Утомившись от бесплодных споров с Даллесом, во время одного из приёмов Хрущёв прямо предложил Эйзенхауэру:
- Господин президент. А не поговорить ли нам с глазу на глаз? Только вы, я и переводчики. Вы верите в силу личной дипломатии?
Эйзенхауэр был немного удивлён, но принял предложение советского лидера. Госсекретарь пытался протестовать, но "железный Айк" внезапно резко осадил его.
- Мистер Даллес, у вас в последнее время дипломатия с красными получается что-то не очень. Пойдите, прогуляйтесь, выпейте что-нибудь.
Хрущёв не знал о разносе, устроенном Эйзенхауэром братьям Даллесам после попытки взрыва индийского самолёта. Поэтому причина перемены в поведении президента осталась для него загадкой.
Эйзенхауэр пригласил Хрущёва в отдельный кабинет.
- О чём вы хотели бы поговорить, господин Первый секретарь? - спросил президент.
- Для начала - хочу поблагодарить вас, что согласились со мной побеседовать без своей цепной болонки, - усмехнулся Хрущёв. - Господин Даллес умеет быть надоедливым.
Эйзенхауэр рассмеялся
- Вы не поверите, но бывает, что мне хочется придушить этого сукиного сына, - ответил президент. - Иногда он ставит меня в очень неловкое положение.
- У меня по ходу переговоров сложилось впечатление, что пока господин Даллес находится на своём посту, прийти к какому-либо взаимовыгодному соглашению нам не удастся, - заметил Хрущёв. - Ваш госсекретарь - настоящая заноза в заднице.
- Да, - кивнул Эйзенхауэр. - В этом он очень похож на вашего мистера Молотова. Тот тоже очень несговорчивый человек.
- Вот потому мы и заменили его на господина Шепилова, - пояснил Хрущёв. - Он гораздо лучше умеет находить компромиссы и договариваться. Может быть, и вам сделать что-нибудь подобное? А потом мы могли бы посадить их обоих в большую стеклянную банку и делать ставки, кто из них кого сожрёт.
Эйзенхауэр хохотал несколько минут.
- Господин Хрущёв, я вас недооценивал, - признался президент, вытирая слёзы смеха. - Вот не думал, что у коммунистов бывает чувство юмора.
- У коммунистов и капиталистов есть свои недостатки, - заметил Хрущёв. - Но есть также и то, что их объединяет. И те и другие понимают, что жить и торговать между собой - приятнее и выгоднее, чем стрелять друг в друга.
- Хорошо сказано, господин Первый секретарь, - согласился президент. - Вы были на войне?
- Да. Я был политработником и часто выезжал на передовую, - честно ответил Хрущёв. - Приходилось и по окопам бегать под пулями, и под обстрелом бывать. И солдат награждать, стоя на бруствере.
В глазах Эйзенхауэра мелькнуло уважение.
- У вас есть воинское звание? - спросил он.
- Да. Генерал-лейтенант, - ответил Хрущёв. - Но вообще-то я - штатский человек, хозяйственник. Совсем не полководец. Вас я весьма уважаю за ваш большой вклад в нашу с вами общую победу над нацистской Германией. Иногда мне кажется, что, появись у нас снова общий враг, мы даже сейчас смогли бы прийти к соглашению и сотрудничать, отставив идеологические разногласия.
- А как же ваша идея мировой революции? - спросил Эйзенхауэр. - Разве вы оставили идею захватить весь мир?
- Мировая революция рано или поздно произойдёт сама по себе, без нашего участия, - убеждённо ответил Хрущёв. - Мы своё дело уже сделали, мы послужили примером для всего человечества, создав государство рабочих и крестьян, где нет эксплуатации человека человеком. Теперь весь мир знает, что это возможно. Капитализм будет сопротивляться до последнего, будет вставлять этому процессу палки в колёса, но переход к социализму и далее к коммунизму неотвратим. Даже если Советский Союз не ударит пальцем о палец, чтобы ускорить этот процесс, он всё равно произойдёт.
- Господин Первый секретарь, я начинаю бояться, что выйду из этой комнаты убеждённым коммунистом, - усмехнулся Эйзенхауэр.
- Я себе такую задачу не ставлю, - рассмеялся Хрущёв. - Вы наверняка читали опубликованные выдержки из нашей военной доктрины?
- Читал, - подтвердил президент. - Был весьма удивлён. Господин Даллес уверил меня, что это очередная красная пропаганда и ничего более.
- Ничего подобного. Это - официальная военная доктрина СССР, - ответил Хрущёв. - Официальный документ, определяющий, в том числе, нашу внешнюю политику. Я-то знаю. Там моя подпись стоит.
- Вы хотите сказать, что ваша концепция "мирного сосуществования" - это новая официальная позиция Советского Союза?
- Конечно! Господин президент, мы совсем недавно вышли из тяжелейшей войны. Меньше всего мы хотели бы сейчас ввязываться в следующую, как бы ни мечтали об этом господин Даллес со своим братцем.
- А помнится, дядюшка Джо был совсем другого мнения... - заметил Эйзенхауэр. - Турция, Иран, блокада Берлина... Как-то не вписываются его действия в концепцию мирного сосуществования.
- Сталин умер. Его похоронили. Вместе с ним похоронена его политика конфронтации с западом, - твёрдо заявил Хрущёв. - Нам сейчас надо восстанавливать народное хозяйство, а не клепать игрушки для военных.
- Однако же клепаете? - спросил президент.
- Так и вы не сидите сложа руки, у вас-то игрушек поболе будет! - ехидно ответил Хрущёв. - Вот меня генералы и запугивают: у американцев то, у американцев это, мы от них отстали, они нас завтра же разбомбят...
- И вас тоже? - удивился Эйзенхауэр. - Вы сейчас в точности описали моих генералов.
- Господин президент, а не послать ли нам обоим на х#й наших генералов? - предложил Хрущёв. - Выделить им пустыню Сахару под полигон, и пусть себе развлекаются между собой, а наши великие народы смогут тем временем взаимовыгодно сотрудничать.
Переводчик запнулся, переводя слова Хрущёва, но затем перевёл практически дословно - через "fuck off"
Эйзенхауэр удивлённо поднял брови, потом покраснел и захрюкал, сдерживая смех, но не удержался и расхохотался в голос.
- Запишите это русское выражение, - сказал он переводчику. - На совещаниях оно мне пригодится.
- К сожалению, господин Первый секретарь, осуществить вашу идею может оказаться не так просто. - продолжил президент. - Даже средневековые короли были вынуждены считаться со своим окружением, а уж президент демократической страны - тем более. Разве что у вас, коммунистов, иначе?
- У нас это ещё сильнее выражено. В СССР коллективное руководство, все решения принимаются голосованием.
- Гм? А мне говорили, что дядя Джо решал все вопросы сам, единолично...
- Да, так было. Мы называем это - "культ личности", и собираемся публично осудить подобную практику, - ответил Хрущёв. - Сейчас этого нет. На самом деле сейчас в нашей политической и общественной жизни очень многое меняется. Вы будете удивлены, если ознакомитесь ближе с жизнью советского народа. Большинство русских - очень добрые и простые в обращении люди, они любят посидеть за праздничным столом, хорошо поесть, немного выпить... Но больше всего они хотят жить в мирных условиях.
- Мне бы для начала хотя бы адекватно оценить уровень вашей агрессивности, - вздохнул президент. - Завтра я собираюсь поставить на обсуждение свою концепцию "Открытого неба". Хотелось бы знать предварительно, что вы думаете по этому поводу?
- Сама идея взаимного контроля нам нравится, - осторожно сказал Хрущёв. - Но вы же понимаете, что в современных условиях даже один самолёт может одной бомбой уничтожить миллионы людей. А ваши и наши дальние разведчики сделаны на базе бомбардировщиков. На локаторе любой самолёт выглядит как светящаяся точка. Как мы можем быть уверены, что очередной вторгшийся в наше воздушное пространство самолёт несёт только фотоаппараты, а не атомную бомбу?
- Я вас понимаю, - кивнул Эйзенхауэр.
- Мы сформулировали наши предложения и сообщим их завтра на пленарном заседании, - сказал Хрущёв.
Свою концепцию Эйзенхауэр изложил на официальном заседании на следующий день. Он предлагал легализовать полёты разведывательных самолётов всех заинтересованных сторон над всей территорией США, СССР, Западной и Восточной Европы, чтобы установить постоянный контроль над развёртыванием вооружённых сил и иметь возможность заранее предсказывать готовящуюся агрессию.
С ответным предложением выступил Косыгин, как глава делегации СССР.
- Советское правительство понимает пользу объективного взаимного контроля для снятия взаимной напряжённости и недоверия между нашими странами, и в принципе согласен с идеями, высказанными президентом, - сказал Косыгин. - Но советская сторона обеспокоена собственной безопасностью, и потому настаивает на выполнении ряда условий. Для их обсуждения мы предлагаем создать четырёхстороннюю согласительную комиссию.