— Почему, спрашиваешь… Отвечу. — Кистень помолчал немного, собираясь с мыслями. — Чувствую, недолго осталось, помру вскоре. Посмотри.
Кистень задрал штанину, обнажил ногу.
— Видишь? К вечеру уже успокоюсь, — спокойно сказал, чем немало поразил Дашку. — Оттого и не боюсь тебя, хотя знаю, что пришел за нашими жизнями. И не брыкаюсь, потому как ведаю — пустое это. А кровушки хватит, и так попроливал ее за свою жизнь вдосталь… — Поворотил голову к Молчуну. — Сядь! Нечего глазищами сверкать… Отпусти ты его. Хоть и успокоил он посадника, но тот тоже немало нам зла причинил. Пусть живет Молчун, сколь ему Бог положит.
Ульян с Рогнедой неслышно подошли, встали за спиной. Рогнеда чуть слышно спросила:
— Кто это?
— Да так, знакомец один. Встретились случайно на дороге, он и привязался. Помочь обещал… Ты не знаешь его?
— Нет.
— Вот и я не знаю.
— Подойди ко мне, девонька, — неожиданно сказал Кистень. — Да подойди, не бойся. Я ведь зла тебе не причинял, а наоборот — из темницы вытащил. А что словесами злыми бросался, так это чтоб ты худого не удумала.
Рогнеда вцепилась в руку Ульяна, сделала шаг вперед.
— Скажи-ка мне, девица, — Кистень дышал тяжело, с трудом выталкивая из себя каждое слово, — велико ли то золото, что у боярина было? Да не стреляй глазами-то. Помираю я, а врать умирающему — грешно. Бог не простит. Не веришь, вот у него спроси.
Рогнеда оглянулась на Дашку. Та стояла у самой воды и молчала.
— Велико, — прошептала неожиданно для самой себя.
— Оно там, куда ты нас вела?
Рогнеда опустила глаза. Хотела соврать, но говорить неправду умирающему не посмела.
— Нету его там. Обманула я.
Кистень ничего не сказал, отвернулся.
— Ступайте! — махнул рукой.
Дашка впервые в жизни не знала, что и делать. Уйти, забрав девку с собой? А с ними как поступить? Ведь обещала посаднику перед смертью, что разыщет убийц и покарает. Нашла и не знала, как поступить. Один умирал прям на глазах. А второй… Второму и так недолго осталось, по роже видно. Ладно, надо идти. Главное — девку отыскала, а она ключ ко всему.
— Пойдем, — сказала и пошла в обратном направлении. У поворота оглянулась. Ульян и Дашка шли следом, держась за руки. Ватажники остались на берегу и вскоре скрылись из виду.
— И ты, Молчун, ступай… — проговорил Кистень, как только они остались одни. — Нечего тебе возле меня быть. Один хочу побыть напоследок. Иди, прибейся к какой ватаге и живи… А я все, набегался.
Молчун что-то замычал, замахал руками, показывая в сторону реки.
— Брось! — отмахнулся Кистень. — Не по зубам они тебе. Только смерть свою приманишь. Вступай в обрат, да к людям выбирайся. Схоронись пока у Остапа, а там сам решай, как быть… Все, ступай, утомился я.
Молчун, что-то промычал себе под нос, встал, неловко потоптался рядом и пошел в лес. У самой кромки остановился, бросил последний взгляд на атамана и исчез под кронами.
— Ну, вот и все, Федор Лукич… — вспомнил Кистень свое давешнее имя. Уже и в паху жгло отчаянно, сил терпеть не оставалось. — Вот и кончилась твоя жизнь. Жаль, клад не добыл, да, видно, не судьба. Видать, на небесах свой расклад и мне иной путь даден… Жаль… Как девка ловко обвела, я и не почувствовал изъяна! А могло бы все по-другому быть…
Кистень достал кинжал, проверил остроту лезвия. Поискал глазами вокруг себя. Приметив два больших булыжника, неловко подполз к ним, зажал кинжал между камней, острием вверх. Немного подождал, прогоняя из головы все мысли, перекрестился, задержал дыхание и бросил свое тело навстречу сверкающему жалу.
Они отошли версты на три, когда Дашка дала знак остановиться. Рогнеда устало опустилась на камень, Ульян встал рядом, вопросительно вскинул брови.
— Ждите здесь, — коротко бросила Дашка. На всякий случай добавила: — И не вздумайте скрыться. Сами знаете — сыщу везде: хоть на земле, хоть под землей. Сидите тихо — я скоро.
— Куда он? — Рогнеда проследила, как странный знакомец Ульяна скрылся из вида.
— Не знаю.
— Сбежим?
— Нет, — Ульян покачал головой. — Далеко не уйдем, а смерть свою отыщем. Тебя, может, и не тронет, а мне точно не поздоровится. Страшный человек. Я видел, что он выделывает с теми, кто идет против его воли… Будем ждать, а там посмотрим.
Дашка перевернула мертвое тело Кистеня с торчащим из груди кинжалом. Атаман остекленевшими глазами смотрел мимо нее. Она перекрестилась, осторожно положила тело обратно. Сузив глаза, посмотрела в сторону леса, потянула носом воздух и через мгновение кинулась по следу.
Она настигла Молчуна, когда тот отдыхал в небольшой рощице. Он не ожидал нападения и сопротивлялся слабо, только пару раз махнул руками, рассекая воздух. Дашка неуловимо переместилась к нему за спину и двумя пальцами ударила в область шеи. Молчун умер еще до того, как его тело коснулось земли. В последний миг он очень удивился, откуда вдруг взялась слабость во вроде бы сильных ногах. Но додумать эту мысль до конца так и не успел.
— Теперь все, — выдохнула Дашка, остановившись над поверженным немым. — Исполнила я твою волю, Фирс Матвеич. Осталось еще одно, но, даст Бог, и с тем управимся.
Ульяна и Рогнеду она нашла там, где и оставила. Сидели на камне и с тревогой смотрели, как она приближается.
— Заждались? Сказал же — недолго. Теперь нам здесь делать нечего, идем в город.
К вечеру второго дня увидели знакомые стены и успели проникнуть в город еще до того момента, как захлопнулись ворота, а на улицы вышли ночные сторожа. Дашка провела их в дом Менялы, где и остановились на постой, заняв одну из пустующих комнат.
Дашка с Ульяном легли на пол, а Рогнеда заняла единственный топчан. Дашка решила не терзать их перед ночью расспросами. Пусть думы думают свои горькие, а главное — знают, что от нее, вернее — от него им не уйти. Решила не спать, а караулить эту парочку. Но, только прилегла, как сразу провалилась в сон. Сказывались усталость и напряжение последних дней. Вроде и уснула только на мгновение, а тут же и вскинулась, как от толчка. В комнате было темно и тихо. Только где-то под половыми досками тихо скреблась мышь. Дашка прислушалась. Уловила рядом с собой дыхание Ульяна и вдалеке, едва уловимое, Рогнеды. Оба не спали, хоть и делали вид, что почивают.
«Ну, ладно, голубки! — Дашка положила голову на пол, прикрыла глаза. — Не спите, изводите себя мыслями шальными… Думайте, думайте, все равно ничего путного не придумаете. А завтра, поутру посмотрим, кто хитрее окажется».
Дашка была права. Ульян и Рогнеда не спали. Каждый думал о своем. Рогнеда решала, как быть завтра. Устала она, и решила сказать все, снять эту тяжесть с души. Сколь можно таскать ее на себе, так и надорваться недолго. Теперича ей не только о себе нужно думать, но и еще о ком-то. Пусть этот человек, что пришел с Ульяном, вызнает все и отпустит их обоих. Что он пришел за златом — она нисколь не сомневалась. И странный он какой-то, непонятный. На что вожак татей был грозен, а и то перед ним сник. Откуда он, интересно, взялся? В таких думах Рогнеда незаметно уснула.