Читать интересную книгу Возвращение Матарезе - Роберт Ладлэм

– По крайней мере, здесь чуть более уютно, хотя от манеры езды нашего водителя меня жуть берет, – заметила Монтроз, прижимаясь к плечу Прайса. – Странная какая-то машина, ты не находишь?

– Да, странная, – согласился Камерон, оглядываясь вокруг. – Такое ощущение, будто изнутри она полностью не соответствует тому, что видно снаружи.

Замечание Прайса как нельзя лучше описывало этот большой лимузин. Снаружи он выглядел старым, безликим, помятым и поцарапанным от бампера до багажника. Случайный наблюдатель принял бы его за замшелую реликвию, которую нещадно потрепала жизнь; это мнение сохранилось бы у него до тех пор, пока он не сел бы внутрь. Здесь, однако, все было другим: удобные сиденья, обтянутые мягчайшей дорогой кожей цвета бордо, а перед ними небольшой бар из красного дерева, содержимое которого могло удовлетворить самый изысканный вкус. Сбоку был установлен телефон, панель которого также была отделана красным деревом. Если добавить к этому тонированные стекла, становилось очевидно, что владелец лимузина постарался обеспечить машину всем необходимым, при этом позаботившись о том, чтобы внешне она не привлекала внимания.

Машина стремительно пронеслась по поднимающейся вверх улице и выскочила из некоего подобия тоннеля на яркий солнечный свет. С одной стороны вдоль дороги тянулись пастбища со стадами коров и овец, с другой – были разбросаны редкие дома и сараи. Свернув вправо, лимузин помчался по дороге, идущей вдоль бескрайнего озера Комо, и открывшийся вид вызвал у Лесли соответствующее замечание.

– Просто дух захватывает! – воскликнула она, озираясь по сторонам. – Это одно из немногих мест, которое полностью соответствует своему изображению на открытках.

– Верно подмечено, – согласился Камерон. – Ты совершенно права.

Однако наслаждаться живописным зрелищем долго не пришлось. Снова ослепительное итальянское солнце оказалось разорвано на хаотичную чересполосицу света и тени. Машина свернула с шоссе на широкую грунтовую дорогу, проложенную в лесу. Сомкнувшиеся вокруг деревья не давали увидеть ничего, кроме своих толстых стволов, увитых плющом, сочной зеленой листвы и густого кустарника, который производил впечатление непроходимого. Машина начала сбавлять скорость, и причина тому была очевидной: впереди показалась небольшая бетонная постройка, рядом с которой стоял примитивный шлагбаум, перегораживающий дорогу. Из дома неспешно вышел широкоплечий здоровяк с перекинутой через плечо двустволкой, при виде которого Прайс вспомнил Сицилию.

Кивнув водителю, охранник поднял массивный железный шлагбаум, и безликая серая машина поехала дальше. Неожиданно сквозь заросли показались очертания внушительного одноэтажного здания, сливающегося с окружающей растительностью. Дом уходил так далеко в лес, что дальний его конец терялся в зелени. И снова прочное дерево и потемневший камень, традиционные материалы окрестностей Белладжио, скрыли солнечный свет, оставив одни тени.

Не успели Лесли и Камерон выйти из машины, как их встретил другой охранник с ружьем за спиной.

– Идимо с менья, – на исковерканном до неузнаваемости английском произнес он, судя по всему, заученное приветствие.

Они прошли следом за вооруженным охранником по вымощенной гравием дорожке, то и дело поднимая взгляд вверх, восторгаясь сплошным пологом сочной зелени, который не просто прикрывал логово дона Сильвио Тогацци, а прямо-таки полностью защищал его от людских глаз.

Второй охранник кивнул, предлагая американцам подняться по короткой лестнице, ведущей к огромным двустворчатым дверям, а сам достал из кармана штанов маленький прибор. Что бы это ни было, охранник привел его в действие, и правая половина дверей распахнулась, открывая еще одного охранника. У этого ружья за плечом не было; вместо него на правом бедре висела громадная кобура, закрепленная на широком кожаном ремне, которым был перетянут его костюм горца. Охранник был просто огромный, ростом выше Прайса, с широченной грудью и бычьей шеей, которую венчала массивная голова со смуглым, непроницаемым лицом. Окинув взглядом этого человека, Камерон пришел к выводу, что он возглавляет службу безопасности дона Тогацци. Вот только от чего ему приходится беречь своего хозяина?

И к чему эти сложные, запутанные действия, направленные на то, чтобы скрыть связь между Тогацци и его гостями? Да, осторожность нужна; разумеется, и определенная доля скрытности не помешает; но углубляться в такие дебри – кто такой этот Тогацци? В мудреных инструкциях Скофилда говорилось о друзьях, которых он «знает еще по старым денькам» – из этого определения очевидно напрашивалось, что речь идет о команде дремучих стариков, лично знавших Матарезе и переживших страшные времена. Однако получалось, что друг всего один, и поступки его пока что гораздо больше напоминали поведение Матарезе, чем их заклятого врага.

Камерона и Лесли провели через просторный полутемный зал без окон, просто обставленный, с большим камином и обшитыми деревом стенами. Две арки справа вели в другие помещения. Внутреннее убранство напоминало обстановку бревенчатого сруба в горах, только бо́льших размеров, – никаких излишеств, лишь самое необходимое. Третий охранник указал на филенчатую дверь в дальнем конце зала.

– Avanti[61], – сказал он.

Прайс открыл дверь, пропуская Монтроз вперед. Они шагнули в дверь и застыли на пороге, ошеломленные открывшимся зрелищем. В первую очередь их поразила сама открытая веранда. В ширину она едва достигала семи футов, но в глубину имела раз в двадцать больше. Проемы, от уровня невысокой балюстрады до потолка, были забраны зелеными жалюзи, многие из которых были закрыты, создавая колышащиеся тени. В те из них, которые оставались открыты, виднелась величественная красота озера Комо, за голубой водной гладью которого поднимались горы. Деревья перед верандой были подстрижены, чтобы не заслонять пейзаж. И, словно в противовес неописуемой красоте живой природы, стояли выстроившиеся в ряд на расстоянии двадцати футов друг от друга красные подзорные трубы с широкоугольными линзами – последнее достижение оптических технологий.

Все это вошедшие впитали в течение нескольких мгновений, после чего их ждал второй шок. Они разглядели фигуру старика, сидящего в полумраке перед двумя опущенными жалюзи. Он сидел в белом плетеном кресле с подложенной подушкой – вся мебель на веранде была плетеная, – и его облик заставил Камерона раз и навсегда расстаться с его представлениями о друзьях Скофилда как о людях неопрятных и неухоженных.

На доне Сильвио Тогацци были бледно-желтый льняной костюм, белые кожаные лакированные штиблеты и синий галстук в клеточку; несомненно, этот наряд был сшит на заказ в самых дорогих ателье на виа Кондотти. Возможно, его облик не соответствовал требованиям свежего номера «Мужской моды», но он стал бы украшением журнала начала тридцатых годов двадцатого века.

– Прошу прощения, молодые люди, – начал старик, сохранивший грубое мужское обаяние, и его загорелое, морщинистое лицо, обрамленное длинными седыми волосами, озарилось улыбкой, – но давняя травма спины наконец дала себя знать в этом древнем теле. Травма, кстати, в которой отчасти повинен Бейолупо – мы называем его так, Бейолупо, – потому что он не смог должным образом поймать меня, когда я прыгал с балкона.

– Бейолупо… Беовульф, я правильно вас понял, сэр? – спросил Прайс.

– Совершенно верно. В английском слове «беовульф» для нас не было никакого смысла. Я человек образованный, но… оно даже не английское.

Лесли шагнула вперед, чтобы пожать старому итальянцу руку, но тот, перехватив ее руку, поднес ее к губам.

– Вы оказали нам большую честь, мистер Тогацци, пригласив к себе, – сказала молодая женщина.

– Благодарю вас за то, что вы не назвали меня доном Сильвио. От такого обращения мне становится тошно. Ваше американское кино настолько обесчестило титул «дон», что если кого-нибудь так называют, этот человек – записной мафиози. Pazzo![62]

– Надеюсь, мы с вами поладим. – Наклонившись, Камерон пожал старику руку. – Можно нам сесть?

– Вы могли бы и не спрашивать. Садитесь.

Пододвинув плетеные кресла, американские гости уселись напротив Тогацци – рядом, поскольку этого требовало пространство узкой веранды, заполненное перемежающимися светлыми бликами и тенями. Белладжио.

– Сэр, что вам сказал Скофилд? В своей записке он мне сообщил, что вы сможете нам помочь.

– Я смогу вам помочь, синьор Прайс. Я летал в Рим, в ваше посольство. Мы с Брэндоном долго разговаривали по защищенному телефону, прослушать который невозможно…

– Хотелось бы надеяться, – прервал его Прайс.

– Молодой человек, ни синьора Скофилда, ни меня никак нельзя считать глупцами. Как говорят у вас в Америке, мы с ним соображаем, что к чему. Так вот, мы говорили намеками, используя условные слова и выражения из далекого прошлого. Но мы прекрасно поняли друг друга, хотя посторонний человек едва ли взял бы в толк, о чем шла речь.