Ариель одарила мужа сияющей влюбленной улыбкой, заставившей его поспешно сглотнуть слюну, чтобы увлажнить внезапно пересохший рот. Сев рядом, она разгладила одеяло и получше укрыла Берка:
— Тебе было ужасно скучно, и ты не знал, что с собой поделать. Такой сильный, энергичный человек не должен вести себя как святой, особенно когда тяжело ранен.
Наклонившись, Ариель начала целовать мужа.
Берка по-прежнему удивляло, когда Ариель, не боясь и не пугаясь, прижималась губами к его губам. Правда, это всего-навсего поцелуй, ничего более серьезного. Она вовсе не соблазняет его. Какая жалость!
Берк поцеловал жену в ответ и обиженно проныл:
— Хочу, чтобы ты растерла мне спину. Ужасно болит от этого лежания в постели. Валяешься, словно проклятое бревно!
— Хорошо, — немедленно согласилась Ариель. Сейчас принесу свой крем.
Она не упомянула, что именно этой мазью Доркас смазывала раны и синяки после побоев Пейсли. Наверное, и не стоит говорить об атом. Берк отнюдь не глуп, сам догадается.
Однако она с облегчением заметила, что он ничего не сказал на этот счет.
Лежа на спине со спущенным до пояса одеялом и чувствуя, как маленькие ручки втирают крем в кожу, Берк решил, что вряд ли существует лучший способ провести утро. Он тихо стонал от удовольствия. Ладони Ариель снова и снова совершали круговые движения от плеч к талии.
— Ниже, — попросил он.
Ариель на мгновение остановилась, потом оттянула простыню немного пониже.
— Ах. — вздохнул Берк, — я стану твоим покорным рабом, если ты будешь проделывать подобное следующие пятьдесят лет.
Ариель, не успев сообразить, что делает, неожиданно поцеловала Берка в спину, почувствовав, как сильно он вскинулся и задрожал. Но она, не говоря ни слова, поцеловала еще раз, нежно лаская языком.
— Ариель! — едва выговорил Берк, словно в приступе боли. Она выпрямилась, жарко вспыхнув, и снова начала массаж, наслаждаясь ощущением упругих мышц, гладкости и теплоты кожи. Берк от души радовался, что лежит на животе.
Он снова застонал, когда ее пальцы отыскали слишком напряженный мускульный узел и начали разминать.
Наконец Ариель пожаловалась, что устала:
— Я приду вечером и еще раз сделаю тебе массаж, хорошо? — пообещала она.
— Спасибо, — пробормотал он приглушенно, не поднимая головы от подушки.
— Помочь тебе перевернуться?
— Нет, — прорычал он, и Ариель снова показалось, что муж испытывает очевидные и страшные мучения. Немедленно встревожившись, она сочувственно спросила:
— Не хочешь немного опия?
— Нет, — выдохнул он, стараясь успокоиться. — Думаю, что пока полежу на животе.
Она еще раз нежно провела рукой по его спине:
— Сейчас я должна идти. Так много нужно сделать!
Но я вернусь и пообедаю с тобой.
Несколько мгновений она не шевелилась, глядя на мужа, но все-таки медленно, нехотя накрыла его простыней и слегка хлопнула его по заду. Глаза Берка потрясенно распахнулись. Он хотел что-то сказать, но слова не шли с языка. Он молча лежал, прислушиваясь к шелесту ее юбок, звукам быстрых шагов по деревянному полу, стуку открывшейся и закрывшейся двери спальни.
Она вела себя так естественно и непринужденно! Шлепнула его, словно младенца!
Берк просто не мог поверить этому. Прошло минут десять, а он все еще не мог согнать с лица улыбку. Когда Ариель вернулась с подносом, на котором стоял его обед, Берк весело насвистывал.
Берк молча наблюдал, как жена, взяв с комода ночную сорочку, удалилась в дальний конец комнаты, за наконец-то починенную ширму.
«Проклятая уродливая штука», — подумал он и вздохнул, припомнив, что нападение Доркас больше всего повредило их нарождающейся близости. Но Ариель целовала его не только в губы, но и в спину, а это уже наверняка должно что-то означать. И, нужно сказать, немало.
— Ариель!
— Хм-м-м?
— Поскорее. Я устал и чертовски одинок. Расслышав знакомые капризно-ноющие нотки, Ариель решила не торопиться. Лишь несколько минут спустя она появилась в девственно-белой батистовой сорочке, завязанной кокетливыми бантиками у подбородка.
— Мне нравится, как ты выглядишь, — похвалил он. По правде говоря, будь на Ариель средневековые доспехи, ему все равно бы понравился ее вид.
— Распусти волосы. Я люблю смотреть, как ты их расчесываешь.
— Сейчас.
Ариель, начиная вынимать шпильки, спросила:
— Хочешь, я разотру тебе на ночь спину?
— Да, очень.
При этой заманчивой мысли он едва не забился в судорогах, но, вовремя взяв себя в руки, продолжал наблюдать за расплетавшей косы женой. Какие прекрасные волосы, густые, темно-красные, переливающиеся медью в пламени свечей, и пальцы его зудели от желания коснуться этих прядей, коснуться ее. Он выжидал, ерзая от нетерпения и забыв о том, что только сейчас ныл и жаловался.
Скоро Ариель подошла и села рядом на край постели.
— Мне следовало бы взглянуть на твое плечо и сменить повязку. — Она поцеловала его в кончик носа. — Я буду очень осторожной.
Он вытерпел осмотр в молчании, и не только из-за боли в плече. От нее так сладко пахло лавандой, и к тому же Ариель наклонилась ближе, исследуя шрам, осторожно надавливая на края.
— Опухоли нет, и, по-моему, все прекрасно заживает. Ты очень быстро поправляешься. Достаточно будет всего лишь легкой повязки.
Дождавшись, пока жена завяжет узелок, Берк с надеждой взглянул на нее.
Ариель улыбнулась:
— Все в порядке, — сказала она, совершенно не поняв его взгляда, — я помассирую тебе спину. Давай помогу перевернуться. Медленно, Берк, медленно.
Берк громко застонал. Когда Ариель спустила простыню до пояса, он почувствовал, как напряглась и набухла его мужская плоть в предчувствии прикосновения ее рук к телу. Но продолжал выжидать.
Наконец голосом, таким мягким, что он, казалось, мог намазать его на утренний тост, Ариель шепнула:
— Ты так прекрасен, Берк. И начала растирать ему спину. Он снова застонал от наслаждения.
— Вы настоящий гедонист, милорд, не так ли? — шутливо осведомилась она.
— Ты права, — блаженно промычал он.
— Я так беспокоилась о тебе. — Теперь ее пальцы не массировали, а ласкали его. — Я боялась, что ты умрешь, и мне придется это выносить. Я так рассердилась за то, что ты спас меня, потому что, если бы ты умер, это было бы просто несправедливо. Ты гораздо лучше меня и….
— О чем это ты толкуешь, черт возьми? Он ухитрился повернуться на бок.
— Ш-ш-ш, пожалуйста, лежи спокойно. Пожалуйста, Берк.
— Не смей повторять эти глупости! Никогда! Черт возьми, женщина, ты моя жена, и я люблю тебя больше всего на этом чертовом свете, включая себя. Понятно?!