Быстрый, сухой стук прервал его монолог на самой высокой и драматической ноте. Дверь в библиотеку приоткрылась, и внутрь скользнула мисс Грин, стремительно преодолела расстояние от порога до кресел и устроилась на подлокотнике подле Селии. Спустя пару мгновений в дверях появился слуга и сообщил, что в особняк с визитом прибыл граф Черри.
* * *
Граф Черри шагал по особняку, ставшему за эти дни почти родным. В последнее время он заезжал к Динтонам чаще, чем домой. Был бы ещё от этого толк. Расследование того, что случилось с девочкой, так и не продвинулось ни на шаг. Как и многое другое.
Время от времени в памяти всплывал разговор, подслушанный вездесущими Динтонами в оранжерее Винг-хауса. О каких планах там шла речь? Кто их нарушил? Кто их создал? Какое отношение они имеют или имели к принцу? Принц… В ближайшие дни Огэсту предстояла встреча с невестой, и он вел себя на удивление пристойно. Даже тихо. Газетенки по-прежнему печатали о принцессе какие-то нелепости, но обезьянок на плече принца больше не рисовали, и то хлеб. Лорд-наблюдатель надеялся что шумиха вскоре уляжется. Судя по донесениям, принцесса наконец-то прибыла в Ританию, но там какие-то неимоверные сложности в пути у неё возникли. Хотя, если вспомнить состав посольства, — ничего удивительного, что сложности возникли. Удивительно, что вовремя добраться не помешали. Граф Черри устало потер лоб. Сегодняшний визит к Динтонам будет последним, перед длительным перерывом. Грядущая свадьба наследника престола отодвигала все остальные заботы на второй план, если не сказать в дальний угол.
Граф вздохнул, готовясь к очередной встрече с вдовой. Принимали лорда-наблюдателя по традиции в малой гостиной. Леди Анна встречала его взглядом, в котором робко светилась надежда. И каждый раз граф Черри с тоской отмечал, как после нескольких фраз эта надежда гасла, уступая место апатии и безучастности. Ему отчего-то очень хотелось вновь почувствовать то тепло и заботу, в которых графиня Динтон практически искупала его при первой встрече в особняке, однако он прекрасно понимал, что желание это несбыточное, слишком сильна была тревога матери о судьбе дочери, слишком мало утешительных новостей он мог ей сообщить о ходе расследования. Если быть совсем честным, то и вовсе ничего утешительного.
В отдел на днях был приглашен еще один художник. Специально в помощь штатному портретисту по делу Динтонов. Лорд-наблюдатель санкционировал применение ментальных средств к арестованному лжелакею, чтобы тот более четко вспомнил спутницу покойного графа. К Грегори эти средства не применишь, слишком высок риск, а вот по отношению к мошеннику — почему бы и нет. Рука не дрогнула, и совесть смолчала. Нанятый художник отработал свое немалое жалованье сполна. Итогом его трехдневной работы стали несколько набросков и в полный рост, и лишь лицо, и фас, и профиль, и акварелью, и в карандаше. От работ штатного портретиста эти наброски отличались разительно. Дама, изображенная на листах картона, была словно живая, не первой молодости, невысокая, с мелкими чертами лица и достаточно ярким макияжем. Лорд-наблюдатель надеялся, что хоть кто-то из обитателей особняка сможет её опознать. Эта загадочная и неуловимая особа была единственной, кто мог пролить свет на происходящее в кабинете графа во время бала. Её имя не смогли установить до сих пор, среди приглашенных попросту не было леди, подходящих под описание.
Семейство ожидало его практически в полном составе. Даже загадочная компаньонка Селии притулилась с рукоделием на стульчике у окна. Лорд-наблюдатель вздохнул, переложил папку с набросками из одной руки в другую и раскланялся с хозяевами особняка.
— Позвольте обратиться к вам с просьбой, — заговорил он и протянул папку леди Анне. — Попробуйте вспомнить, встречали ли вы эту женщину. Не торопитесь, художник рисовал её со слов другого человека, возможно, что совпадение с оригиналом не полное.
Графиня взяла папку и стала перебирать листы картона, подолгу вглядываясь в каждый.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Прошу вас, эта просьба касалась всех присутствующих, — лорд-наблюдатель оглядел гостиную и чуть задержал взгляд на Грегори.
Грегори, да и все остальные потянулись к диванчику, на котором сидела леди Анна. Селия и Лизи уселись по обеим сторонам от неё, молодые люди пристроились им за спину.
Лорд-наблюдатель близоруко сощурился и не отрываясь следил за выражениями их лиц, пытаясь уловить проблеск узнавания хоть на одном из них.
Лизи быстрее всех сдалась, подняла взгляд, пожала плечами и призналась:
— Не помню её.
— Это та дама, с которой я столкнулся на лестнице, — произнес Грегори. — Художник её очень точно изобразил, как будто видел сам. Но я понятия не имею, кто она. Я десять раз список приглашенных за эти дни прочел, я всех их знаю. Этой леди среди них не было.
Леди Анна, Чарльз и Селия смотрели на портреты дольше и внимательнее. Лорд-наблюдатель отметил, что молодой граф Динтон выглядит бледновато, и в свете последних событий это, в общем-то, неудивительно. Граф Черри вспомнил открытое окно, лежащего на полу бывшего главу семейства и поморщился. Вот же пакость какая. На принятие решения тогда потребовалось меньше минуты. На то, чтобы захлопнуть дверь, повернуть ключ, бегло осмотреть комнату, втянуть саквояж, распутать и смотать веревку, потребовалось ещё минут пятнадцать. Чарльз вначале стоял и недоуменно смотрел на происходящее, затем, когда дело до бечевки дошло, стал помогать. Молча. Заговорил, только когда лорд-наблюдатель стал давать указания, о том, что саквояж нужно незаметно унести, а потом составить подробную опись того, что там лежит. Опись предоставить ему, лорду-наблюдателю, лично в руки. Произошедшее ни с кем не обсуждать. Сообщить родным, что у отца был сердечный приступ, из-за которого он упал и ударился головой. Проследить, чтобы ни Селия, ни Грегори в ближайшее время к телу не подходили и диагностических заклинаний не применяли. Для этого озадачить их заботами. Чарльз тогда сверкал глазами, кривился, но согласно кивал головой и односложно соглашался. А теперь стоял, буравил взглядом картонки, но было видно, что безрезультатно. Изображенной на них дамы он не знал.
Селия брала один лист за другим, смотрела, откладывала. Пока не взяла в руки последний карандашный набросок. Самый блеклый, без тонировки, почти без штриховки. Художник несколькими линиями изобразил женскую головку, на три четверти повернутую к зрителю. Селия долго вглядывалась в эти скупые черточки. Лорд-наблюдатель замер, боясь неосторожным словом спугнуть тень узнавания, неуверенно мелькнувшую на лице девушки. Наконец Селия подняла взгляд на гостя и с явным сожалением произнесла:
— Она кажется мне знакомой. Но я не могу вспомнить, где и когда я видела её. Простите.
— Ничего страшного, возможно вспомните чуть позже, — попытался утешить её граф Черри, хотя сам был расстроен не меньше.
Предпоследним капитулировал Чарльз:
— Я тоже не знаю, кто она.
Лишь леди Анна по-прежнему вглядывалась в рисунки, изредка меняла один лист на другой и надолго застывала с выпрямленной спиной и широко распахнутыми глазами. Дольше всего она вглядывалась в акварель. Женщина, изображенная на картоне в полный рост, отвечала ей столь же пристальным взглядом.
— Кто ты? — вопросила её графиня, полные пальцы побелели, стискивая края листа. Картон не выдержал напора и заломился. — Отвечай! Кто ты? Что ты делала в моем доме? С моим мужем? Что вы сделали с моим ребенком?
Леди Анна трясла измятый лист. Голос её делался всё громче, пока наконец на последнем вопросе не перешел в крик. Селия обняла тетку за плечи, стала быстро-быстро шептать что-то успокаивающее. Видимо, не обошлось без магии, поскольку женщина как-то сразу обмякла, опустила плечи, уронила руки, измятый лист выскользнул из её расслабленных пальцев и с тихим шелестом упал на ковер. Со второго бока к матери прижималась Лизи. Девушка уткнулась личиком в материнский рукав и тихонько всхлипывала. Чарльз и Грегори стояли рядом, растерянные и обескураженные.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})