— Она опять набрала много интересного, наша «Железная маска»! До чего же умное существо! — восторгался Соловьев.
Сумка была битком набита, я робота пришлось поднимать. Мы дали сигнал; пришли наши сменщики, и мы отдали им скафандры, а сами двинулись по направлению к лагерю.
— Арсений Михайлович, а почему у марсиан все сделано из пластмассы? Разве они не применяют металлов? — спросил я.
— Нет, металлы у них, конечно, есть. Согласно теории Шмидта, Марс образовывался в тех же условиях, что Земля, и их составные элементы сходны. Но тут, я думаю, дело в том, что в бедной кислородом атмосфере Марса металлические изделия почта не знают ржавчины, и марсиане не выработали эффективных средств защиты против нее. А они, конечно, знали, как много кислорода в атмосфере Земли, и понимали, что детали и приборы из металла здесь быстро погибнут. Поэтому марсиане и обратились исключительно к пластмассам, в изготовлении которых они, как вы уже знаете, достигли высокого совершенства. Да и вообще, я думаю, что для межпланетного корабля полимеры всякого рода — самый подходящий материал.
В эту минуту на реке послышался сильный гул, потом — тяжелый всплеск. Мы были уже недалеко от лагеря (понятно, мы шли кружным, безопасным путем) и теперь ускорили шаги. Приближаясь к палаткам, мы увидели, как над гранитной перемычкой поднялась высокая водяная стена, упала на лагерь и смыла две палатки. Ревущий поток понесся вниз, прыгая по террасам. Лагерь затопило, но не целиком. Больше всего досталось тем палаткам, которые были ближе к реке. Остальные уцелели. Люди спешно оттаскивали вещи на сухое место, повыше.
Вдруг все закричали: «Робот! Робот плывет!» Действительно, к лагерю приближался робот. Он был сделан из легких полимеров и потонуть не мог. Мы еще не успели сообразить, как это робот очутился в воде, а Маша уже бросилась его спасать. Я побежал к ней.
Соловьев догнал меня и на ходу обвязал веревкой. Маша плыла, держа робота за руку, быстрое течение сносило ее вниз. Я успел перехватить ее, и мы выбрались на берег. Маша страшно промерзла и разбилась о камни, но лицо у нее было торжествующее. Ей дали коньяку, и Этель увела ее в палатку переодеваться.
Прибежали Мак-Кинли и Эдварде. Они были вне себя. Даже флегматичный Мак-Кинли прямо-таки зубами скрежетал от досады и горя. Они, оказывается, после нашего ухода взглянули на экран телевизора и увидели на краю террасы какой-то интересный прибор. Робот пошел туда; потом там же обнаружилась еще какая-то коробка с отверстиями. Мак-Кинли, управлявший роботом, видел, что в сумке уже нет места, и приказал роботу крепко держать новые находки в руках. После этого они пошли к ущелью, чтоб начать подъем робота — и тут эта проклятая красная глыба рухнула в реку. Прежде, чем они добежали до блока, уровень воды в реке резко повысился, волны хлестнули на террасу и смыли «Железную маску».
Узнав, что Маша вытащила робота из реки, они замерли и уставились на нас. Я уже вышел из палатки и видел, как посерело лицо Эдвардса и как Мак-Кинли, судорожно глотнув воздух, спросил:
— Как вы допустили, чтоб мисс Мэри полезла в эту воду?
Ему наперебой начали объяснять, что кинулась Маша в реку неожиданно, увидев плывущего робота, что она отделалась легкими ушибами и царапинами.
— Боже мой! — выговорил наконец Мак-Кинли. — Да ведь вода смыла все с той террасы. Вода теперь заражена!
Все окаменели. В ту же минуту из палатки показалась Этель Престон.
— Мэри плохо, — сказала она. — Мэри потеряла сознание.
Тут и мне стало плохо. Я почувствовал смертельную слабость и лег на камни. Меня подняли и отнесли в ту же палатку, где была Маша. Она лежала навзничь, закинув голову. Мокрые светлые волосы прилипли к щеке. На минуту нас оставили одних.
— Маша! — позвал я, с трудом приподнимаясь на локте. Машенька!
Она не шевельнулась, но я видел, что она дышит. Я из последних сил подполз к ней; прижался головой к ее руке — и застонал от ужаса. На концах ее пальцев уже проступили бархатисто-черные пятна…
— Черная Смерть! — прошептал я. — Черная Смерть!
В палатку вошли товарищи, но я этого уже не видел — я тоже потерял сознание.
На этом, собственно, и кончается мой рассказ. Все, что случилось потом в лагере, я помню, как сквозь сон, отрывочно и смутно. Я несколько раз приходил а сознание, но Машу уже не видел — она умерла через час после катастрофы. Меня индейцы на носилках дотащили до той деревушки, где жил когда-то де Фарнесио. Оттуда Этель Престон удалось связаться с Сант-Яго, вызвать самолет. Я долго лежал в клинике Сант-Яго: потом мне стало немного лучше и меня самолетом транспортировали в Москву.
Только в Москве я стал понемногу приходить в себя — в том смысле, что начал вспоминать и думать. До тех пор я хоть и был в сознании и на вопросы отвечал, но мне было все безразлично. Словно жизнь уже давным давно кончилась, а вокруг тебя ходят какие-то тени. Я ничего не помнил и ничто меня не заботило.
И вот однажды я проснулся под утро. Уже рассвело; в окно заглядывали ветви березы в свежей, ярко-зеленой листве. Я знал и раньше, что нахожусь в Москве и что уже кончается апрель, но до меня это как-то не доходило. А тут я вдруг почувствовал нежность к березе, и к воробьям на подоконнике, и к бледному рассветному небу — ко всему на свете. И в эту минуту я впервые понял, что остался жив.
А потом пришли воспоминания… Но и это была жизнь…
Вместо эпилога сообщу читателям о дальнейшей работе экспедиции. Собственно, работа эта закончилась — или, вернее, оборвалась — в час катастрофы. Вода все смыла с террасы; даже в сумке робота почти ничего не осталось. Робот получил повреждения (но его, говорят, уже отремонтировали). Оставаться возле ущелья было и опасно, и совершенно не нужно. К счастью, лагерь пострадал не так сильно, как можно было ожидать. Погибли Машины гербарии, которые она с такой радостью собирала; унесла вода и интересную геологическую коллекцию Эдвардса, и мои катушки с пленками; пропала часть продуктов и спальных мешков. Но палатка, в которой жили руководители экспедиции, ничуть не пострадала, а все «марсианские» материалы хранились именно в ней. Так что блестящий успех экспедиции нельзя подвергнуть никакому сомнению.
Работа экспедиции, разумеется, далеко не закончена. Во-первых, еще не изучены добытые материалы, не расшифрованы знаки на пластинках. Во-вторых, — и это главное — руководители наши считают, что цель их достигнута лишь наполовину.
В самом деле, ведь мечтой Осборна, как и Соловьева, является установление межпланетных связей. Конечно, эта мечта рано или поздно осуществится и независимо от данных, добытых экспедицией. Луна уже начинает осваиваться жителями Земли; Марс и Венера — на очереди. Но именно сейчас, перед тем, как начать штурм Марса и Венеры — наших ближайших соседей по космосу, — надо найти и разумно использовать все, что может помочь успеху этого сложного дела. Марсианская астронавтика обогнала земную, пусть не так уж и намного, — ибо что такое несколько столетий в масштабах космоса! — и важно установить, какими путями они достигли цели. Но важнее другое точные и разносторонние сведения о жизни на Марсе и о марсианской цивилизации, те сведения, которые не добудешь и при помощи ракет-разведчиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});