Айдын Надырович гордился сыном, разбогатевшим в Москве. Он никогда не узнает, что ради его лечения Начик вошел "в дело" – стал приторговывать наркотой. А Джеральдине не дано будет получить весть от Максима Горчакова. Потому что промолчала сидевшая напротив ее в холле сероглазая женщина…
– Алексей Владимирович Векшин. Аспирант МГУ. Очень талантливый. Представила Аня коренастого паренька в повязке с глазами вечного мальчишки и неунывающего искателя.
– Вижу, – сказала Маргарита. – Аспирант он временно. А вообще мастер.
Доктор Пал Палыч пригласил родственницу больной в ординаторскую.
– Мне известно, Маргарита Валдисовна, что вы медработник и заменили Анне мать. Уверен, вы примете правильное решение. Вашей сестре пятнадцать.
– Скоро шестнадцать.
– Все равно она не способна здраво оценить ситуацию, – он отвернулся к окну. – Позволите закурить? Случай сегодня был сложный. Я ассистировал…
– Ане необходима операция?
– Мы тщательно взвесили все возможности. Опухоль неприятная, но пока локализованная. Учитывая возраст, можно рассчитывать на то, что хирургическое вмешательство окажется результативным… Последующий курс радиотерапии, регулярное наблюдение, щадящий образ жизни…
– Боже… – прошептала Маргарита, не веря услышанному. Почему–то она подумала, как потрясет Аню потеря ее чудесных волос, столь важных в модельной карьере. – А без операции никак нельзя?
– Химия, облучение… Вы сами знаете как избирательно действуют эти методы. Кому–то везет, кому–то нет. Конечно, мы можем положиться на "авось". Припугнуть болезнь и каждый день ждать, когда она снова выпустит щупальца.
Схватившись за голову, Мара воскликнула:
– Ну от чего, от чего это?
Пал Палыч развел руками:
– ОБЗ. Один Бог Знает. У нас здесь, в основном, такие случаи.
– Это не Бог! Это черт, черт! Бог не может…
– Успокойтесь, надо надеяться на лучшее. Есть хороший пример Алексей Векшин. Парень быстро идет на поправку. Кстати – похожий случай. Но причина известна – травма головы при падении на коньках.
– Мог бы и другим местом стукнуться, или полегче. Виноват в данном случае лед, – молвила Маргарита, тупо глядя в угол.
– Вы не на юридическом учитесь? Все ищите причинно–следственные связи. Будто это может что–то исправить. Посмотрите, вторую неделю льет, как из ведра, а в Греции все выгорело. От одних только капризов природы человечество страдает не меньше, чем от последствий технического прогресса. И это называется "стихийное бедствие". – Врач кисло улыбнулся: – А если честно, Маргарита Валдисовна, разве все наше существование не подходит под категорию ОБЗ? Э-эх, простите, у меня обход. – Загасив сигарету, он проводил Маргариту к двери: – Жду вашего решения.
Почти машинально Маргарита добралась до дома.
Тетка поджарила яичницу и сев напротив вяло жующей племянницы, начала длинный монолог, в котором были и сетования на судьбу и жалобы и просьбы. Маргарита не слушала, она подняла глаза на Леокадию лишь увидав в ее руке покачивающийся на тонкой цепочке крестик.
– Вот все и говорят, одна надежда на крест. Ольга–то вас еще младенцами в тайне от мужа покрестила. С моей помощью. Боялась все. Как же, Валдис Янович – член партии! Да и она подстать мужу – кандидат химических наук. Однако ж, сестру свою больную, меня то есть, с дочками в церковь заслала, что бы обряд крещения произвести. Но к церкви Ольга вас не приучала и сама была не сильно верующая. Как все тогда. Крестики ваши нательные потерялись где–то. Вот этот я для Анюточки в Храме купила. На колени встать не могла, что бы помолиться, но батюшка простил. Медный он, недорогой, но по всем правилам освещенный. – Тетка надела цепочку на шею Маргариты. – Как будешь в больнице, так и повесь ей. Жить–то девочке надо теперь с Богом в душе. На него только и надежда.
Боясь разрыдаться, не слушая больше причитания тетки, Маргарита закрылась в комнате Ани. На стуле лежал ее свитерок. На диване растрепанная стопка журналов и розовый плюшевый медвежонок – давний подарок от Мары к девятому дню рождения. Изрядно потертый, с косо подшитым ухом, он все равно был самым любимым – Нюша засыпала, обнимая зверюшку.
По карнизу неугомонно, зло колотил дождь и было ясно, что встреча с Максимом состоится не скоро…
Глава 11
В представительских апартаментах "У Патриарших" проходило серьезное совещание. Если не смотреть в окно, а сидеть в глубоком кресле перед столиком с прохладительными напитками, вдыхать средиземноморский воздух, исходящий из сплит–системы и рассматривать гобелен флорентийской работы с нежными девами, занятыми развешиванием в чащобе цветочных гирлянд, то можно вообразить бог весть что. Например, такую вот ситуацию: эксперимент с генератором триумфально завершен, есть основания считать себя великим ученым, совершившим эпохальное открытие. На полученное вознаграждение арендована для отдыха вилла у Адриатического побережья, где–нибудь в изысканной итальянской провинции. Для двух персон – ведь к победителю Галка сама прибежит, стоит лишь свистнуть…
Затерявшийся в огромном победоносном кресле Ласкер тяжко вздохнул, чуя животом, что не к таким вот радужным перспективам катится его витиеватая биография. И правда – настроение людей, вызвавших его сюда, не предвещало ничего хорошего. Отец Савватий, устроившийся в затененном углу возле антикварной лампы под шелковым колпаком, сосредоточенно листал каталог Недели высокой моды в Париже, боевой соратник Пальцева – Роберт Осинский стоял возле окна, скрытого деревянными жалюзи, Альберт Владленович в кресле напротив, смотрел на Лиона с иезуитской ласковостью.
– На собрании моих коллег в сентябре прошлого года вы, Лион Израилевич, сделали впечатляющий доклад о своем изобретении. Основываясь на нем люди весьма и весьма солидные, строили концепцию развития страны. Но вместо того, что бы работать непокладая рук, вы сбежали, как провинившийся школьник, доверив сложнейшую научную разработку менее компетентным коллегам. Так что особого доверия к вам после всего, что случилось в прошлом году, не испытываю.
– Я осознал ошибки. Вернулся сам, что бы завершить начатое дело, отрапортовал Лион.
– Ничего себе финты! – подал голос Осинский. – Подобрали никому не нужного инженеришку из развалившегося "ящика", предоставили ему лабораторию, средства, специалистов! Осуществляй, голубь, научные дерзания! Так он работу сорвал, а теперь "одумался"!
– Оставим нравственные аспекты, – Пальцев не отрывал от физика своего магнетического взгляда. – Перейдем к делу. Мы приняли ваше раскаяние, вновь доверили лабораторию, поддержали материально и ждем результатов. Как я понимаю, вы готовы выполнить данные обязательства, а именно – осуществить первый сеанс.
– Пробный. В ограниченном диапазоне… – излишне бодро сообщил Ласкер, при этом опустил глаза и почувствовал, как вдоль позвонка потянулась струйка пота. Собрав волю в кулак, он бойко продолжил: – Аппарат практически завершен. Но сила сигнала не отвечает пока заданным вами параметрам. То есть…
– Меня не интересуют технические подробности, – перебил его Пальцев, Согласно жестко оговоренным срокам, через четыре дня, а именно в 12.00 по полудню шестнадцатого августа состоится пробный и совершенно безвредный выход в эфир. Нельзя разочаровывать товарищей.
– Безвредность я на сто процентов гарантирую! Жизнью ручаюсь, воспрял духом Лион. – Все пройдет гладко, если конечно… если генератором не станет управлять случайный человек.
– Вот это проблема весьма существенная, Лион Израилевич… Нахмурился Альберт Владленович, демонстрируя крайнюю обеспокоенность. Кандидатура "донора", то есть человека, ведущего сеанс, определяется в данной ситуации однозначно. Мы считаем, что сеанс должен провести ваш бывший коллега и единомышленник господин Горчаков. Сколько ему причитается, на ваш взгляд, за труды? Скупиться мы не будем.
– Максим не возьмет денег. Он вообще делать этого не станет! У него принципиальные соображения… – Лион отер взмокшее лицо платком и высморкался. – Сеанс могу провести я.
Присутствующие переглянулись.
– Извините, Леон Израилевич, но после побега, мозговой травмы, скитаний и умственного перенапряжения, состояние ваших нервов нельзя признать удовлетворительным. Мы не можем доверить сеанс внушения человеку с неустойчивой психикой. И не имеем права подключать в это сугубо секретное дело людей посторонних, – наступал Альберт Владленович. – Мы настаиваем на кандидатуре вашего соратника и ближайшего друга Горчакова.
– Боюсь, мне не удастся уговорить его, – выпалил Лион и втянул голову в плечи, словно пряча ее от удара. После побега от мерзкого черта и падения с моста в характере задиристого Ласика произошли кардинальные изменения он разучился драться и стал бояться физического насилия. Сейчас он ощущал исходящие от спортивного блондина воинственные токи. Казалось, что он вот–вот сорвется с места и врежет своим стальным кулаком прямо по тому месту на темени, где пульсировал оставшийся после операции шов.