— Тебе надо отдохнуть, — улыбнулся он, поправляя прядь моих волос. — И выспаться.
— Подожди… — я подвинулась на другой бок кровати и приняла полусидячее положение. Обняла руками колени. — Приляг рядом, пожалуйста, я хочу кое-что тебе рассказать. О своем прошлом, отголосок которого я услышала сегодня.
— О чем ты? — уточнил он, немного помрачнев. Видимо, догадался, в какую сторону я клоню.
— Я хочу рассказать тебе о Тайласе. Мне нужно с кем-то поделиться, к тому же, раз уж я и так втянула вас в это дело, должны же вы хотя бы знать, во что именно вляпались. Ты уж потом, как-нибудь вкратце объясни все брату… без лишних подробностей.
— Я понимаю.
— Знаю.
Я откинулась на подушки и посмотрела в деревянный потолок. Собралась с духом, прежде чем неторопливо начать. Мне нужно выговориться…
Когда Талеис и Алемид с первыми лучами заката вошли в деревянный домик на окраине деревни, они сначала застыли на пороге. Потом, улыбнувшись, перешли на шепот.
Алед лежа на кровати и крепко спал, черно-золотые волосы беспорядочно разметались по темно-бордовой рубашке. На его плече лежала Каиса, и серебряные пряди переплетались с черными. А на тонком, даже худом лице девушки с отнюдь не идеальными, немного нечеловеческими чертами играла легкая, безмятежная улыбка. Алемид мог поклясться в том, что давно она не улыбалась так.
Глава 22
— А что бы вы сделали тому человеку, который посмел бы сделать больно близким вам людям? — ровным тоном спросил ученик, ловя взглядом блики на клинке.
— Перегрызла бы глотку, — не задумываясь, совершенно спокойно ответила женщина. Ошарашенный такой откровенностью и даже жестокостью взгляд ученика был ей наградой.
Я проснулась посреди ночи оттого, что меня будто бы выдернула из сна невидимая рука. Инстинктивно вжалась в кровать, на которой заснула, даже не раздеваясь.
Кровать была пуста, видимо, Мьоллен уже встал. Странно, сейчас около двух часов ночи. Да и это нехорошее чувство, как будто случилось что-то очень серьезное. Я вдруг резко вскочила, озираясь. Мьоллена не было в домике, как не было в нем и брата с Талеисом. И эта ситуация что-то совсем мне не понравилась.
Схватив с лавки небрежно брошенную вчера вечером куртку, я накинула ее поверх рубашки и вышла наружу, на пустынные улицы деревни. Ночь укрыла Торжец своим пологом, на темно-синем, почти черном небе горели, перемигиваясь, звезды. Слишком тихая и спокойная ночь, чтобы доверять ей.
Серебряная Душа словно бы взбесилась, и этот инстинкт упрямо направлял меня. Я знала, что мне нужно идти на окраину деревни, вернее, это она знала. Что-то чувствовала, чего спросонья я почувствовать пока не могла.
Что может чувствовать Серебряная Душа, с самого рождения повязанная с Той Стороной? Догадка пришла еще до того, как в мозгу достроился вопрос, и я резко ускорила шаг, а потом и побежала, молясь всем богам про себя о том, чтобы мысль оказалась ложной.
Я бежала, почти не разбирая дороги и чувствуя, как стучит в груди сердце. Беспокойство Серебряного Ребенка внутри меня передалось и мне самой, моему сознанию, как всегда бывает в таких ситуациях. Только бы успеть… не знаю, что произошло, но вряд ли что-то хорошее.
Мимо промелькнула деревенская ограда, но я лишь мельком мазнула по ней взглядом. Еще шаг, еще один, еще… как я жалела сейчас о том, что у меня нет крыльев, чтобы взлететь и в один миг оказаться там, где хочу.
Я все-таки не успела, это я поняла еще когда выбежала за околицу. Пахло свежей кровью, и ночной ветер доносил до носа этот запах.
Он лежал на земле, судорожно сжимая в руке с побелевшими костяшками свой меч — иззубренный, с бурыми, уже подсыхающими потеками на лезвии. Рубашка, рассеченная на груди и животе, быстро напитывалась кровью, ткань тяжелела с каждой секундой. Лицо мужчины побледнело, черно-золотые, перепачканные в крови пряди ярко выделялись на белой коже.
Судя по всему, он едва пришел в себя. Стихии, что же тут произошло? Почему пригорок залит кровью, и почему нигде нет ни Алемида, ни Талеиса? Ни живых, ни мертвых… Только умирающий алед, раненный неизвестно кем и неизвестно почему. Значит, так. Почему это умирающий?
— Мьоллен! — я подбежала к аледу, распластавшемуся на траве. Опустилась на колени, через тонкую, но плотную ткань штанов почувствовать прохладное прикосновение земли.
Мужчина чуть пошевелился, приоткрыл глаза, почти потерявшие человеческое выражение. Зрачок, раньше круглый, сузился и вытянулся, контраст между золотым и зеленым сейчас стал уже совсем резким. Бледное, как мел, лицо исказила болезненная гримаса.
— Каиса? — полувопросительно выдохнул он, и этот выдох стоил ему выступившего на лбу холодного пота. Он отстраненно, уже через пелену боли, наблюдал за тем, как я примериваюсь к нему, прикидывая, как бы поднять мужчину и при этом причинить ему как можно меньше боли.
— Потом поговорим, и ты мне все объяснишь.
— Зачем?.. — прошептал он в ответ на мои неловкие попытки приподнять его.
— Ты идиот. Полный, — сквозь зубы проговорила я, с трудом приподнимая тяжелого мужчину и помогая ему опереться на мои плечи. Медленно двинулась по направлению к деревне, таща аледа на себе. Идти было сложно, поскольку весовая категория у нас была слишком разная. Где же ходят брат и Талеис? На пригорке не было ни их тел, ни их самих, значит, они живы. Алемид жив точно, его смерть я бы почувствовала даже во сне и на далеком расстоянии, на состояние Талеиса мне было, честно говоря, наплевать. Значит, брат жив и за него можно не так сильно волноваться. Алед же… вот она, первоочередная задача. Сначала вытащить его из такого состояния, потом расспросить обо всем, что произошло.
— Оставь… — каждое слово давалось аледу с трудом. — Там яд…
— Я тебе сейчас оставлю! — почему-то разозлилась я, буквально рыкнув через плечо.
— Яд слишком сильный… — мужчина говорил все тише и тише, я понимала, что мне нужно идти как можно быстрее, но не могла передвигаться резвее, чем сейчас. Одежда постепенно начала намокать от струящегося по спине пота и крови Мьоллена, которая все еще текла, пускай и не слишком сильно. Если бы у меня было достаточно силы, я бы остановила ее вовсе, пока же меня хватило только на то, чтобы немного предотвратить кровотечение.
Я остановилась на несколько секунд, перевела дух и чуть повернула голову.
— Почему ты думаешь, что твоя жизнь дорога только тебе? — выпалила я ему в лицо и снова двинулась по разбитой темной дороге. — А если уж так приспичило поговорить, хотя тебе нельзя, лучше скажи, где мой брат.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});