что выгоднее использовать энергию рек.
— Спасибо, Генрих Осипович. Спасибо! Мы в ближайшее время думаем собрать совещание ученых, чтобы поговорить о будущем ленинградской промышленности. Вы не согласитесь принять участие?
— Отчего же? С удовольствием. Только дайте знать заранее.
— Непременно, Генрих Осипович. Большое спасибо вам за показ станции, за беседу.
— Как, вы уже собираетесь уезжать? Нет, нет! Прошу вас отобедать, а за это время я прикажу подготовить заявку на рабочую силу и перечень недополученного оборудования.
— Это важно, Генрих Осипович, — улыбнулся Киров. — Я остаюсь обедать...
4
Ученые и видные инженеры высказались за развитие промышленности города, за освоение новых видов продукции.
Киров, вооружившись обстоятельными материалами, выехал в Москву, чтобы дать в ВСНХ бой сторонникам «затухания» Ленинграда.
Предвидя, что борьба будет трудной, Киров решил заручиться поддержкой председателя ВСНХ Дзержинского.
Приехав в Москву, он направился прямо к нему.
Дзержинский, выслушав его доводы, сказал с присущей ему прямотой:
— Знаю, Сергей Миронович, что у нас в ВСНХ многие за «затухание» Ленинграда. Будем бороться с такими мнениями. А еще лучше совсем избежать дискуссии. Давайте напишем письмо в ЦК, мотивируя вашими материалами и выкладками. Согласны?
— Еще бы! Спасибо, Феликс Эдмундович! Завтра я приду с проектом письма...
Доводы Кирова и Дзержинского о развитии промышленности Ленинграда, о строительстве гидроэлектрических и торфяных станций горячо поддержали Куйбышев и Сталин.
На пресловутой «теории затухания» Ленинграда был поставлен крест.
5
Киров вернулся в Ленинград днем и сразу же позвонил Комарову:
— Здорово, Николай Павлович. Спешу обрадовать: противники разбиты. ЦК поддержал наши предложения. В будущем году обещаны ассигнования на строительство Свирской ГЭС.
— Поздравляю, Сергей Миронович! Сегодня отдыхайте, а завтра, если не возражаете, я зайду.
— Заходи обязательно. Надо поговорить.
Киров положил трубку и пошел в ванную. Вдруг снова зазвонил телефон.
— Николай Павлович? Ты чего?
— Извини, Сергей Миронович, мне только что позвонили из губкома. Они не знают, что ты приехал...
— Да, что случилось? Говори прямо.
— Буза на «Красном путиловце». Воспользовавшись твоим отсутствием, там Зиновьев, Евдокимов и Куклин выступают на партийном собрании. Да еще, говорят, привезли спевшихся с ними троцкистов из Москвы. Рабочие требуют тебя.
— Заезжай за мной, поедем вместе. Только поторопись, чтобы не опоздать...
Когда Комаров, запыхавшись от бега по лестнице, открыл дверь, Киров снимал пальто.
— Что, Сергей Миронович? Неужели нездоровится?
— Ехать не надо. Только сейчас звонил Иван Газа. Оппозиционеров разбили и прогнали с завода сами рабочие.
6
Восемнадцатого декабря 1926 года из Ленинграда на Волховстрой отправился поезд, украшенный флагами и гирляндами хвои. Его провожала многотысячная толпа. Играл военный оркестр.
В поезде ехали посланцы фабрик и заводов Ленинграда, Москвы и других городов, чтобы принять участие в торжественном пуске Волховской гидроэлектростанции.
В полдень на торжественный митинг собрались строители и гости. Над трибуной, обитой кумачом, на высоком древке трепетал красный флаг. Все ждали торжественного момента. И вот по деревянной лесенке на помост поднялись руководители стройки, представители областных организаций. Среди них выделялся своим высоким ростом творец волховского чуда инженер Графтио.
Митинг открыл кто-то из местных руководителей и сразу начал читать приветственные телеграммы. Потом стали выступать гости и строители. Их слушали внимательно и дружно аплодировали, но сотни глаз посматривали на невысокого коренастого человека, что стоял рядом с Графтио. Из уст в уста передавался шепот: «Киров! Киров!» И когда объявили, что слово предоставляется товарищу Кирову, стало тихо, все взгляды сосредоточились на нем.
Киров заговорил громким, всюду слышным, взволнованно-радостным голосом. Заговорил о талантливом проекте инженера Графтио, о трудовом подвиге строителей, воздвигших в тяжелых условиях мощную гидроэлектростанцию, покоривших бурный Волхов.
Словно желая иллюстрировать свою речь, он широким взмахом руки обвел величественную панораму станции и плотины, приглашая всех взглянуть на то, что сделано руками советских людей.
— Волховская гидроэлектростанция еще ярче осветит начатый нами в Октябре великий путь, и пролетариат всего мира сможет увидеть, как строит в рабоче-крестьянской стране Коммунистическая партия по заветам своего основоположника Владимира Ильича Ленина.
Оркестр грянул «Интернационал». В самой станции и на плотине вспыхнули тысячи огней. Показалось, что вздрогнули провода высоковольтных линий — ток с Волховской гидроэлектростанции пошел на промышленные предприятия Ленинграда.
Глава тридцать пятая
1
Шестьдесят тысяч киловатт электроэнергии, полученной от Волховской ГЭС, сразу сказались на работе предприятий и на всей жизни города Ленина. Стало светлее на улицах, светлее и радостнее на душе. Радуясь настоящему, Киров любил помечтать о будущем.
Как-то после напряженного дня, когда пришлось побывать на двух заводах, он решил пойти домой пешком, чтобы посмотреть на ночной Ленинград, подышать морским ветерком.
Навстречу, грохоча колесами по булыжнику мостовой, ехала крестьянская подвода. В ней сидели старик и две женщины с жестяными бидонами. На задке телеги лежал новый, очевидно, только что купленный плуг.
«Крестьяне тоже за индустриализацию, — улыбнулся Киров. — Вон, новый плуг везут... А я хорошо помню, как у нас под Уржумом пахали дедовскими сохами. Ох и отстала наша деревня от Запада. Ильич мечтал о ста тысячах тракторов! А где они? На «Путиловце» тракторная мастерская работает через пень колоду... Да и готовые тракторы никто не берет. Очень уж плохие делаем. Да и кому их брать? Ведь стоят большие деньги... Вот начнем создавать колхозы — тогда только поворачивайся! И это время не за горами. На Пятнадцатом съезде партии будет стоять вопрос о коллективизации. Как бы нам не оказаться с тракторами в прорыве. Ведь «Красный путиловец» — единственный в стране завод, где налаживается их производство. Только вчера был у них. Жалуются мастера и рабочие на устаревшее оборудование. Надо реконструировать завод. Надо, знаю. Это сопряжено с большими затратами, но время назрело, надо что-то делать...»
В раздумье Киров незаметно дошел до дома, совершенно забыв, что хотел полюбоваться вечерним Ленинградом. «Ладно, как-нибудь потом...»
2
Еще в августе прошлого года бюро губкома обсуждало вопрос об улучшении тракторостроения на «Красном путиловце». Тогда было поручено Севзаппромбюро и тресту разработать меры по улучшению качества тракторов и увеличению их выпуска.
Руководители треста вместе с заводскими инженерами составили проект, предусматривающий выпуск пяти тысяч тракторов в год. Он лежал сейчас на столе у Кирова. Проект предусматривал частичную замену оборудования, закупку качественной стали и введение новых производственных мощностей, на что испрашивалась дотация в два миллиона двести тысяч рублей.
Киров согласился отстаивать этот проект в Совете Труда и Обороны, однако пока не посылал его в Москву. Не