— То есть он не может сейчас взять и телепортироваться, скажем, в Киев? — спросил Евген, при этом внимательно следя за реакцией Сильфиды.
— О, это было бы невероятно опасно, даже если бы сейчас он находился у себя дома! — предостерегла Бессмертная. — Расстояние слишком велико, а, кроме того, он ведь никогда не бывал в этом городе, верно?
Маша, слушая, отметила про себя, что у Сильфиды совершенно не возникло вопросов по поводу того, что такое Киев и где он находится, из чего она сделала вывод, что Бессмертная гораздо лучше разбирается не только в истории, но и в географии человеческого мира, чем могло бы показаться на первый взгляд.
— Да, я ни разу не был в Киеве, — кивнул Бирюк, — но мне туда пока что и не надо. Я вот о чем хотел спросить: мне ведь теперь не придётся тратить время на дорогу из дома до Нифльхейма? Я имею в виду, когда я уже овладею телепортацией в совершенстве.
— Нет, ни в коем случае! Ты погибнешь! — громко сказала Сильфида, и с таким звоном поставила чашку обратно на блюдце, что остальные разговоры за столом разом смолкли. — Владимир, запомни: никогда не пытайся телепортироваться между мирами! Пересекать Грань даже через Портал и то не слишком-то безопасно, а уж пытаться преодолеть её путем мгновенного перемещения — это опасно вдвойне. В будущем, когда ты станешь идеально контролировать сию способность, ты сможешь — теоретически — перемещаться в любую точку своего мира. Или же, напротив, в любую точку мира этого, если будешь телепортироваться отсюда же. Но Грань миров таким образом пересекать нельзя! Ты понял меня?
— Да-да, конечно! — Бирюк был, кажется, даже слегка напуган таким суровым тоном Сильфиды.
— Вот и хорошо, — кивнула Сильфида. — Простите, если я иногда чересчур строга. Не только с тобою — она посмотрела Вове прямо в глаза. — со всеми вами. — Бессмертная, на миг замолчав, окинула взглядом притихших ребят. — Но всё это происходит лишь оттого, что я очень тревожусь за каждого из вас. За всё это время вы стали мне словно детьми. Такими родными и близкими… — и она тихо, но очень тяжело вздохнула.
Мария подумала в этот момент, что на этих, кажущихся такими хрупкими женских плечах, лежит совсем не подобающий тяжкий груз вовсе не женских забот. Что может быть достойнее, чем собственный пример? Пожалуй, Маша тоже хотела бы стать такой же сильной, умелой и устрашающе непоколебимой, как и Сильфида. Такой она и станет. Когда-нибудь. Обязательно станет.
Они ещё долго сидели за столом, обсуждая разные темы, и особенно, конечно — успехи и продвижения Авалона, достигнутые друзьями в последние несколько недель, покуда седая ночь и её верные спутники — сонливость и тишина не окутали собой всё вокруг, вплотную подобравшись к залу, к изножьям стола и стульев, за которыми они сидели. Пора было отправляться спать.
Окончание ужина затянулось далеко за полночь, а когда, в итоге, пришло время расходиться по своим комнатам и ложиться в теплые кровати, загодя застеленные для них дварфами, Малиновская поняла вдруг, что сна у неё ни в одном глазу. Она стала просить Антона прогуляться с нею около замка хотя бы чуть-чуть, на сон грядущий, и канючила до тех пор, пока не проела Антону весь мозг — и он согласился. Клятвенно пообещав Сильфиде, что они не будут уходить слишком далеко, друзья покинули Нифльхейм и вышли в тёмный, таинственный и немного пугающий поначалу мир волшебной ночи. Во многих окнах замка ещё горел свет, бросая на раскинувшиеся окрестные поля и водяной ров идеально правильные квадраты и прямоугольники светлых пятен, поэтому около ворот и моста было всё достаточно хорошо видно и совсем не страшно, да и наступившее этой ночью полнолуние тоже прибавляло холодного, желтоватого света.
Маша с Антоном, неспешно свернув с основной тропы, пошли по густой траве: Малиновская почувствовала, как у неё начинают промокать ноги от уже успевшей упасть росы, однако это её нисколько не волновало — всё равно они погуляют совсем чуть-чуть, а, придя, она заберётся в мягкую и уютную постель, чтобы согреться и моментально заснуть. Удивительное ощущение покоя и благости лежало на всем: тишину мерцающей ночи не осмелилось нарушить даже слабое дуновение ветерка — об этом говорили абсолютно недвижимые в сгустившемся сумраке листья вечнозелёных рябин.
Какое-то время они шли молча, просто наслаждаясь пением сверчков и свежим воздухом, однако потом Антон начал чувствовать некий странный дискомфорт, будто в спину ему уперся чей-то внимательный взгляд, пристально наблюдающий за ним. Он пару раз оглянулся, но никого не заметил.
— Ты чего озираешься? — спросила его Малиновская, чуть повернув голову и заправляя при этом за ухо мешающую ей прядь волос.
— Да так. Будто смотрит кто-то, — Антон остановился и обернулся ещё раз, вглядываясь в могучую громаду замка, немного выделяющуюся более темным силуэтом на фоне окрестных гор.
Маша тоже обернулась, но взгляд её при этом скользнул немного выше, и она разглядела на навесном балкончике одной из башен Нифльхейма одинокую, едва заметную в темноте фигуру. Евгений. Смотрит прямо на них. Хотя это и невозможно было с такого расстояния, Малиновской показалось, будто их взгляды пересеклись. Какая-то доля секунды — и Евген скрылся в покоях башни. Антон снова отвернулся от Нифльхейма и пошёл дальше — наблюдавшего за ними Евгена он, скорее всего, не заметил. Маша, помявшись ещё несколько мгновений, тоже отвернулась и зашагала вслед за другом. Ею вдруг овладело странное чувство беспричинного беспокойства, хотя поводов для этого вроде бы и не было. Ну что тут такого, что Женя просто смотрел на них? Как будто ничего. Она и самой себе не могла объяснить, из-за чего стоило бы напрягаться.
— Тебе никогда не приходила в голову мысль, — неожиданно произнёс Антон, — что у нас остаётся всё меньше и меньше времени для того, чтобы быть готовыми?
Малиновская не стала уточнять, что именно он имеет в виду — это и так было ясно.
— Никто не называл нам конкретного часа, — ответила она, — а значит, у нас есть ещё время.
— Возможно, — уклончиво ответил Антон. — А ты не думаешь, что… — молодой человек почему-то мельком обернулся в сторону замка и сказал немного тише, чем до этого, — что Воплощение Зла уже явилось на Землю? Тебе не кажется, что им может быть Он?
— Кто? — после некоторой паузы произнесла Малиновская, хотя уже начинала смутно догадываться.
— Евген, — просто ответил Антон. Это прозвучало слегка тревожно и вместе с тем так буднично, будто они обсуждали сейчас всякие не стоящие внимания жизненные мелочи за чашкой чая у Малиновской на кухне, как бывало множество раз задолго до того, как они стали Бессмертными. Мария и сама изумилась, насколько спокойно она восприняла это предположение. Будто бы Антон сейчас озвучил то, что уже довольно давно витало у неё в голове, но она никак не могла собрать все эти разрозненные мысли в одно большое целое. Так собираются воедино мельчайшие капельки пара, снова образуя воду. Может быть — подумала она — Антон всё-таки увидел Евгена на башне, — поэтому и начал этот разговор? Хотя, вполне возможно, что он спросил и просто так. И всё-таки сейчас Маша была с ним не совсем согласна, что и попыталась выразить в своей речи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});