крепкими сосками, а потом еще ниже, где был гладкий плоский живот.
– Я так порву вам платье.
– К черту его, – проговорила она тем же сдавленным голосом.
Тут он обнаружил, что под платьем у нее ничего нет, а так как она с самого начала держала расстегнутое ожерелье в руке, то нашел он вовсе не жемчуга. Он обо всем забыл, желание, подавляемое в последние недели, обожгло и ослепило.
– Не здесь, глупый. – Она быстро отстранилась. – В твоем номере… через пять минут.
Он направился прямо к себе, быстро разделся, выключил свет и бросился на кровать. Лунный свет пронзил темноту, когда Дорис вошла и закрыла за собой дверь. Сбросив халат, она постояла, совершенно обнаженная, затем раздвинула москитную сетку. Ее тело источало чуть ли не порочный пыл, когда она обвила руками его шею и, притянув к себе, припала к нему ртом, впившись зубами в его нижнюю губу. Дыхание ее участилось, и он чувствовал жаркое биение ее сердца.
– Быстро, – выдохнула она. – Неужели не видишь, что я умираю по тебе?
Если бы он сразу не понял, что она не девственница, то теперь убедился бы в этом по ее реакции. Когда наконец она откинулась на спину, правда по-прежнему не выпуская его из рук, из ее груди вырвался долгий вздох, после чего она притянула его голову рядом на подушку.
– Ты был хорош, красавчик. А я?
– Да, – тихо сказал он, не покривив душой.
– Сколько же времени мы потратили зря! Как же ты не понял, что я хотела тебя, хотела до сумасшествия с самого начала? Но теперь все будет хорошо. Утром объявим родителям. А потом вместе с Бертом уедем в Нью-Йорк. Боже, неужели ты не замечал, как я по тебе сохла? Мне тобой никогда не насытиться… вот увидишь.
Она заигрывала с ним языком, дотрагиваясь до губ, гладила его тело кончиками пальцев. Внезапно ее охватил озноб.
– Давай снова, – прошептала она. – Только на этот раз не торопись… и в следующий тоже. Это так здорово, пусть все продлится дольше.
Она оставалась у него до первых серых лучей рассвета.
В то утро, после шумных поздравлений за завтраком, он отправился прогуляться, чтобы проветрить голову. Его охватила легкая апатия; хотя он понимал, что эта девушка как раз то, что нужно, он не мог дождаться вечера, а кроме того, разумеется, не последнюю роль играла работа, деньги и обеспеченное будущее. Будь оно все проклято, должен же человек позаботиться о себе. В притупленном состоянии ума ему было легче отгородиться от прошлого и думать только о грядущем. Проходя по Хаорскому мосту, он вдруг перегнулся через парапет и, не глядя, вынув руку из внутреннего кармана, уронил так и не вскрытые два письма в мутные, зараженные трупами воды священного Ганга.
Часть третья
Глава I
Рассвет в Швейцарских Альпах наступает рано. Мори проснулся от слепящего света и звона коровьих колоколов. Его опасения оправдались: фенобарбитон не подействовал, и он, пока бодрствовал, заново пережил каждое мгновение тех роковых месяцев молодости. Вконец измученный, в три ночи, он нащупал капсулу амилобарбитона и, приняв ее, полностью отключился на короткое время. И вот теперь, омертвелый после лекарства, со стуком в висках, он тупо обдумывал ситуацию, сознавая почти с отчаянной категоричностью, что должен сделать решительный шаг.
Виленский так ему об этом и сказал на последней консультации в Нью-Йорке, когда с неизменной ободряющей улыбкой, положив руку на изголовье дивана, перешел на тот ласковый южный акцент, каким всегда развязывал внутренние узлы у своих пациентов.
– Возможно, однажды вам придется вернуться, хотя бы для того, чтобы покончить навсегда с этим застарелым и ничтожным комплексом вины. На самом деле вас тянет домой частично из-за подавленной ностальгии, но, разумеется, главным образом вы хотите увидеть свою… свою подругу и все с ней уладить. Так почему бы этого не сделать? Лучше поздно, чем никогда. Если жизнь у нее сложилась не слишком удачно, то вы в состоянии помочь. К тому же, – улыбнулся он с доброжелательным лукавством, – вы у нас веселый вдовец. Если увидите, что она по-прежнему привлекательна, то сможете разрешить проблему, женившись на ней… при условии, конечно, что она свободна.
– Она ни за кого не вышла бы замуж. – На этот счет он ничуть не сомневался, хотя надеялся, что она, быть может, все-таки обрела счастье.
– Ну, тогда не забывайте о том, что я вам сказал. И если почувствуете, что снова начинаются неприятности, воспользуйтесь моим советом и поезжайте туда.
Да, он так и поступит, причем немедленно. С души свалился груз, как бы подтверждая правильность принятого решения. Он нажал кнопку звонка и, уточнив расписание самолетов авиакомпании «Свиссэр», велел Артуро позвонить в Цюрих и забронировать место на двухчасовой рейс в Престуик[44]. После этого он поднялся, побрился, оделся, позавтракал внизу. Затем, пока Артуро упаковывал чемодан, выкурил в задумчивости сигарету. С собой он брал всего несколько вещей, планируя вернуться на родину тихо, скромно, без всякой суеты и показухи, ни тебе «роллс-ройса», никаких признаков богатства, ничего. Мысли, полные мрачных предчувствий, ненадолго затмили его меланхолию. Что касается виллы, то при заведенном безукоризненном порядке и таких преданных слугах – он намекнул им на неотложную деловую встречу – внезапный отъезд, без всякого предупреждения, был самым простым делом.
Раздался телефонный звонок. Мори поднялся и подошел к аппарату. Как он и предполагал, это была Фрида фон Альтисхофер.
– Доброе утро. Я не помешала?
– Ничуть.
– Тогда скажите быстро. Вам… лучше?
После ужасно проведенной ночи ему очень хотелось услышать слова сочувствия, но он понимал, что это неразумно.
– Определенно лучше.
– Я так рада… Какое облегчение, мой друг! Мы выйдем на прогулку сегодня утром?
– Очень бы хотелось. Однако… – Он прокашлялся и выложил вежливую отговорку, приготовленную заранее: вчера пришла телеграмма, чисто делового содержания, но неприятная, в чем Фрида сама могла убедиться, и, чтобы все исправить, ему придется нанести визит своему британскому юристу. Ехать нужно этим утром.
В ответ наступила напряженная тишина, в которой он уловил удивление, разочарование, возможно, даже легкий испуг, но дама быстро пришла в себя.
– Разумеется, вам нужно ехать – вы ведь такой деловой человек. Но только не переутомляйтесь. И возвращайтесь поскорее, до моего отъезда в Баден. Сами знаете, вас будет здесь очень не хватать.
Артуро отвез его в аэропорт на «хамбере-универсале», задав таким образом тон скромности на все путешествие. В Цюрихе он привык обедать в «Баур-ау-Лак», но сегодня проехал мимо этого восхитительного отеля, сказав Артуро,