Читать интересную книгу Петербургская Коломна - Георгий Зуев

В доме снимали квартиры и другие морские офицеры Балтийского флота: инженер-механик, капитан 2-го ранга В.А. Санников, лейтенант М.М. Комелов, штабс-капитан корпуса корабельных инженеров В.Л. Поздюнин, начальник первого отделения машинной школы Балтийского флота, капитан 2-го ранга В.Г. Петров, капитан по Адмиралтейству М.Г. Клионовский и др.

По иронии судьбы или по счастливой случайности до нас дошли два документа, воссоздающие реальную жизнь этого дома и его жильцов в предреволюционный 1917 год, годы революции и спустя двадцать лет после нее.

1 мая 1918 года А.А. Блок написал небольшой очерк «Сограждане» – точную зарисовку быта и нравов жильцов дома № 57 по Офицерской улице в послереволюционные дни. А в 1937 году «Красная газета» в октябрьском номере опубликовала обширную статью «Хроника одного дома», в которой в стиле того времени через двадцать советских лет описывалась история интересующего нас дома. По материалам этих публикаций сотрудник Музея-квартиры А.А. Блока Ю.Е. Галанина в 1989 году дала научный комментарий к очерку поэта «Сограждане». Постараюсь на основе этих документальных материалов воссоздать обстановку и жизнь дома № 57 с 1917 по 1937 год.

Начну с пространной цитаты из «Красной газеты». Год 1917-й: «.большой дом на углу Офицерской и Пряжки спит. Окна затянуты тяжелыми портьерами. Ни одной открытой форточки, ни одного огонька. Только внутри – во дворе, на черных лестницах оживление и суета. С огромной вязанкой дров на спине поднимается уже в десятую по счету квартиру шестидесятилетний дворник Епифаныч. Зычным голосом орет на него кухарка барона Типпольт. Она нервничает. Баронесса с минуты на минуту может проснуться, а завтрак еще не готов, плита холодная. Из подвала, что под второй лестницей, потягиваясь, выползает многочисленная прислуга генеральши Шишковой. Маленькую злющую старушонку обслуживают девять человек: три кучера, две прачки, повар, две горничных и лакей. Для них устроено помещение в подвале. Сама генеральша вместе со своей старшей сестрой занимает целый этаж – 13 комнат (квартиры 18 и 23).

На площадке лестницы у квартиры № 2 денщик генерала Иванова старательно очищает мундир его превосходительства от свежих винных пятен. Он хвастливо рассказывает молоденькой горничной помещика Макеева из 11-й квартиры пикантные подробности грандиозной пьянки, которую вчера устроил генерал с участием титулованных зем-гусаров и девиц из Луна-парка. Господа встают поздно. В квартире № 15 после успешной картежной игры, затянувшейся далеко за полночь, храпит адмирал Зацаренный. В квартире № 17 мирно почивает потомственный почетный гражданин, коммерческий советник Иван Михайлович Комелов, директор-распорядитель товарищества „Петроградского пароходства“. Только вчера ему удалось отхватить еще один заказ для флота. 100 % дивиденда обеспечено. В огромной спальне в квартире № 20 беспокойно спит баронесса Фредерикс. Ей снятся толпы рабочих, злые глаза голодных женщин. Вчера по телефону сообщили тревожные вести. Демонстрации. Стычки с полицией. Этот толстяк Родзянко в панике. Баронесса долго не могла уснуть. Если бы в эту ночь исчез старый мир, оставив только один дом на углу Офицерской и Пряжки, по жильцам и нравам этого дома можно было бы без труда восстановить картину паразитического существования и разложения правящих сословий царской России. Во всем доме не жил ни один рабочий. Для этого дом был слишком хорош и благоустроен. Только в некоторые квартиры были милостиво допущены несколько артистов, инженеров, художников.».

Обычное зимнее утро петербургского доходного дома. Только время необычное. У булочных очереди. Городовой прохаживается по другой стороне улицы, делая вид, что не замечает оскорблений в свой адрес. Через несколько дней произойдет революция, рухнут стены Литовского замка в старой Коломне, и, как писала в 1937 году «Красная газета, «.заколебалась почва под ногами жильцов дома № 57. Нужно было перестраиваться. Это оказалось нетрудно: на роскошных туалетах баронесс появились шелковые красные банты. На пьянках вместо царского гимна стали распевать „Марсельезу", а за вечерним чаем считалось хорошим тоном разговаривать об Учредительном собрании».

Далее «Красная газета» писала: «И вот свершилось нечто неожиданное и уму непостижимое. На Офицерской узнали, что Временного правительства больше не существует и что городом управляют большевики. Кое-какие квартиры внезапно опустели. Хозяева их благоразумно решили переждать смутные дни за границей.».

Хозяин дома, Иван Максимович, приказал дворнику Епифанычу круглые сутки держать ворота на запоре. В дом стали заходить бригады по реквизиции «бесхозного» имущества. Бывали здесь работники ЧК, представители Топливного совета. Не один десяток кубометров дров вывезли из дома № 57. Груды тончайшего батиста извлекли из наследственных комодов и шкафов. Много золота и драгоценностей нашли в этом доме и работники ЧК. Но долго еще дом не впускал революцию на постоянное местожительство в свои квартиры. Еще несколько месяцев дом держался старым составом жильцов. Но однажды вечером во двор дома № 57 вошел матрос с сундучком под мышкой и вселился в квартиру господ Пааль. Первый новый жилец, Николай Васильевич Союзов, с удовольствием расположился на роскошном диване в бывшей господской квартире. Затем в квартиру 9 вселился матрос Кащеев, а в квартиру генеральши Шишковой – кочегар с «Березины» Копырин.

Перед старыми жильцами встала проблема спасения от насильственного уплотнения жилья. Приняли решение – договорившись друг с другом, «уплотняться» самим. Таким образом, к генералу Иванову в квартиру 2 подселился генерал Рубцов. Баронессу Фредерикс в квартире 20 «уплотнила» семья контр-адмирала барона Типпольта. Правда, вскоре Фредериксы эмигрировали из России. Их место в квартире тут же занял комендант дома. Он не отличался галантностью и громко отчитывал своих соседей, баронессу Типпольт, и ее мужа, контр-адмиралу: «А помойку надо за собой выносить. Жилье от грязи разрушается!» Воспитание быстро давало результаты, ибо, всплакнув от возмущения, баронесса все же, «приложив ажурный платочек к дужке ведра, спускалась к помойке». В квартиру, уже коммунальную, где проживала семья барона Типпольта, теперь звонили и входили в любое время дня и ночи неизвестные люди в бушлатах и без оных, вели долгие деловые переговоры с комендантом, проживавшим здесь.

На Петроград наступал Юденич. В доме № 57 по Офицерской улице погас свет.

Перемены, совершенные революцией, коснулись и А.А. Блока. Изменилось содержание заметок в его дневниках и записных книжках. Появились слова, ранее отсутствовавшие в его записях: домкомбед, прачка, дворник.

Октябрь 1917 года он принял сразу и безоговорочно. На вопрос: «Может ли интеллигенция работать с большевиками?» ответил решительно: «Может и обязана!» И он работал в репертуарной комиссии театрального отдела, являлся председателем режиссерского управления Большого Драматического театра, трудился в редколлегии издательства «Всемирная литература», в Петроградском союзе поэтов. Работал много, добросовестно, забросив поэзию, в атмосфере нападок воинствующей литературной братии, в постоянной борьбе с голодом и острой нуждой. Отношение Блока к революции не совпадало с мнением его соседей по дому. В очерке «Сограждане» он даже с иронией высказывается о своей принадлежности к компании обитателей этого здания, поэт не разделяет радость соседа, коллежского регистратора, потомственного почетного гражданина С.К. Лабутина по поводу успешного наступления немцев на Петроград, хотя в ответ «не подал никакого вида, потому что нимало не хотел огорчать почтенного старика, который делился со мной своей скромной заветной радостью».

Жилец дома № 57, председатель домового комитета Сергей Карпович Лабутин – личность неординарная. Он родился в 1866 году. Окончил коммерческое отделение Петербургского Второго реального училища, где вместе с ним учился и будущий знаменитый композитор Александр Константинович Глазунов. Дружба этих людей продолжалась всю их жизнь. С.К. Лабутин – выходец из богатого купеческого рода. За особые заслуги и труды по ведомству Императорского человеколюбивого общества имел ряд наград, а в 1902 году ему пожаловано звание личного почетного гражданина. В 1905 году его произвели в коллежские регистраторы. В 1912 году Лабутин – директор Санкт-Петербургского Учетно-ссудного общества взаимного кредита, а в 1914 году – директор правления железнодорожного Общества взаимного кредита.

В послереволюционные годы Сергей Карпович организовывал концерты. Он состоял в знакомстве со многими артистами и музыкантами. По свидетельству дочери, пытался сам сочинять романсы. В доме на Офицерской улице

С.К. Лабутин поселился в 1914 году и, вероятно, являлся хорошим знакомым А.А. Блока (тот подарил ему книгу своих стихов с теплой, трогательной дарственной надписью, эта книга в настоящее время хранится в частной коллекции в городе Херсоне). Более близко А.А. Блок знал сына Сергея Карповича, Карпа Сергеевича Лабутина, проживавшего в этом же доме. Из записей поэта известно, что бывший студент-филолог и страстный библиофил Карп Лабутин довольно часто бывал в гостях у Блока, брал интересовавшие его книги. Им написаны интересные воспоминания о русском поэте. Он дружил также с теткой Александра Александровича и оказал ей немалую помощь в издании книг, посвященных А.А. Блоку.