тебя. Я могу жить без ребенка — действительно могу, — но без тебя…. Ты будешь жить также долго как и я, и я планирую жить долго, очень долго. Так что, пожалуйста, ради любви ко мне, вернись и давай сразимся с этой сукой, чтобы мы могли вернуться к нашей жизни.
Она — самое важное в моей жизни. Она — это все.
ГЛАВА 28
«Защита — это наша лучшая атака».
— Джей Уэзерилл
ЛИАМ
— Во сколько нам обойдётся этот мальчик? — Мой отец вздохнул, дымя, как паровой двигатель, прислонившись к моему «Мустангу» 69-го года выпуска.
Я поправил свои перчатки.
— 58,378.23 долларов. Но я заплатил ровно шестьдесят, просто чтобы быстрее покончить с этим.
Боже, я ненавижу холод. Но чего я мог ожидать от зимы в Чикаго? Последние несколько месяцев тянулись мучительно медленно, и вот мы стоим на улице и отмораживаемся ради этой малышки.
— Я мог бы придумать десять разных способов потратить шестьдесят тысяч, и ни одно из них не включала в себя перевозку ребенка через границу.
Шестьдесят тысяч были для нас как песчинка на пляже. Ему было просто скучно, на самом деле так скучно, что этот человек даже занялся писательством.
— Тебе не обязательно было приходить, отец.
— На данный момент твоих братьев нет рядом. Я подумал, что мы могли бы использовать это время сейчас, когда тебе осталось несколько недель до того, как ты сам станешь отцом.
Самой большой бурей дерьма, которая обрушилась на нас за последние пару месяцев, была Коралина, и я едва ли мог винить ее. У нее была гистерэктомия, и каждый день, когда она смотрела на растущий живот Мел, она ломалась. В конце концов, это было уже слишком, и Деклан увез ее обратно в замок в Ирландию. Ей еще предстояли месяцы восстановления в дополнение к очередному курсу химиотерапии. Я бы дал им столько времени, сколько им нужно. Деклан был не просто моим кузеном, он был моим родным братом, а Коралина была его сердцем. Нил и Оливия, с другой стороны, были на шаг позади того, чтобы исчезнуть с лица планеты. После своего изгнания он и Оливия разговаривали со мной только тогда, когда это было необходимо во время предвыборной кампании. Я действительно должен был отдать им должное, они наконец-то были хороши в чем-то. Они улыбались в камеры и поддерживали имидж нашей семьи. Через несколько недель они будут дома, и мне нужно будет поговорить с Нилом, но сейчас мне нужно было убедиться, что все люки закрыты.
Именно по этой причине мы сейчас припарковались за городом, ожидая под мостом мою посылку.
— Ты нервничаешь? — спросил мой отец, протягивая мне свою сигару. Я отмахнулся от нее; она не стоило тех хлопот, которые устроила бы мне Мел, если бы я вернулась домой, пропахшая дымом. Теперь она была более чем чувствительна к запахам.
— Нервничаешь из-за чего?
— Из-за твоего сына. Я понял, почему вы с Мел не хотели говорить об этом, пока все еще был шанс, что она может потерять его. Мы с твоей матерью пытались дать вам обоим немного времени, чтобы осознать это, но мы оба отчасти шокированы тем, что у вас не было больше забот. Никто из вас даже не упомянул детскую, и Мел не хотела устраивать гендерную вечеринку…
— Она не хотела устраивать вечеринку в честь рождения ребенка, потому что мы оба знали, что она бы сорвалась и убила всех нас до единого. — Я прямо сейчас видел ее с детской погремушкой в руке, колотящей молотком по черепу какого-то бедняги придурка. И этим бедным придурком, вероятно, был бы я.
Мы с Мел говорили о ребенке; мы провели большую часть наших вечеров, разговаривая о нем. Как бы мы его назвали, как бы мы справлялись с нашей работой и воспитанием детей. Мел не очень хорошо открывалась людям. Потребовалось два года брака, чтобы она хотя бы по-настоящему была откровенна со мной. Поездка к моим родителям была, как я полагал, не тем, что она могла бы сделать прямо сейчас.
— Я знаю, вы с мамой хотите, чтобы мы больше делились с вами, — сказал я, — но Мел просто не любит доверяться кому-то, ты это знаешь. Она работает над этим, и я не могу на нее давить. Мы думаем назвать его Итан Антонио Каллахан.
— Итан? — Он ухмыльнулся, поворачиваясь ко мне лицом.
— Ага. — Я ухмыльнулся в ответ. — Я хотел чего-нибудь ирландского, а она сказала мне отвалить, потому что у него ирландская фамилия. Она продолжала предлагать итальянские имена, я продолжал спрашивать, было ли это название закуски или основного блюда. Мы дошли в книге имён до буквы «И», и Итан просто попался нам на глаза. Не стесняйтесь передать это маме, чтобы она могла начать вышивать свитера и украшать столовые приборы монограммами. Надеюсь, это удержит ее от того, чтобы устроить вечеринку в честь малыша.
— Насчет этого… — Он замолчал.
— Пожалуйста, скажи мне, что вы этого не делали. Пожалуйста, ради любви к Богу, не говори мне, что мама собирается продолжать в том же духе. — Оттолкнувшись от машины, я повернулся к нему.
Он продолжал курить, изо всех сил стараясь не встречаться со мной взглядом.
— Ты что, издеваешься надо мной? Я делаю все, что в моих гребаных силах, чтобы просто пережить следующие пару недель. Она подумает, что это я придумал.
— Ого, бедный Босс боится своей большой беременной жены? — Он рассмеялся, бросив сигару на землю.
— Говорит мужчина, который, вероятно, пытался отговорить от этого свою жену и потерпел неудачу. И я дам ей знать, что ты назвал ее большой. — Как будто он тоже мог противостоять своей жене. Мы оба были в жопе, и в тот момент, когда у меня появился шанс, я бросил его под автобус.
— Твоя посылка здесь. — Он кивнул в сторону фургона, едущего к нам через небольшой ручей.
Взглянув на мост, я заметил оружие, ожидающее, когда старый фургон остановился прямо перед нами. Я ненавидел иметь дело с торговцами людьми; они вызывали у меня отвращение. То