Эрне Кэдвен несколько не к месту вспомнился не самый приятный эпизод из собственного не такого уж давнего прошлого. Однажды она сама чуть было не заплатила жизнью за три вот точно таких же сухаря, когда учиненная Фрэнгеном внезапная ревизия обнаружила недостачу в последней поставке. Шел первый год службы Грэйн в форте, и, честно говоря, молодая и неопытная ролфийка тогда еще не до конца понимала, чем кончается пропажа провианта со склада. Она и вправду была виновата, но не в воровстве, а всего лишь в недосмотре – приняла мешки по весу, без пересчета, и не глядя подписала приходные бумаги. За что и поплатилась. Сидя на гауптвахте, Грэйн успела как следует прочувствовать состояние приговоренного к повешению, и с тех пор позорная эта казнь главенствовала в списке личных страхов эрны Кэдвен. А гауптвахта форта Логан… о-о, по сравнению с заключением в этом каменном мешке нынешнее вынужденное путешествие пленной графини и впрямь было увеселительной прогулкой. Двое суток неизвестности среди ледяных стен, темноты и ползающих вокруг мокриц и еще невесть каких подземных тварей. Притом из одежды на Грэйн было только исподнее, а жажду она утоляла, слизывая влагу со стен. Переводить же на смертницу драгоценный провиант никто не собирался. Единственным звуком, доносившимся до слуха арестованной, был деловитый перестук молотков – на плацу сооружали виселицу. К чести коменданта, следствие он провел быстро, но тщательно: вместо воровства нашлась ошибка в записях, а преступление Грэйн стало всего лишь проступком. Но тем не менее свои пятнадцать плетей на плацу она получила – по пять за сухарь. И накрепко запомнила урок.
Спина ролфи отозвалась отголоском давней боли – то ли воспоминание оказалось слишком живым, то ли и тут диллайнская магия постаралась. Девушка поморщилась, досадуя, что нельзя сейчас почесать зудящие лопатки, и, заметив любопытный взгляд шуриа, процедила сквозь зубы:
– Ешьте быстрей.
Слишком долго глядеть на то, как шуриа отгрызает по малюсенькому кусочку с таким видом, словно оказывает Грэйн величайшую услугу, да притом еще и стараться не обращать внимания на омерзительные ощущения от воздействия совиного колдовства – это было уже чересчур даже для терпеливой ролфи. Она поневоле настороженно прислушивалась, то и дело оглядывалась через плечо и принюхивалась, словно и впрямь могла учуять подбиравшихся по следу охотников.
Ну а шуриа, разумеется, радостно ухватилась за очередной повод для потехи.
– У вас блохи? – участливо и жалостливо спросила Джона. – Не стесняйтесь меня, почешитесь. Я же вас не стесняюсь.
«Ну ты и змеюка, Джони! Не жалуйся, если девушка тебе зубы пересчитает».
Но вместо того чтобы броситься на ядовитую пленницу с кулаками, эрна Кэдвен только глухо зарычала и, непроизвольно клацая зубами от едва сдерживаемой злости, процедила:
– Ешьте. Молча.
Принято считать, что терпение – это добродетель. Что ж, проверим, насколько наша воительница исполнена этого истинно ролфийского достоинства.
– А правда, что они на вкус как муравьи? – не унималась шуриа, точно чрезмерно любознательная школьница, терзая эрну глупыми вопросами. – Кисленькие или солененькие?
«Кажется, я и впрямь предпочла бы блох, – отчаянно стиснула зубы Грэйн. – Даже кишечных червей. Но единственный паразит, который у меня завелся, – это шуриа! Морайг, ну за что караешь, а?»
Вот с чем эрне Кэдвен действительно не повезло, так это с хорошо подвешенным языком. В том смысле, что язвить в ответ она просто не умела. От издевок шуриа челюсти Грэйн словно бы костенели, и уж подавно не подобрать ей было адекватного ответа. В форте Логан остроумие и красноречие оттачивать было особенно не на ком, да и вообще – как угадать, какая из невинных шуточек может привести тебя в Круг Чести за компанию с предметом насмешек? Там и объясняй потом изыски собственного юмора. С перерезанным горлом делать это очень неудобно, знаете ли. Так что словесные баталии – удел щуплых графинек. Недаром же шуриа – змеи, вот и языки у них подобающие – ядовитые. И все же Грэйн попробовала огрызнуться, сама понимая, что на этом воистину бранном поле ей с Третьей не тягаться.
– Говорят, если отрезать змее хвост, он потом вырастет… – обронила ролфи в пространство почти просительно, словно надеясь, что лорд Конри ее услышит и разрешит, разрешит… ну хоть кусочек, хоть кончик! – Не уверена, что Священный Князь помнит, сколько у вас ушей… а ваши зубы ему, верно, и вовсе ни к чему…
– Какая вы обидчивая, эрна, право слово, – как ни в чем не бывало пожала плечами графиня. – Вы уверены, что лорд Конри не купирует вам… что-нибудь, получив подпорченный товарец? Я бы не стала на вашем месте калечить пленницу, которая ничего дурного не сделала. И, кстати, на будущее… хвосты вырастают только у ящериц…
Нет, ну в самом деле? Какие могут быть обиды? Можно подумать, тут кто-то кому-то делает одолжение.
«Ах, эрна Кэдвен, не соблаговолите ли умыкнуть меня на Ролэнси, я так давно не видела Священного Князя!»
Результат был вполне предсказуем. Грэйн в досаде скрипнула зубами. Говорят же: не грози, если не можешь выполнить угрозу! Ползучая зараза отлично знает, что ролфи ее и пальцем не тронет без приказа – ведь эрна Кэдвен сама ей об этом сказала!
– Вы меня похитили, ударили по голове, скрутили, унизили… – рассуждала вслух Джойана, брезгливо струсив крошки с подола платья – Отравили… почти. И при этом хотите, чтобы я вас еще и благодарила? Везете меня неведомо куда, практически голую, без теплой одежды и обуви. Вы никудышний диверсант, эрна, вот что я вам скажу. Вы плохо подготовились к заданию.
«О! Да ты и впрямь моя наследница, Джони, – искренне восхитился призрак. – Прямо как мой папаша бухтишь. И бубнишь и бубнишь, и нудишь и нудишь. Моя кровь! Диллайнами подпорченная, правда, маленько, но моя. То бишь наша исконная».
Джона всегда считала, что занудство в ней от диллайн. Но дедуле, конечно, было виднее.
«Кэдвен, – напомнила себе Грэйн. – Мое поместье. И Конри. Нельзя топить». Но так хотелось! О, как она теперь понимала предков! Неудивительно, что ролфи, столкнувшись с шуриа, почти сразу же принялись их безжалостно давить! Если уж одна шуриа за несколько часов умудрилась достать Грэйн сильнее, чем кто бы то ни было за всю предыдущую счастливую жизнь, то каково же пришлось тем, кто вынужден был общаться с шуриа в количестве больше одной?
– Вот и расскажете все это Конри лично. Или поплачетесь эсмондам, когда они вас прихватят за… хвост. Поели?
Плечо жгло. Грэйн непроизвольно потирала его и морщилась. Теперь еще и в носу засвербело, словно ролфи окружало облако пуха из разорванной перины. Невидимые назойливые пушинки липли к взмокшей девушке, не давая как следует вздохнуть, и раздражало это безмерно. А шуриа все нудела и нудела, все ныла и ныла… Грэйн не знала уже, что хуже – диллайнская магия или шурианское занудство? Ролфи и предположить не могла такие бездны исконно ролфийского качества в тощей змеище.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});