В тот же миг, как она выпустила из руки «посылку», разверзся настоящий ад.
— Бл*ть! — выругался Блэк и вскочил на парапет, когда Йен побежал к ним.
Грейс попыталась сдвинуться в сторону, намереваясь рвануть к Шону, но Блэк ухватил ее за ворот черного коктейльного платья. Тонкая полоска ткани впилась в ее плоть, словно удавка, заставляя задыхаться. Блэк по-прежнему прикрывался ею как щитом. Йен не мог сделать ни одного выстрела, который не попал бы в нее.
— Если уж мне суждено тут сдохнуть, то, пожалуй, я и тебя с собой прихвачу.
И она полетела вниз. Казалось, весь окружающий мир замедлился. Йен бежал к ней, но она двигалась быстрее. Ее желудок скрутило, пока она падала спиной вниз, наблюдая, как ее уносит все дальше и дальше от здания, безопасности и Шона.
Грейс слышала, как Шон кричит, но крик его казался таким далеким. Она падала, казалось, целую вечность. В какой-то момент Блэк отпустил ее ворот. Когда она приземлилась на балкон с тошнотворным глухим стуком, от удара из ее легких выбило весь воздух. Грейс посмотрела в черное ночное небо. Ничего не болело. А вот это совсем нехорошо.
Словно во сне, она видела, как мимо пробегает Блэк, а следом на ноги приземляется Йен Таггарт. Йен опустился рядом с ней на колени. Его лицо было единственным, что казалось реальным в этом мире. Он был так похож на своего брата. Шон. Ее Викинг.
— Грейс? — он протянул к ней руку, его пальцы легли ей на шею.
Она попыталась пошевелиться, сказать ему, что с ней все в порядке, но ничего не получалось. Грейс хотела заговорить, сказать Шону, что любит его, но слова застряли у нее в горле.
Шон все еще кричал. Ей хотелось обнять его. О, она будет скучать по нему. Из глаз ее хлынули слезы беспомощности и бессилия. Она не могла пошевелиться. Почему она не могла пошевелиться?
Йен поднял голову, помрачнев лицом. Его тело дернулось, как будто он боролся с каким-то инстинктом. Грейс поняла, что его добыча ускользает от него. В конце концов, он опустил пистолет, по-видимому приняв решение.
— Все будет хорошо, — он взял ее за руку. — Черт возьми, Грейс, ты должна жить. Пожалуйста, живи. Он никогда меня не простит, если ты умрешь.
Последнее, что она услышала перед тем, как потерять сознание, был голос Йена, вызывавшего другую скорую. После этого мир погрузился во тьму, и весь ужас вмиг канул в небытие.
***
Сознание возвращалось к Грейс медленно. Понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Она ощутила ужасную, изнуряющую боль, а затем увидела, как мелькнуло чье-то лицо. На нее смотрел великолепный Викинг. Он что-то говорил, а потом все померкло, и темнота снова поглотила ее. Временами казалось, что все вокруг нереально, кроме тепла чьей-то руки, сжимающей ее руку, и голоса, умоляющего вернуться к нему.
Но в этом забытье было так тепло. Здесь Грейс чувствовала себя в безопасности. Темнота была неплохим местом для пребывания, и она могла бы остаться здесь навсегда, если бы захотела.
И все же Викинг звал ее.
— Пожалуйста, — умолял он.
Ничто ее больше не удерживало в этом мире, кроме него. Он не отпускал ее.
Ее дети выросли. Они будут скучать по ней, но в общем-то она им уже не нужна. Можно было идти. Нет ничего плохого в том, чтобы спрятаться от боли.
— Я люблю тебя, — шептал он снова и снова, не прекращая.
Постепенно Грейс поняла, что вечному покою придется подождать. Шон не отпускал ее.
Когда она наконец открыла глаза, все это показалось ей странным сном. У нее болело все тело. Грейс посмотрела вниз на спящего мужчину, чья голова покоилась у нее на груди. Он держал ее за руку, его большое тело еле помещалось в больничном кресле. Вот, значит, где она была. В больнице. События той ночи, когда она получила травмы, нахлынули на нее с новой силой. Они замелькали перед внутренним взором Грейс, как кадры из фильма ужасов, но конечный результат того стоил — ее мужчина спал рядом с ней. Шон был жив.
Она пошевелила пальцами ног. О, они двигались. Все ее тело превратилось в один сплошной комок боли, но, по крайней мере, она хотя бы это чувствовала. Грейс приветствовала ломоту в костях, ведь это означало, что она жива.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Шон? — во рту у нее пересохло, голос звучал хрипло.
— Мама? — послышался знакомый голос. Она повернула голову и увидела на другом конце комнаты своих сыновей. На мгновение у нее закружилась голова.
Стоило Шону проснуться, как вокруг началась безумная суматоха, и тотчас же рядом с ней оказались Дэвид и Кайл.
— Мама? Ты проснулась. Слава Богу, ты очнулась, — Кайл выбежал из палаты, зовя медсестру.
— Как долго? — спросила Грейс.
Глаза Шона наполнились слезами, и он даже не пытался их сдержать. Он позволил слезам свободно стекать по лицу. Она не могла оторвать от него глаз. Этот мужчина был само совершенство.
— Ты пролежала в коме десять дней, — он нежно прижался лбом к ее лбу. — Я думал, что потерял тебя.
Грейс позволила себе запустить пальцы в золотистый шелк его волос. Она была слаба, очень слаба, но прикосновение к нему придавало ей сил.
Она посмотрела на своего старшего сына, который положил руку Шону на спину. Кайл вбежал обратно в палату, и медсестры взяли дело в свои руки. Все ее мужчины собрались в одной комнате.
— Я люблю тебя, Грейс.
Превозмогая боль, она улыбнулась. Все, чего хотела Грейс, было прямо здесь.
— Знаю. Я тоже люблю тебя, Викинг.
***
Прошло три дня, прежде чем Йен Таггарт прокрался к ней в палату.
Ее навестила вся команда. Адам и Джейк показали ей все свежие крутые шрамы Адама. Рубцы были сморщенными и красными, так как скобы для сшивания ран сняли совсем недавно. Адам был на волосок от смерти, но все равно умудрялся шутить по этому поводу. Ева сидела с ней рядом и рассказывала обо всем, что произошло. Она была единственной, кто объяснил, насколько близко Адам находился к смерти. Как выяснилось, Шону пришлось дать успокоительное, прежде чем он позволил кому-либо отвезти его на операцию. Он был полон решимости дождаться пробуждения Грейс. Теперь ее Викинг обзавелся парой новых шрамов на своем великолепном теле, но дело уже пошло на поправку. Лиам пришел с цветами и большим пушистым плюшевым мишкой. Александр Маккей принес журналы, но старший брат Шона даже носа не показывал.
Дождавшись, когда Шон и ее сыновья уйдут за чем-нибудь помимо больничной еды, Йен проскользнул в палату, словно призрак, коим он и был.
— Тебе хоть как-то полегчает, если я скажу, что сожалею?
Она не стала притворяться, что не поняла его вопроса. Грейс посмотрела на великана, который вскоре должен был стать ей деверем.
— А это так?
— Да, — признался он. Его руки были скрещены на массивной груди, — но я бы сделал это снова.
Повторись ситуация, он поступил бы точно так же — выбрал своего брата. С этим она вполне могла смириться.
— Я понимаю.
Выражение его лица несколько смягчилось.
— Знаешь, Грейс, я недооценил тебя. Ты достойная пара для Шона. Ты гораздо сильнее, чем я о тебе думал.
Она пожала плечами.
— И теперь у меня в голове металлическая пластина.
Не говоря уже о том, что ей придется заново отращивать волосы. Ее череп был проломлен в нескольких местах. Еще бы немного, и все…
— Можно сказать, я стала «железной леди».
Он коротко рассмеялся.
— Да уж, отныне через арочные детекторы металла тебе вход заказан. С металлоискателями тот еще геморрой будет.
Грейс нахмурилась, понимая, что в будущем ее ожидают только личные досмотры. Ее каждый раз будут проверять вручную, заставляя раздеваться вплоть до нижнего белья.
— Я ненавижу этого человека, — сказала она.
Йен потемнел лицом. Грейс начала понимать, что такое выражение у него появлялось, когда он думал о своей добыче.
— Я доберусь до него, Грейс. Даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни. Я убью этого человека. Он ушел с радаров. Стал изгоем, но я найду его. Хорошая новость в том, что мы нашли «посылку» раньше, чем это успел сделать он. Она лежала прямо на улице. Дальний бросок у тебя что надо.