Читать интересную книгу Холодный дом (главы I-XXX) - Чарльз Диккенс

Трудно представить себе большую противоположность, чем мистер Джордж, с одной стороны, и члены семейства Смоллуид - с другой. Вряд ли случалось хоть одному кавалеристу на свете квартировать у людей, столь непохожих на него. Рядом с ними он точно палаш рядом с устричным ножичком. Его мускулистая фигура - и их чахлые тельца; его широкие движения, которым нужно как можно больше свободного пространства, - и их напряженные ужимки; его звучная речь - и их скрипучие, тонкие голоса - все это никак не вяжется одно с другим, представляя чрезвычайно резкий и странный контраст. Когда он сидит в середине мрачной гостиной, слегка наклонившись вперед, уперев руки в бока и расставив локти, кажется, будто стоит ему остаться здесь подольше, и он поглотит все семейство и весь четырехкомнатный дом, включая выходящую во двор кухоньку и прочее.

- Вы трете себе ноги, чтобы их оживить? - спрашивает он дедушку Смоллуида, окинув взглядом комнату.

- Да так, знаете ли, мистер Джордж, отчасти по привычке, и... да... отчасти это помогает кровообращению, - отвечает тот.

- К-ро-во-о-бра-щению! - повторяет мистер Джордж, складывая руки на груди и как будто становясь вдвое шире. - С этим у вас дело плохо, должно быть.

- Что и говорить, мистер Джордж, стар стал, - соглашается дедушка Смоллуид. - Но для своих лет я еще крепкий. Я старше ее, - он кивает на жену, - а видите, какая она! Ах ты трещотка зловредная! - снова вспыхивает в нем ярость.

- Несчастная старушенция! - говорит мистер Джордж, повернувшись в сторону миссис Смоллуид. - Не надо ругать бабушку. Поглядите на нее: чепчик набок съехал - вот-вот с головы свалится; волосы спутались. Ну-ка, мамаша, сядьте-ка попрямее! Вот так лучше. Совсем молодцом!.. Вспомните о своей матери, мистер Смоллуид, - говорит мистер Джордж, усадив как следует старуху и возвращаясь на место, - если вам мало, что эта женщина ваша жена.

- А вы сами, конечно, были примерным сыном, мистер Джордж? - язвит старик, косясь на него.

- Да нет. Я примерным не был, - отвечает мистер Джордж, заливаясь густым румянцем.

- Это меня удивляет.

- Меня тоже. А мне следовало быть хорошим сыном, да, помнится, я и хотел этого. Но не вышло. Да, я был чертовски плохим сыном, и родные не могут мной похвалиться.

- Поразительно! - восклицает старик.

- Но теперь чем меньше об этом говорить, тем лучше, - продолжает мистер Джордж. - Приступим к делу! Помните наше условие? Всякий раз, как я плачу проценты за два месяца, вы угощаете меня трубкой. Не беспокойтесь! Все в порядке. Бояться вам нечего - можете подать мне трубку. Вот новый вексель, а вот деньги - проценты за два месяца; принес полностью, хоть и чертовски трудно скопить такую сумму, когда занимаешься тем, чем занимаюсь я.

Мистер Джордж сидит, скрестив руки на груди и словно поглощая всю гостиную вместе со всем семейством, а дедушка Смоллуид с помощью Джуди отпирает конторку и достает два черных кожаных бумажника; в один из них он кладет только что полученный документ, из другого вынимает другой такой же документ и передает его мистеру Джорджу, который скручивает его, чтобы потом раскурить им трубку. Прежде чем выпустить один документ из его кожаной тюрьмы и заключить в нее другой, старик, надев очки, проверяет каждую букву и каждый знак препинания в обоих, трижды пересчитывает деньги, требует, чтобы Джуди не менее двух раз повторила каждое произнесенное ею слово, и, весь дрожа, говорит и действует так медлительно, что эта операция отнимает уйму времени. Только после того как она закончена вполне, старик, наконец, отрывает жадные глаза и пальцы от бумаг и денег и отвечает на последнее замечание мистера Джорджа следующими словами:

- Бояться набить трубку? Мы вовсе не так скупы, сэр. Джуди, сейчас же подай трубку и стакан холодного грога мистеру Джорджу.

Игривые близнецы все это время смотрели прямо перед собой, если не считать той минуты, когда внимание их было приковано к черным кожаным бумажникам; теперь же оба они удаляются, полные презрения к посетителю и бросая его на произвол старика, подобно тому как удирают два медвежонка, оставив путешественника в лапах папаши-медведя.

- Так, значит, вы тут и сидите целый день? - говорит мистер Джордж, скрестив руки на груди.

- Именно, именно, - кивает старик.

- И ничем не занимаетесь?

- Присматриваю за камином, чтоб огонь не погас, чайник не выкипел, жаркое не пережарилось...

- Когда оно есть, - вставляет мистер Джордж весьма многозначительным тоном.

- Вот именно. Когда оно есть.

- Неужто вы ничего не читаете, не просите, чтобы вам почитали вслух?

Старик качает головой с жестким, коварным торжеством.

- Нет, нет. В нашем семействе охотников до чтения не было. Читать только время терять. Чтением денег не заработаешь. Ни к чему. Бесполезное занятие. Нет, нет!

- Не знаешь, кому из вас двоих лучше живется, - говорит посетитель так тихо, что глуховатому старику трудно расслышать эти слова, и переводит глаза с него на старуху. - Послушайте! - произносит он громко.

- Слушаю.

- А ведь вы, наверное, распродадите мое имущество, если я хоть на день опоздаю внести проценты, - говорит мистер Джордж.

- Любезный друг мой! - восклицает дедушка Смоллуид, раскрыв объятия. Никогда, никогда, любезный друг мой! Но мой приятель в Сити - тот, кого я упросил одолжить вам деньги, - он, пожалуй, на это способен!

- Ага, значит, вы не можете за него поручиться? - спрашивает мистер Джордж и едва слышно заканчивает свой вопрос словами: "Подлый старый лжец!"

- Любезный друг мой, ведь на него положиться нельзя. Я бы не решился ему довериться. Он требует, чтобы соглашение выполнялось неукоснительно, любезный друг мой.

- Требует, черт бы его побрал, - говорит мистер Джордж.

Чарли приносит поднос с трубкой, маленькой пачкой табаку и грогом, и мистер Джордж спрашивает ее:

- А ты что тут делаешь? Больно уж ты непохожа на здешних обитателей.

- Я хожу к ним на работу, сэр, - отвечает Чарли.

Осторожно сняв с девочки шляпу, кавалерист (если только он действительно служит или служил в кавалерии) гладит Чарли по головке, едва прикасаясь к ней сильной рукой.

- Ты украшаешь этот дом - придаешь ему здоровья. А то ведь тут не хватает молодости, как не хватает свежего воздуха.

Он отпускает ее, закуривает трубку и пьет за здоровье "приятеля мистера Смоллуида в Сити", каковой представляет собою единственную выдумку, созданную воображением уважаемого старого джентльмена.

- Значит, по-вашему, он способен жестоко прижать меня, а?

- По-моему, способен... боюсь, что так. Я знаю, что так он уже поступал раз двадцать, - опрометчиво говорит дедушка Смоллуид.

Опрометчиво потому, что его оцепеневшая дражайшая половина, некоторое время дремавшая у огня, мгновенно встрепенулась и затараторила:

- Двадцать тысяч фунтов, двадцать двадцатифунтовых бумажек в денежной шкатулке, двадцать гиней, двадцать миллионов по двадцати процентов, двадцать...

Но тут ее внезапно прерывает летящая подушка, которую посетитель, ошарашенный новизной этого своеобразного эксперимента, ловит в тот самый миг, когда она, как всегда, уже чуть было не придавила старуху.

- Дура зловредная! Скорпион... зловредный скорпион! Жаба разомлевшая! Трещотка, болтунья, ведьма на помеле, сжечь тебя давно пора! - задыхается старик, распростертый в кресле. - Любезный друг, встряхните меня немножко!

Изумленный мистер Джордж переводит глаза с одного на другую, а выслушав просьбу, хватает своего почтенного знакомца за шиворот и легко, словно куклу, сажает его прямо, раздумывая, по-видимому: "Уж не вытрясти ли из старца всякую возможность швыряться подушками и не стряхнуть ли его в могилу?" Поборов искушение, он все же так трясет старика, что голова у того мотается, как у балаганного арлекина, потом ловко сажает его в кресло и столь резким движением поправляет на нем ермолку, что старик после этого добрую минуту моргает глазами.

- О господи! - вздыхает мистер Смоллуид. - Довольно! Благодарю вас, любезный друг, довольно. Ох, боже мой, не продохнуть! О господи!

Мистер Смоллуид бормочет все это, явно побаиваясь своего любезного друга, который все еще маячит перед ним и кажется ему еще более крупным, чем раньше.

Однако устрашающее видение постепенно оседает на свой стул и глубоко затягивается табачным дымом, утешая себя следующими философскими размышлениями вслух:

- Вы, пожалуй, правы, что соблюдаете условие со своим приятелем в Сити, почтенный, - ведь его имя начинается с буквы "Ч".

- Вы что-то сказали, мистер Джордж? - спрашивает старик.

Кавалерист, мотнув головой, наклоняется вперед, держа трубку в правой руке, и, облокотившись на правое колено, другую руку кладет на левое, по-военному отставив левый локоть, затем снова подносит трубку ко рту. Покуривая, он серьезно и внимательно смотрит на мистера Смоллуида, время от времени разгоняя клубы дыма, чтобы лучше видеть старика.