В ходе спора об инвеституре представители клира, озабоченные вмешательством светских владык в дела церкви, отрицали, что помазание на царство является священным таинством, приобщившись к которому король становится пастырем своим подданным. Официальная позиция папской курии по этому вопросу была сформулирована только при папе Иннокентии III. Однако большая часть аргументов в пользу этой точки зрения были высказаны еще в XI веке так называемыми гилдебрандинскими авторами. Низведение к минимуму сакрального значения обряда помазания явно просматривается в претензиях папы Григория VII на право смещать коронованных королей. Неудивительно, что в XII веке при проведении канонической регламентации церковных таинств помазание на царство, в отличие от помазания на священный сан, в их число не вошло. Дальнейшее развитие тенденции проявилось в постоянных попытках лишить обряд сакрального смысла и свести его значение к простой формальности. Это было бесспорным свидетельством того, что в церкви все большую популярность обретали настроения, оппозиционные утверждению о том, что король являлся не только светским, но и духовным владыкой. Особенно это стало заметно в XII веке, когда они стали оказывать непосредственное влияние на политическую ситуацию в Западной Европе. Но их появление и распространение относится к более раннему периоду.
Навряд ли подобные идеи имели много сторонников в Англии времен правления короля Вильгельма. Именно нормандские теологи прославились в Европе наиболее последовательной и аргументированной защитой концепции «король-священник». Работая над своими сочинениями, они, несомненно, подразумевали состояние дел в англо-нормандском королевстве. В таком контексте вызывает особый интерес так называемый трактат нормандского «Анонима из Йорка». Сейчас практически доказано, что он был составлен в конце XI века в Руане и его автором, скорее всего, был Вильгельм БонАми, ставший с одобрения Завоевателя в 1079 году архиепископом Руанским. В этом трактате королевская власть превозносится до небес почти в буквальном смысле. Помазание (что подчеркивается особо) таинственным образом преобразует человека, поскольку этот обряд приобщает его к пастырскому служению во имя Христа, придает его личности священный характер. Более того, власть помазанника становится отражением власти самого Бога. Конечно, следует учитывать, что написан этот трактат был во время спора об инвеституре и многие его положения можно объяснить полемическим задором. Однако есть все основания полагать, что содержание трактата «Анонима из Йорка» в целом соответствовало отношению к королевской власти, которое было характерно для Англии еще до завоевания, а в период правления Эдуарда Исповедника особенно. Вполне естественно предположить, что традиционное отношение к королевской власти было перенесено и на герцога Нормандии, когда в 1066 году он стал английским королем, и чувство религиозного обожания нового монарха распространилось на обе части его владений. Известно, например, что Ланфранку однажды даже пришлось утихомиривать некоего монаха, который, увидев Вильгельма во всем великолепии королевского облачения, начал кричать: «В нем я зрю самого Бога!»
Конечно, невозможно оценить, сколь велик был вклад подобных настроений в становление власти Вильгельма, но то, что они способствовали усилению его позиций, не вызывает сомнений. Такого рода традиции должны были способствовать консолидации английского общества на начальном этапе его правления, и новый король не замедлил воспользоваться этим на практике. Добившись официального признания своего королевского статуса, он сразу же начал действовать именно как король Англии. Сохранилось множество королевских хартий, составленных вскоре после коронации. Наиболее известен акт о пожалованиях городу Лондону, однако ряд аналогичных документов касается и церковных владений. Новые земельные участки получили аббатства Вестминстер и Чертси, монастырь Святого Августина в Кентербери, епископ Уэльса Гизо и аббат гробницы Святого Эдмунда Болдуин. Не трудно заметить, что все пожалования произведены в Южной Англии, пределами которой ограничивалась власть нового короля в то время. Все документы были составлены таким образом, чтобы подчеркнуть прямую связь новой власти с Эдуардом Исповедником. Правление же Гарольда Годвинсона рассматривалось как период междуцарствия. Завоеватель подчеркивал, что он следующий после Исповедника законный монарх Англии, на полном основании и с благословения церкви унаследовавший королевские права древней англосаксонской династии.
Стремление сохранить особое отношение к королевской власти должно было отразиться на той позиции, которую занял Вильгельм в обстановке, характеризовавшейся нарастанием противоречий между светской и церковной властью. Многие его предшественники правили Англией «по милости Божьей». Большинство из них, в том числе Эдуард Исповедник, занимались проблемами, связанными с церковным управлением, и один был признан «добрым пастырем», имевшим священную власть над верующими королевства. Во время коронации 1066 года вновь молились о том, чтобы новый король-нормандец заботился и укреплял «доверенную ему церковь королевства англосаксов, служа ей надежным щитом от всех врагов видимых и невидимых». Это была декларация верности традиционной роли короля. Он становился наследником всех религиозных полномочий старой королевской династии. Причем полномочия эти могли быть распространены и за пределы его королевства, поскольку прелаты Кентербери издавна претендовали на лидирующую роль во всей «ecclesia Anglia», а этот термин подразумевал не только оба английских архиепископства – Йорк и Кентербери, но также епархии Шотландии и Уэльса. Великий король Вильгельм и великий архиепископ Ланфранк были единомышленниками в своем стремлении к объединению английской церкви. Совпадали их взгляды и на более широкий круг проблем. Им удалось найти достойный ответ набиравшим силу в Европе идеям, которые минимизировали сакральную составляющую королевской власти и требовали полной свободы церкви от вмешательства светской власти. Доказывая, что христоцентричная монархия подразумевает контроль короля над церковью во всех его владениях, они на практике сумели применить эту теологическую концепцию.
Коронация Вильгельма вызвала широкий резонанс не только в Англии, но и в Нормандии. Став монархом, Завоеватель занял самое высокое место в феодальной иерархии. Теперь даже знатнейшие нормандские магнаты не могли претендовать на равенство с ним. Более того, в результате завоевания Англии изменилась сама социальная структура герцогства, а значение верховного правителя в ней увеличилось. Коронация имела огромное значение для престижа Вильгельма. До него ни один из герцогов Нормандии не был помазанником Божьим. Ни одного из правителей Нормандии не славословили пением «Laudes Regiae». И никогда прежде герцоги Нормандии не могли быть упомянуты по имени во время канонической мессы, как это было теперь, когда Вильгельм стал королем. Он сумел поднять правящую нормандскую династию на максимально достижимую в Средние века высоту, и в глазах нормандцев это выглядело почти чудом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});