Читать интересную книгу Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары - Алексей Шепелёв

Балис кувыркнулся ко второму трапу, одновременно выхватывая кортик. Свет не вспыхнул, колдовство Наромарта уже потеряло силу. Оно и к лучшему: пиратам будет труднее целится.

Морпех спрыгнул с юта, ещё раз кувыркнулся, распрямился рядом с ещё одним часовым и на разгибе всадил тому кортик под челюсть. Левой рукой подхватил падающий арбалет, ринулся к баку, но навстречу из носовой надстройки уже выбегали разбуженные по тревоге пираты. Гаяускас навскидку выстрелил в ближайшего. Из арбалета он стрелял первый раз в жизни, но с трёх метров, пусть и ночью, не промазал: стрела ударила пирата в грудь, войдя в тело по самое оперенье. Разбойника отбросило назад, он сбил кого-то с ног, и у выхода с носовой надстройки образовалась куча мала.

Балис вихрем влетел на бак, перед лицом с шипением пронеслась арбалетная стрела и, тупо тюкнув, вонзилась в щит. Круговым ударом ноги морпех отбросил часового на балюстраду бака, та не выдержала, проломилась, и пират свалился на головы своих товарищей, добавив неразберихи. Второй часовой, почему-то без оружия, бросился на Гаяускаса с кулаками. Балис встретил его ударом ноги в живот, после которого пират замер на месте, а затем правой рукой с зажатым в кулаке кортиком ударил в лицо. Костяшками пальцев ощутил, как ломается под ударом скула. Разбойник отлетел куда-то в темноту и неподвижно затих. В самом лучшем для него случае столкновение закончилось для него нокаутом и переломом лицевых костей. На сегодня — не боец.

Морпех глянул себе под ноги и чуть не застонал от бессилия. Весь этот эффектный рейд через пиратский корабль оказывался бесполезным. Прямо перед ним лежал якорный канат толщиной в руку. Резать его кортиком можно было с тем же успехом, как и делать то же самое дамской пилочкой для ногтей. Минут десять, не меньше. А у него в запасе была минута, максимум две. Потом на бак ворвётся толпа пиратов, с которой ему не справится. Если бы у него сейчас был топор…

Правую руку повело вниз от неожиданной тяжести. Балис не поверил своим глазам: вместо кортика он сжимал боевой топор, вроде тех, что видел в своё время в Тракае и Эрмитаже. К счастью, к чудесам нового мира Гаяускас уже привык: вместо того, чтобы пребывать в приличном для нормального человека состоянии шока от превращения маленького кортика в большой топор, офицер с силой рубанул по якорному канату. Оружие не подвело: топор не только перерубил канат с первого удара, глубоко уйдя в доски настила, но и назад из них вышел легко, словно нож из масла.

Больше на пиратском корабле морпеху делать было нечего. На бак лезла целая орава морских разбойников, но драться с ними Балис не собирался. Перемахнув через фальшборт, он нырнул в тёмные воды лагуны. Ещё в воздухе почувствовал, как тяжесть топора в ладони сменяется почти невесомой массой кортика. И всё же в воду он вошел с перекосом, подняв тучу брызг. Пока хватало дыхания, плыл под водой. Вынырнув, первым делом поднёс к глазам правую руку. Всё правильно, пальцы сжимали морской офицерский кортик, самый обычный кортик, какой входил в парадную форму тысяч офицеров ВМФ СССР.

Но ведь и топор тоже не был сном. За спиной, крича, бесновались пираты: оставшееся без якорей судно начинало сносить, а в какую сторону грести, чтобы избежать скал и мелей в чернильной ночной темноте было сообразить не так-то просто.

Не просто было и Гаяускасу найти свой корабль. Но, интуитивно выбранное направление оказалось верным. Получилось даже лучше чем в первый раз: на судно Бастена морпех выплыл чуть ли не по центру корпуса. Лучше бы уж слегка промахнулся: трап ожидал его с противоположного борта, пришлось оплывать вокруг корабля.

— Свои! — негромко предупредил Балис, когда до трапа оставалось не больше пяти метров. Судя по силуэтам, на палубе его поджидали экипаж и пассажиры в полном составе. Так оно на самом деле и оказалось, да иначе и быть не могло: крики с пиратского корабля разбудили бы даже пожарника.

Правда, встреча героя получилась далекой от тожественности: едва он ступил на палубу, рядом оказались Мирон и Наромарт.

— Вот так, товарищ генерал, — устало улыбнулся отставной капитан. — Я же говорил: у Флота нет проблем, у Флота бывают задачи.

— Я и не сомневался, — ответил Мирон, а потом заговорил уже на понятном всем морритском. — А сейчас тебе нужно отдыхать. Врач настаивает.

Наромарт кивнул капюшоном.

— Потом, — досадливо отмахнулся морпех. — Они могут в темноте налететь на наш корабль, и тогда будет драка.

— Прервёшь отдых, — пожал плечами Нижниченко и, снова перейдя на русский, добавил: — Балис, это серьёзно. Ты можешь отключиться в любой момент. Ну, не тащить же нам тогда бесчувственное тело на виду у всей команды.

Женька хмыкнул. Сашка наградил маленького вампира негодующим взглядом, который тот то ли не заметил, то ли высокомерно проигнорировал.

"Да я в порядке", — хотел сказать Гаяускас, но… Не был он в порядке. Сейчас, когда напряжение боя покинуло морпеха, он понял, насколько сильно устал. Слабость сковывала мускулы, глаза слипались. Очень хотелось прилечь, а ещё лучше поспать… несколько часов. Но, нельзя!

— Мирон, пойми, не могу же я спать во время боя!

— Если дело дойдёт до боя, то ты успеешь проснуться раньше, чем начнётся схватка. Кажется, этому тебя то же учили.

— Было дело, — согласился Балис. Чуткий сон, когда просыпаешься от малейшего шороха, не то, чтобы ставится, скорее вырабатывается во время учений в обстановке "максимально приближенной к боевой". — Ладно, если это так нужно…

— Необходимо! — горячо заверил Мирон.

"Интересно, что ему наш целитель напел?" — подумал про себя Гаяускас, направляясь в каюту. Прилёг на матрас и моментально провалился в глубокий, беспробудный сон.

Из леса на луг выходил крупный воинский отряд. Или банда — уж больно разномастными были люди, этот отряд составляющие.

Чем попало вооруженные — кто с копьём, кто с рогатиной, иной с тяжелой двуручной секирой, кто-то с боевым топором, немногие — с мечами. Большинство в левой руке держали небольшие деревянные щиты: круглые, овальные или квадратные. Порой щит обтягивала кожа, у других прямо на дереве были грубо намалёваны хищные звери или птицы, а то и драконы. У некоторых за плечами виднелись дуги коротких луков.

Доспехи воинов разнились так же, как и их вооружение. Одни шли в бой голыми по пояс, видимо, намереваясь устрашить противника видом бугристых мускулов. Других прикрывали грубые кожаные куртки. То тут, то там поблёскивали металлом кольчужные рубашки, почему-то очень короткие, закрывавшие тело разве что до пупа, а руки — только самые плечи.

Ещё большее разнообразие наблюдалось среди головных уборов. Кожаные шапки всевозможных фасонов соседствовали с металлическими шлемами. Кто-то и вовсе шел в бой с непокрытой головой, и тогда взгляду открывалось многообразие причёсок: от наголо бритых черепов через стрижки разной длины до длинных, ниспадающих на лопатки косичек.

Дубрава осталась позади, отряд полностью вышел на луг, и теперь стали видны враги пёстрого воинства: на другом конце луга вершину холма занял другой отряд, примерно втрое меньший по численности, но вовсе не собиравшийся отступить без боя.

Основную ударную силу второго воинства составляла конница: полтора десятка всадников на низкорослых мохноногих лошадях в кожаных попонах. Сами всадники, все как один были в сверкавших на солнце металлических панцирях и открытых шлемах, с длинными копьями и большими деревянными щитами с единым рисунком: две сплетающиеся зелёные змеи на белом поле. Справа от кавалеристов в шеренгу выстроились легионеры в железных сегментатах и шлемах с высоким гребнем. У ног каждого воина стоял большой деревянный скутум, который они придерживали левой рукой, а в правой солдаты сжимали пилумы. Левый фланг отряда составляли два десятка копейщиков в длинных кольчугах, кольчужных колпаках и с круглыми щитами с тем же рисунком.

Позади этих воинов располагалась вторая линия: числом более полусотни, но менее ста человек, вооруженная, как и нападающие, кто во что горазд, но одетых в однообразные кожаные куртки и кожаные шлемы. Ещё дальше, на самой вершине холма редкой цепочкой расположились восемь лучников с короткими луками наизготовку.

Штурмующая орда, состоявшая не менее, чем из трёх сотен воинов, преодолела уже половину расстояния от опушки до холма.

— Господин, командуйте! — произнёс командир копейщиков, воин средних лет с лёгкой проседью в окладистой чёрной бороде. — Изгоним сакских бандитов прочь с благословенных земель Логры.

Предводитель, высокий пожилой воин, единственный среди всадников, чьи доспехи, кроме панциря и шлема составляли ещё железные поручи и поножи, усмехнулся:

— Не торопись, мой верный Горлойс! Пусть они подойдут поближе.

Командир был уже далеко не молод, но вовсе не производил впечатление немощного старца. Разве что, короткая борода, обрамлявшая загорелое лицо стала совсем седой, но держался воин на коне уверенно, а синие глаза из-под нависших бровей зорко оглядывали поле боя. И было в этом лице что-то неуловимо знакомое.