— Всё на хрен, — повторил он.
Блу приложила максимум усилий, чтобы её голос звучал обыденно.
— Зачем бы ему нам это показывать? Если это нереально, почему Энергетический пузырь показывает нам нечто настолько ужасное?
— Это больше не Энергетический пузырь, — ответил Ронан. — Мы под ним. Это озеро принадлежит чему-то другому.
Они оба бросили взгляд налево и направо в поисках возможности пересечь озеро. Но в этом бесплодном апокалиптическом пейзаже не было ничего, кроме них самих и великолепного чудовища, такого же неподвижного, как пещерные образования.
— Я собираюсь снова взглянуть на озеро, — наконец, произнесла Блу. — Я хочу увидеть, если смогу увидеть, насколько оно глубокое.
Ронан не сказал ей «нет», но и не пошёл с ней. Она подошла к краю, стараясь не дрожать при мысли, что вновь увидит свою мать или что похуже. Наклонившись, она подняла другой камень и, когда добралась до водной кромки, тут же бросила его, не дожидаясь появления отражения.
Камень исчез в точке соприкосновения с поверхностью воды.
И вновь никакой ряби.
И вот, непотревоженная вода ещё раз начала формировать видение для неё, позволяя ему всплыть из глубин.
Одновременно с возрастанием ужаса внутри Блу вспомнила урок Гвенллиан с зеркалами.
Зеркальное волшебство – не более чем просто зеркала.
Если мёртвое озеро показало ей Мору, а Ронану показало его отца, значит, оно ничего не создаёт, оно только проецирует их мысли.
Озеро – просто огромный шар для предсказаний.
Она начала выстраивать внутри себя блок точно таким же образом, как когда отсекала Ноа и Адама. Когда мёртвое лицо трупа поднялось к ней, она не обратила на него никакого внимания и продолжила дальше.
Она была зеркалом.
Её пристальный взгляд ещё раз сосредоточился на воде. Там не было никаких покойников. Никаких лиц. Вообще никаких отражений, как не было отражений и в зеркалах Нив. Это была просто стеклянная поверхность воды, а следом, словно она посмотрела искоса, сквозь поверхностные отражения, увидела илистое неровное дно озера.
Оно было всего несколько дюймов в глубину. Один или два. Безупречная иллюзия.
Она дотронулась до своих губ – это напомнило ей о Гэнси, и она остановилась.
— Я собираюсь пересечь озеро, — сообщила она.
Ронан совсем не весело рассмеялся.
— Ага, как же, а если серьезно.
— Серьезно, — сказала ему Блу, а потом поспешно добавила: — Но не ты. Не думаю, что ты сможешь прикоснуться к воде. Ты растворишься, как тот камень.
— А ты нет?
Она посмотрела на воду. Это было действительно невероятно, что она доверяла мудрости сумасшедшего человека.
— Не думаю. Из-за того, кто я такая.
— Предположим, что так оно и есть, — сказал Ронан, — ты одна пойдёшь?
— Не уходи с берега, — попросила Блу. — Ну, не вечность, конечно. Но... пообещай мне, что останешься на разумное время. Я только взгляну, что из себя представляет другая сторона.
— Подразумеваешь: предполагается, что ты не исчезнешь.
Это не помогало и без того испытываемому на прочность мужеству.
— Ронан, перестань.
Он опустил на неё тяжёлый взгляд, который обычно использовал для Ноа, чтобы тот проявил свою волю.
— Если она там... — начала было Блу.
— Ага, знаю, — прорычал он. — Отлично. Жду.
Пригибая голову, он стянул свой призрачный светильник и обернул его вокруг её плечей.
Она не стала утруждать себя ответом: «Но ведь ты останешься ждать во тьме». Она не сказала и: «Если я сгину в озере, тебе придётся вслепую искать выход отсюда». Потому что им обоим уже было это известно, когда он отдавал ей свет.
Вместо этого она сказала:
— Знаешь, а ты не такой уж засранец.
— Нет, — ответил Ронан, — ещё какой.
Развернувшись к воде, она позволила себе небольшой подарок, закрыв глаза и слегка качая головой от страха и ужаса – что же она творит...
Она вошла в озеро.
Глава 49
Озеро было мокрым, что её шокировало.
Каким-то образом она верила, что, если труп был фальшивым, то, возможно, вода тоже. Но оказалось, по крайней мере, два дюйма были очень настоящими и холодно хлюпали в её обуви.
Но она не исчезла.
Она повернулась и нашла согнувшегося Ронана в нескольких метрах выше кромки воды, руками обхватившего колени, уже ожидающего, когда темнота заберёт его. Когда они встретились взглядами, он отсалютовал ей без улыбки, и она снова отвернулась.
Робко она прокладывала себе путь через озеро, рассматривая реальное дно, потолок и стены, она не доверяла ничему в этом месте, особенно когда страх расцветал в ней всё сильнее и сильнее.
Ей не нравилось думать о том, что Ронан оставался позади в темноте.
Но она продолжала идти в одиночестве, и, когда она подумала, что больше уже не могла выносить темноту в сердце, она достигла края озера и тоннеля, что находился после.
Она ступила на скалу и с секунду стояла там, стараясь дать страху стечь с неё каплями.
«Почему для этого я должна быть одна?»
Она осознала эту несправедливость. А затем поправила призрачный светильник и продолжила путь.
Блу знала, что идёт правильно, потому что начала ощущать тонкое притяжение третьего спящего. Как и говорил Адам, это был голос в её голове, который звучал очень похоже на свой собственный, если на него не обращать внимания.
Но Блу обращала внимание.
***
Это были не такие далёкие покои, как Адам описывал. Она кралась в тёмную дыру, чувствуя, как голос внутри велит подходить ближе, ближе, ближе, тогда как настоящий внутренний голос утверждал: «Я бы хотела убежать отсюда».
И это было так, как он говорил. Маленькие, выкопанные покои, достаточно низкие, что ей пришлось присесть, чтобы войти. Её это не заботило, но заставило чувствовать себя неприятно уязвимой.
Очень похоже на преклонение колен.
Но это не был реальный голос в её голове, который так думал; это был подражающий голос третьего спящего.
Она так сильно хотела присутствия парней или Кайлы, или матери, или... У неё было так много людей, которых она принимала как должное всё время. Ей никогда не требовалось раньше быть по-настоящему испуганной. Всегда у неё была другая рука, чтобы её поймать, или, по крайней мере, держать её, когда они падали вместе.
Блу вползла в покои. Призрачный светильник осветил пространство. Она вздрогнула, когда поняла, насколько близко оказалась к коленопреклонённому мужчине. Он был в нескольких дюймах, поникший и какой-то знакомый, абсолютно неподвижный.