стола, весь такой из себя важный рядом с весьма миловидной женщиной, скорее всего, хозяйкой дома. Только затравленный взгляд выдавал, что ей эта компания не доставляет никакого удовольствия. Прыгаю прямо на стол и бью бородатого ногой в лицо. Слышу за спиной, как братья наводят свой порядок. Визг, крики, в общем, весело. А для меня это простая возможность забыть о своих практически неразрешимых проблемах и заняться иным делом.
В итоге мы их всех убили, после допроса, конечно. Просто тупо перерезали горло и всё. Никогда и никому не прощу насилие над детьми. А эти дегенераты, захватившие дом бывшего подельника, перешли определённую грань. Две малолетние дочки и супруга стали призом для изголодавшихся уродов. А вот у Глафиры хватило силы духа и смелости, чтобы убежать от насильников. Ничего, я ещё устрою разбор полётов этим блядским ткачам. Мобилизую все ресурсы Шафонского и ни одна сука не уйдёт от возмездия. Они же не будут рассказывать нам сказки, что в слободе не знали о захватчиках?
Эти ткачи твари похлеще равнодушных жителей Москвы моего времени. Будто никто не знал про фактический захват дома. Не могли объединиться, взявшись за колья и дать отпор? Крысы были тогда и теперь. Что вообще происходит? Не люблю полицаев, но должна же быть в городе какая-то вменяемая служба, отвечающая за безопасность. Хотя мы пробирались мимо какого-то блокпоста, установленного местными жителями. Значит, всё очень плохо.
— Что вы думаете делать далее? — спрашиваю более или менее пришедшую в себя хозяйку избы.
Звать Мария, лет под тридцать. Для местных реалий весьма интересная и, возможно, красивая женщина. Сидит, прижав к себе старшую дочку, которую бьёт непрекращающаяся дрожь. После боевого безумия и убийства уродов, которым я лично резал глотки, меня начинает отпускать. Хорошая такая моральная разрядка, если быть до конца циничным.
— Не простят они такого, — отвечает мадам весьма приятным голоском. — Эти были не самые важные в их ватаге, только Прошка помощник атамана, остальные тля, а не люди. Ватага должна приехать ближе к Рождеству. Спасибо вам большое, что помогли. Но далее не знаю, как быть.
Она не играла. Муж реальный идиот, втравивший семью в поганую историю. Ещё и детей подставил. Самое забавное, что ткачи никак не отреагировали на шум. Будто у них каждый день происходят подобные дела.
— Собирай свои вещи. Будешь жить у нас в усадьбе. Работы хватает, Степанида жаловалась, что нужна помощница.
Отшатываюсь от бросившейся мне в ноги женщины. Ну не привык я к таким изъявлениям благодарности. Поднимаю Машу держа за локотки и смотрю в мокрое от слёз лицо. А ведь она совсем молодая, какие там тридцать.
— Ты никому и ничего не должна! Запомни и скажи дочкам. Если кто обидит, то будет иметь дело с Дмитрием Дубиной, что станет последним днём их никчемной жизни! Собирай вещи и выдвигаемся, завтра много дел.
До нашей усадьбы добирались быстрее. Братья зажгли факелы, и мы особо не скрывались. Пахом всю дорогу нёс на руках испуганную девочку, которая похоже считала его своим спасителем. Я взвалил на плечи пару узлов с вещами. В общем, добрались с божьей помощью.
Степанида устроила самый настоящий переполох, пытаясь обустроить наших новых соседей. Я особо не обращал внимания на всю эту движуху. Главным для меня были счастливые глаза Глафиры, которая будто расцвела и стала похожа на маленькую принцессу. Красивая будет девушка, когда вырастет. Сука, откуда берутся такие уроды, как давешние покойники и почему в мире столько несправедливости?
Возврат в свою реальность был опять резким и даже неприятным. Лежу, пытаюсь успокоить дыхание и вспоминаю произошедшие события. А может это плод моего больного воображения?
— Так не может больше продолжаться, — голос Али сух и спокоен. — Андрей, я же вижу, что ты меняешься. И ты не с нами, как я уже говорила. Расскажи, что происходит?
Не знаю, караулила ли она, когда я проснусь, но супруга сидела на кресле полностью одетая. Ночник давал небольшой свет и навевал романтическую обстановку, которой и не пахло. Я свою жену знаю и понимаю, что она настроена весьма серьёзно. Она и психушку может вызвать.
— Иди ко мне, — решаю перевести разговор в иную плоскость и желательно отложить разбор полётов.
— От тебя опять пахло чужой бабой, — жена пристраивается рядом, а я начинаю нежно гладить приятные формы.
Что ей ответить? Альфия, я вчера изменил тебе с женщиной, которую люблю? Но тебя я любить не перестаю. А во сне я живу в теле парня из XVIII века и только что резал глотки всяким подонкам, ибо теперь так я воспринимаю справедливость. Как всё сложно!
Глава 25
В жизни творится такой раздрай, что иногда хочется уйти в скит. Но если я засуну голову в песок или буду убеждать себя в том, что ничего не происходит, то проблемы всё равно останутся. Хорошо, что дел было очень много и я бегал как ошпаренный с утра до вечера. Домой приходил вымотанный и сил хватало только поесть. Даже жена как-то подобрела, видя, что я так устаю. В эту субботу придётся тоже выйти на работу, надеюсь, это не вызовет у неё новых подозрений. Можно будет попросить её заехать за мной и далее выдвинуться на дачу, пусть видит трудовой подвиг мужа.
Мысли об Ольге старательно гоню, но это бесполезно. После того вечера прошло пять дней, и мы обходили эту тему, ограничиваясь рабочими моментами. Но она точно ждёт моей реакции. Понял я это, когда наш прекрасный главбух довела мою помощницу до форменной истерики. После этого Аня напрочь отказалась ходить в бухгалтерию. Женя тоже спасовал, вот и приходится теперь мне решать все вопросы с бухгалтерией. Смотрю в очередной раз на свою любовь и понимаю, что выбор делать придётся. Хорошо, что есть мир Дёмки, который стал для меня самым настоящим спасением. В противном случае я бы просто сошёл с ума. А может, я уже?
— Звать его Михаил Красный, но настоящего имени не знаю.
Пару дней, может, из-за общей усталости, мне вообще не снились никакие сны. А здесь только закрыл глаза и сразу оказался в своих грёзах. Сидим в гостиной дома Шафонского и обсуждаем сложившуюся ситуацию. С утра сходили в бывший дом Марии и решили вопрос с покойниками. Представитель слободы особо не вякал, понимая, что они тоже виноваты. Местные решили власти к процессу не подключать, а тела зароют в общей могиле.
Стоящий на коленях с завёрнутыми за спину руками мужичок