Читать интересную книгу Листик. Как всё начиналось - Анатолий Дубровный

— Раз со шкурой не выгорело, то продолжим движение! Порядок прежний!

Лошадка Оливы заняла прежнее место во главе кавалькады. Некоторое время ехали по лесу, потом снова подъехали к горам. Листик громко запела, Олива ей стала подпевать. На втором куплете из пещеры, показавшейся из‑за поворота, выскочил огромный медведь. Он встал на задние лапы и заревел. Заревел от страха, а встал на задние лапы в надежде забраться на скалу, подальше от этого хоть и маленького, но такого наглого и опасного дракона. Листик после встречи с тем медведем в малиннике старалась других так сильно не бить. Но этот огромный косматый зверь решил, что он сильнее изящного изумрудно–золотистого дракончика. Листик показала пещерному медведю, что он очень не прав, и лучше не мешать рыжей девочке лакомиться малиной. С тех пор грозный хищник старался не связываться дракончиком, даже когда он в ипостаси рыжей девочки.

Ревущий и стоящий на задних лапах пещерный медведь произвёл на инквизиторов сильное впечатление. Даже большее чем махайра. Сестра карротинка, даже не обнажая своего меча, отважно бросилась на грозного зверя, а сидящая перед ней рыжая девочка почему‑то громко улюлюкала. Видно, вид этих воительниц был настолько страшен, что медведь не выдержал этого ужаса, о чём ясно свидетельствовал случившийся с ним приступ медвежьей болезни.

— Хорошо, что ближе не подъехали, — заметила Олива.

— Ага, — согласилась Листик, показывая на ошалевшего и измазанного медведя, — с этого тоже шкуру снимать не будем, её долго отмывать придётся. И инквизиторы ускакали, поехали за ними.

Олива и Листик догнали своих спутников только у домика травницы. Гильемо в ответ на вопросительный взгляд своей баронессы молчаливо пожал плечами, показывая, что перепуганных служителей церкви он никак не мог остановить. Хорошо, что те стремились убежать от страшного зверя по тропинке, не пытаясь свернуть в лес. Листик не выдержала и хихикнула — сами‑то инквизиторы ломанулись бы, не разбирая дороги, а вот умные лошадки, хоть их непрестанно понукали, бежали по знакомой дороге. Лошади‑то были баронские, тех, на которых приехали инквизиторы, оставили в монастыре. Лошади, не привыкшие к лесу, точно бы понесли при виде махайры, а эти знали, что Листик защитит, и бежали только потому, что их подгоняли. Теперь сгрудившиеся в кучу инквизиторы, с удивлением смотрели на женщину с уже начавшими седеть светло–русыми волосами. Она стояла на пороге аккуратного домика под красной черепичной крышей и рассматривала гостей. Домик, на удивление, органично вписывался в большую лесную поляну, словно был не построен, а выращен, как жилища эльфов.

— Здравствуй, Марта, — поздоровались Листик и Олива.

— Здравствуйте, — ответила женщина и спросила: — А кого это вы ко мне пригнали?

— Почему пригнали? — удивилась сестра урсулинка.

— Они сюда прискакали в такой панике, как будто за ними кто‑то гонится, страшный и ужасный, вот стоят, даже не поздоровались, — с укором сказала Марта и, видя, что девочка хочет что‑то сказать, быстро произнесла: — Нет, нет. Гильемо и его товарищи сразу же поздоровались.

— Марта, ты говоришь, что эти почтенные братья–монахи сюда в панике прискакали, а где же были их лошади? Сейчас они вроде на лошадях, — удивлённо спросила девочка, а потом сделала вид, что догадалась: — А–а–а, лошадей Гильемо потом пригнал.

Норвеи невозмутимо это слушали, Олива хихикнула, Марта улыбнулась, а Листик напустилась на перепуганных инквизиторов, притворившись сильно разгневанной:

— Вы зачем лошадок бросили?

— Листик, они же на них сидят, как же они могли их бросить? — хихикая, спросила Олива.

— Сначала бросили и сами ускакали, а когда лошадки прибежали, то снова сели! — пояснила девочка и вздохнула: — Бедные лошадки, достались скаковым монахам.

Инквизиторы были до того напуганы, что даже не поняли, о чём говорит маленькая баронесса, только брат Торнув удивлённо смотрел на девочку. А брат Визаньяк застонал и сполз с лошади.

— Пожалуй, Листик, твои обвинения беспочвенны, — улыбнувшись, сказала Марта, — сами они передвигаться не могут, по крайней мере, некоторые.

— Ага, — согласилась Листик и без всякой связи со своим предыдущим обвинительным заявлением сказала, показывая на Визаньяка: — Марта, вот этого надо полечить, а то умереть может! У него такая рана! Такая рана! Просто жуть!

Инквизитор, услышав это, побледнел и схватился сначала за живот, наверное, хотел за сердце, а потом за то место, которое болело.

— Идём, я посмотрю, чем можно помочь, — ставшая серьёзной Марта пригласила инквизитора в дом, видя, что за Визаньяком и остальные намерились зайти, строго сказала: — Не все!

Выделив Торнува, Марта, с усмешкой взглянув на знак Единого с камнем истины, сказала:

— Вы тоже можете зайти.

— Она поняла, что инквизитор хочет проверить, не будет ли применено запрещённое колдовство, — тихо сказала Олива.

— Ага, какое же может быть колдовство при лечении? Марта поняла намерения этого чёрного и будет лечить только травами, — ответила Листик и, скользнув с лошади, оказалась у самого домика. Там девочка слегка приоткрыла окно, так чтоб было слышно, что там происходит внутри.

— Снимайте, снимайте, лекаря не надо стыдиться! И как мне вас лечить, если я не увижу, в чём заключается ваша болезнь, — донёсся из приоткрытого окна звонкий голос Марты, а второй голос, принадлежащий инквизитору Визаньяку, бубнил:

— Болезнь заключается в том, что болит! Я ничего не делал, только усомнился — чудотворна ли статуя святой Урсулы. А эта рыжая баронесса сказала, что выскочит чирей! И там сразу заболело! Наверное они сговорились заранее!

— Кто сговорился? Баронесса и статуя? — удивилась Марта и спросила: — Листик говорила, где конкретно выскочит чирей или просто сказала об этом?

— Она сказала на этом самом месте… — снова забубнил инквизитор, прервался и засопел, видно всё‑таки решился снять свою мантию–сутану и штаны, чтоб показать это самое место.

— Видите, Листик не могла знать, где будет ваша болячка, она просто сделала предположение, — Марта уже начала понимать, откуда взялась такая странная болезнь инквизитора.

— Что это? У брата Визаньяка не чирей, а скорее рана! — удивлённо произнёс брат Торнув. — И почему на штанах напротив этой раны дырка?! Такая аккуратно круглая, как будто её чем‑то прорезали!

— Вот же глазастый, рассмотрел‑таки! Всё этим инквизиторам только бы подсматривать! — возмущённо прошептала Листик, но так чтоб её услышала только Олива. Монахиня укоризненно прошептала в ответ:

— Надо было аккуратнее, так чтоб следов не оставлять!

— Да куда уж аккуратнее, этот же сказал, что дырка совсем круглая! Рваных же краёв нет! — ответила Листик. А Марта, которая в отличие от Торнува давно поняла, почему дырка и почему так аккуратно прорезанная, вернее, прожженная, как можно более авторитетно заявила:

— Ранка, потому что чирей лопнул, вы всё‑таки долго и быстро ехали верхом, а дырка… Видите, ваш друг очень… Могуч! И чирей, у него выскочивший, тоже был настолько могучим, что прорвал штаны. Чирей был острым и круглым, потому и отверстие такое аккуратное. Дырка могла появиться и тогда, когда чирей лопнул, но в этом случае края были бы потрёпанные.

Жалобные стоны, сопровождавшие речь травницы, свидетельствовали о том, что она обрабатывала ранку, при этом продолжая говорить:

— Если вы будете злоупотреблять жареным, солёным, копчёным, печёным, сладким…

По мере того как Марта перечисляла, чем нельзя злоупотреблять, жалобные стоны перешли в горестные стенания, видно брат Визаньяк очень красочно представил от чего ему придётся отказаться.

… — всего этого нельзя! Особенно хмельного! Категорически нельзя! — невозмутимо продолжала строгая лекарка. — В противном случае ваша могучесть будет возрастать, и следующий раз может прорваться и сутана. Не только штаны! Это может произойти в любой момент…

— А в каком месте? — спросил, перебив травницу, брат Торнув.

— В этом самом! — безапелляционно заявила Марта и нарисовала очень мрачную перспективу: — В этом месте и в любой момент! Во время исполнения вами ваших прямых обязанностей или во время служения Единому! Какой это будет конфуз и дискредитация веры и служителей…

— Ох, — застонал брат Визаньяк, а брат Торнув, решив, что он выяснил то, что хотел, вышел на крыльцо. В ответ на вопросительные взгляды остальных инквизиторов отрицательно покачал головой. Олива вздохнула с облегчением, Листик прошептала:

— Марта сразу поняла, что ищет этот чёрнорясник, поэтому она не применяла магию, лечила толстопуза только мазью из трав, надеюсь, выбрала самую жгучую.

Громкий стон, донёсшийся из приоткрытого окна, показал, что девочка угадала.

От травницы инквизиторы отправились не в монастырь святой Урсулы–матери, а в корчму «Перекрёсток». Брат Торнув справедливо решил, что запрещённого колдовства в Дрэгисском баронстве нет, а огнедышащий дракон, так напугавший Вэркуэлла, обитает где‑то в другом месте. Искать этого неуловимого дракона будет себе дороже, ведь можно наткнуться на одну из тех милых зверюшек, что повстречались по дороге от Драконьей пещеры к домику травницы. Об этом Торнув и поведал своим подчинённым за кружкой тёмного пива. Брат Визаньяк попробовал возразить, что, мол, цель комиссии не достигнута. Визаньяк жаждал славы и признания, и ему нужен был убедительный результат, чтоб отчитаться перед святейшим синодом об успешном выполнении задания, но остальные члены комиссии по розыску запрещённого колдовства его не поддержали. Для продолжения поисков надо было снова углубляться в лес, ведь чтоб опросить жителей деревень, именно через него и надо было проехать. А встреча с гарымзой по пути от домика травницы к Подгорцам, показала, что в лес вообще лучше не соваться!