Читать интересную книгу Запах ночного неба (СИ) - Вилкс Энни

— Хорошо. — Герцог Даор не прекращал улыбаться, вглядываясь в ее растерянное и покрасневшее личико. — И все же должен заметить, я рад, что ты отвечаешь на мои поцелуи.

Алана закрыла лицо руками.

— Не смущайте меня, — возмущенно сказала она, и Даор счастливо рассмеялся, пропуская между пальцами пряди ее русых волос. — Дайте мне слезть, — попросила она, избегая смотреть ему в лицо.

Он не сделал назад ни шага, но подхватил ее и, аккуратно прижав к себе, спустил вниз. Теперь Алана стояла между ним и подоконником. Она положила ладони ему на грудь и легко толкнула его — с тем же успехом пушинка могла бы сдвинуть гору. Даор поймал ее руки в свои и поцеловал кончики пальцев.

— Директор, — севшим голосом сказала Алана.

Герцог недовольно обернулся. В дверном проеме, наблюдая за ними, стоял Роберт. Проклятие, Даор не почувствовал его появления! Это было непростительно.

— Все готовы выходить, — чуть растягивая слова произнес Роберт. — До полудня меньше получаса. Не считаю возможным вам указывать, вы и сами знаете, что нам пора, вы назначили выход до зенита солнца. Если бы я выбирал, я бы задержался в Лаорре, побродил бы по каменным улочкам и полюбовался бы резными балкончиками, но меня никто не спрашивает, верно? Так чудовищно жаль оказаться в одном из красивейших мест мира, но пролетом и инкогнито! Но я, как и все, подчиняюсь необходимости.

Алана как ручеек выскользнула из объятий Даора и, спешно оправляя одежду, направилась к директору с немного задевшим черного герцога пылом. Вдруг на полпути она словно передумала, торопливо подбежала к окну и перегнулась через подоконник, жадно вглядываясь в даль.

— Алана? — обратился к ней Роберт. — Тебе нужно переодеться.

— Я просто решила хоть так посмотреть на Лаорру, — неожиданно весело объяснила девочка, и Даор ощутил, что ее протряхивает той же силой, что наполняла и его — и пусть и менее выраженной, но радостью. — Легендарный город все-таки. Потрясающе красиво. Никогда не видела подобного.

— Мы еще не раз здесь будем, — улыбнулся черный герцог.

— Если выживем, — развел руками Роберт.

Алана, словно ища поддержки, посмотрела на Даора, и снова внутри что-то заискрилось.

— Мы с тобой точно выживем, — сказал ей Даор. — Даже не думай его слушать.

— Я тут лишний, — сокрушенно покачал головой Роберт. — Но все остальные ждут от меня стойкости и не смеют вас торопить. Лишь я один брошен на заклание. Не рубите вестнику голову, но нам становится все более и более пора.

К сожалению, Роберт был прав.

52. Келлан

Келлана давно не будил гул резонирующей защиты, это высокое дрожание воздуха вписалось в его реальность, будто всегда было там — на краю сознания, как жужжание комара под ухом. Впрочем, за последние трое суток он спал хорошо если десять часов, так что его не разбудил бы и куда более громкий звук.

Келлан был измотан — больше морально, чем физически. От него ожидали действий, которые в любой другой ситуации показались бы ему неприемлемыми. С отвращением к себе он взрезал защищенный множеством блоков разум пар-оольского мудреца, чтобы узнать еще что-то — хоть что-то, что могло бы помочь победить в этой слепой войне.

Пар-оолец понимал, что разум его уже не останется прежним, и что чем дальше Келлан продвигается, тем больше мудрец Эмека становится похож на тех бедняг, с которых только что сняли ошейники — пустых и не помнящих себя сосудов человеческой формы. Его боль и отчаяние подступающего безумия пропитывали и Келлана, когда, несмотря на клятвы и мольбы, он продолжал погружаться и ломать хрупкие воспоминания, как хворост, вынужденно признавая правоту Келлфера: если Эмека солжет, это будет стоить жизней тысячам.

«Всего лишь одна жизнь врага. Прекрати заниматься чистоплюйством».

Келлан и не пытался ничего объяснить отцу, предпочитая не вступать лишний раз в разговор. Присутствие Келлфера злило и дезориентировало. И еще больше злила рациональность и неоспоримость его позиции.

Эмека был мудрецом-воителем, но в высший совет не входил. Те же, кто управлял вторжением, вполне закономерно на поле боя не появлялись. Эмеке не было известно время открытия порталов, и все же он оказался полезен: точные координаты следующих точек выхода пар-оольских отрядов, которые ему доверили, помогли Приюту отбить еще почти тридцать шепчущих, теперь уложенных спать где-то в целительском крыле. Сведения об актуальном расположении пар-оольских сил не дали взять под контроль западную границу территории Приюта, и это окно давало возможность шепчущим других герцогов подойти к Приюту, пусть и совершая большой круг. Однако эти же сведения повергли Келлана в ужас: не меньше тринадцати сотен вражеских шепчущих скрывалось в окружавших Приют лесах и ждало приказа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Силы были неравны.

Металлический жетон, который отобрали у пар-оольца, был связан с ошейниками, но ни Мирсту, ни даже Ингарду не удалось захватить над артефактом полный контроль. Эмека, носивший раньше жетон на голой шее, отдавал приказы подчинявшимся ему воинам, не говоря ни слова и даже находясь на большом расстоянии от них. Те улавливали малейшее движение мысли хозяина, следившего за ситуацией издалека, а последний отданный им приказ готовы были выполнить даже ценой своей жизни. Собственно, они и не задумывались о жизни или еще о чем-то, что обычно руководит человеческими существами: те, чье горло сжимало серебряное кольцо, были пусты и ощущались скорее как предметы. Эта модификация ошейников была новой: судя по всему, те, что когда-то пытали Роберта и Велиана, носили на себе другие артефакты.

И эта версия связи имела свои минусы, что было Приюту на руку. Слишком зависевшие от своего хозяина рабы становились безынициативны и слепы без ведущей их мысли. Келлан не понимал, в чем преимущество подобного, и тогда Син пояснил:

— Демон судит по себе. Не берет во внимание ограниченность разума того, кто руководит, а потому просто накачивает его безусловной силой и властью. Демоны не слишком хорошо понимают людей.

— Эмека говорил с мудрецом высшего ранга, Ннамди Адегоуком, — добавил Келлан, сложив все воедино. — Спрашивал, почему сначала не берут крупные города, хотя за счет порталов имеют такое серьезное преимущество. Ннамди ответил, что «он» требует сначала заключить в ошейники всех шепчущих, и идти против «его» воли нельзя. Эмека тогда подумал, что Ннамди говорит о спустившемся божестве.

— Не стоит особо рассчитывать на глупость демона, — усмехнулся тогда Келлфер. — И рассуждать как простаки. У демона впереди столько времени, сколько он захочет. Наше везение лишь в том, что он голоден и поэтому сначала требует подать на стол сытные блюда.

.

Когда Эмека терял сознание, Келлан возвращался к иссушенным, не помнящим своей жизни и своего имени жертвам ошейников. Постепенно они пробуждались, погружаясь в ужас осознания своих потерь, и если бы не сглаженное переживание этого ужаса, даже Келлан не удержал бы их от самоубийств. Он пытался наполнять несчастных хоть какими-то воспоминаниями, опорными точками для их разума, заново создавая то, о чем и не знал толком, а дальше разум их сам наращивал вокруг этого костяка какое-то мясо. Это тоже было неправильно: спасать людей, фактически лепя заново. Но, получая хоть какие-то ориентиры, шепчущие немного приободрялись, а Келлан, выжатый досуха, часами успокаивал находящихся в плачевном состоянии послушников.

А когда все, кто обратился за помощью, получали ее, снова приходил черед Эмеки.

.

Мысль об Алане, чистой и смелой, ни в чем его не винившей, билась где-то в глубине, тревожным фоном, сливаясь с гулом периметра. Келлан не давал себе остановиться на ней, не позволял своему сердцу любоваться милым образом, вспоминать светлую улыбку и широко раскрытые в удивлении карие глаза. Он безжалостно наказывал себя этим за то, что не пошел за ней, все время напоминая себе, что какими бы мотивами он ни руководствовался, это было предательством любимой. Она была далеко, с влюбленным в нее черным герцогом, и Келлан не мог помочь ей.