смятенных…

Роскошные апартаменты в доме № 60 на Офицерской улице не принесли счастья балерине и ее поклоннику Виктору Дандре. Представитель старинного обрусевшего французского аристократического рода, человек прекрасно воспитанный, он владел иностранными языками и занимал достаточно высокий государственный пост председателя ревизионной комиссии и гласного городской думы. В свои 40 лет Дандре сумел сделать блестящую карьеру.

Страстный балетоман, влюбленный в Анну Павлову, это он в пику ее знатной конкурентке – Матильде Кшесинской – устроил возлюбленной в новом доме на Офицерской улице упоминавшуюся выше роскошную квартиру с огромным репетиционным залом. Он тратил на балерину гигантские суммы, залезая при этом в долги. Пытаясь их ликвидировать, поступал несообразно со своим служебным положением. В 1912 году Дандре изобличили в служебных злоупотреблениях и предали суду. Процесс получил широкую огласку и громко обсуждался столичными газетами.

27 февраля 1911 года журнал «Рампа и жизнь» опубликовал заметку в рубрике «Мелочи театральной жизни»: «В скором времени состоится допрос сенатором Нейдгартом известной балерины Павловой в связи с ревизией городской управы. Артистка специально для этого возвращается из Америки».

28 февраля Виктора Эмильевича Дандре арестовали по делу постройки Охтинского моста, детища городской управы.

9 октября 1912 года в особом присутствии судебной палаты под председательством В.Д. Олышева открылось судебное заседание по уголовному делу бывшего председателя городской ревизионной комиссии В.Э. Дандре. Ему предъявлялось обвинение в том, что он получал взятки за содействие при сдаче подряда на постройку Охтинского моста Варшавской строительной фирмой Рудзского, а также за помощь при сдаче строительного подряда по переводу городской железной дороги на электрическую тягу, выполняемого правлением русского электрического общества «Вестингауз», срывавшим сроки строительных работ. В итоге суд признал Виктора Дандре «виновным в простом мздоимстве, без нарушения служебного долга». Факт вымогательства денег со строительных компаний суд не подтвердил. Обвиняемого приговорили к отречению от должности и к уплате денежного штрафа в размере 36 тысяч рублей. До выплаты штрафа Дандре заключили в долговую тюрьму, так как подобной суммой он не располагал.

Балерина, внешне казавшаяся все это время равнодушной, сразу же после суда уехала за границу, где вынуждена была подписать очень дорогой, но кабальный по своим жестким условиям контракт с менеджером лондонского агентства «Брафф». Ей требовались деньги для высвобождения В.Э. Дандре из тюрьмы.

Анна Павлова обязывалась в течение целого года, без перерыва, танцевать ежедневно по два раза в день. Спектакли проходили не в театрах первого разряда, а в мюзик-холлах, на которые популярные артисты Императорских театров смотрели с презрением. Великая Анна Павлова выступала вперемежку с акробатами, клоунами, куплетистами и другими представителями легкого жанра. Она работала на износ, боясь нарушить жесткие условия контракта, ибо размер неустойки при его нарушении во много раз превышал сумму ее заработка. Все думали, что при ее взбалмошном и капризном характере она не сможет довести контракт до конца и порвет со своими хозяевами. Однако Павлова его выдержала до последнего спектакля, не уплатив ни одной неустойки даже за малейшее нарушение контрактных условий.