— Да-да, на сороковом этаже всего неделю назад сняли квартиру.
Я победоносно глянул на Мартина — «А я что говорил?» — и сказал:
— Как вам известно, дочь Кэла Розена была похищена в пятницу на прошлой неделе. У нас есть основания полагать, что к этому могла иметь некоторое отношение та, недавно снятая, квартира.
Глаза охранника сузились. Он посмотрел на Мартина:
— Правда?
— Вы не знаете, въехал ли кто-нибудь в эту квартиру? Он прочертил кончиком пальца линию вдоль строки на странице.
— В журнале не указано. Обычно вот в этом квадратике ставят птичку, когда жилец въезжает в квартиру.
— Хорошо. Раз квартира пустая, то вы, конечно же, не будете возражать, если мы зайдем посмотреть, что там, да? — Мартин, при всех его недостатках, умеет говорить убедительно, если захочет.
— Ну да, думаю, это вполне допустимо.
— Естественно, вы пройдете с нами. Если окажется, что похитители пользуются этой квартирой в своих преступных целях, то нам может потребоваться ваша помощь.
Мартин — проницательный психолог. Учитывая, что работа у охранника, пожалуй, самая скучная во всем городе, можно было не сомневаться, что он с удовольствием посмотрит на отчаянную перестрелку, лишь бы чем-то разнообразить свои будни.
Пока лифт поднимался на сороковой этаж, атмосфера накалялась. Охранник то и дело похлопывал по висевшей у него на боку кобуре из черной кожи, будто хотел убедиться, что в случае необходимости оружие окажется под рукой. Когда мы пошли по коридору, он начал крутить в руке связку ключей.
Мы подошли к двери, и он попытался открыть замок, но имевшийся у него запасной ключ оказалось невозможно повернуть.
— Замок сменили, — сказал охранник, отчасти озадаченный, отчасти раздосадованный.
— Логично, — отозвался я и повернулся к Мартину, который в ответ только кивнул.
Охранник, похоже, вообразил, что выследил целую шайку головорезов, и поднял руку, чтобы постучать в дверь, явно собираясь приказать злодеям немедленно сдаться.
— Простите, — вмешался я. — Не позволите мне попробовать?
Рука охранника замерла в воздухе. Он непонимающе посмотрел на меня.
— Что попробовать?
— Заняться дверью, естественно. — Не дожидаясь одобрения с его стороны, я засунул в замок кончик языка. — И верно, замок новый, металл еще шероховатый, — отметил я, ощупывая механизм.
Охранник повернулся к Мартину:
— Он делает то, что я подумал?
— Я вскрываю замок, — подтвердил я. — Но если вы когда-нибудь расскажете, что видели, чем я тут занимался, вам никто не поверит.
— Чтоб мне провалиться, я и сам не могу поверить, — проговорил он, глубоко потрясенный происходящим.
Замок оказался сложным, но я с ним в конце концов справился.
— Мартин, поверни ручку, пока я придерживаю штыри замка, а то механизм слишком тугой, и мне его языком не провернуть.
Я забыл, что руки у Мартина были заняты. Мной, естественно. Охранник, заметив это, повернул ручку, потянувшись при этом другой рукой к своей кобуре.
— Думаю, что оружие вам не понадобится, — сказал я ему. — Кроме того, если в квартире окажутся законные жильцы, вы их до смерти напугаете.
Он кивнул:
— Верно. — По его лицу можно было понять, что он все же не вполне с этим согласен.
Мы зашли в темную квартиру. Возле самой двери стояла картонная коробка. В ней лежала маленькая мягкая игрушка — лошадка… нет, единорог.
— Бинго! — тихо прошептал Мартин.
Комнаты располагались по правую руку. В первой никого не было. Дверь во вторую комнату, с трудом различимая в падавшем с площадки свете, была закрыта.
— Открывайте тихо, — велел я охраннику, — чтобы не напугать ее.
— Ее?! Хочешь сказать, девочка здесь?
— Открывайте дверь тихо, — повторил я. Он так и сделал. — Элис? — негромко позвал я, подражая голосу ее отца. — Элис?
— Папа? — донесся голос с кроватки, стоявшей у окна.
— Господи Иисусе и Дева Мария! — прошептал охранник. — Вы были правы. — Потом, чуть громче, он спросил: — С тобой все в порядке, малышка?
— Кто здесь? Папа, кто это с тобой?
Охранник щелкнул выключателем, и мы увидели взъерошенную маленькую девочку, которая сидела в кровати и терла глаза тыльной стороной ладони.
— Папа? Где папа?
— Все в порядке, Элис. Через пару минут мы отвезем тебя домой, — сказал я ей и обратился к охраннику: — Займитесь Элис. Думаю, что в квартире больше никого нет, но вы все же проверьте. А мы пошли за ее отцом.
Мартин и я оказались в коридоре. Он не стал опускать меня на пол, чтобы постучать в дверь, а просто несколько раз пнул ее ногой. Мгновение спустя он спросил:
— Как думаешь, не постучать ли мне снова? А то там что-то ничего не слышно.
— Нет, мне кажется, он уже идет.
И действительно, дверь отворилась, и за ней оказался Кэл Розен. Он непонимающе заморгал:
— Что вам надо?
— Мистер Розен, — сказал Мартин, — мы нашли вашу дочь.
Розен бросился на нас и, выставив руку вперед, как таран, отшвырнул нас в сторону. Мартин, падая на спину, выпустил меня. Я грохнулся на ковер.
Мартин, выругавшись, вскочил на ноги.
— Ты в порядке, Виктор? — спросил он, видя, как Розен несется по коридору к лифтам. Полы его халата хлопали в воздухе.
— У меня ободрана кожа, и рана размером не меньше обеденной тарелки, но это не смертельно. Пошли.
Мартин поднял меня и взял под мышку. Ладонь его оказалась как раз на поврежденном участке кожи. Казалось, что мою шкурку скребут ржавой бритвой.
Мартин резко остановился в лифтовом холле и в оцепенении уставился на индикатор лифта, на котором уехал Розен.
— Да где это видано, чтобы от преследования спасались на лифте? — возмущенно произнес он.
— Здесь было видано, — сказал я ему. — Только что.
— Допустим. Что же нам теперь делать?
— Сесть на другой лифт, придурок! Если, конечно, ты не считаешь, что способен спуститься на сорок этажей быстрее лифта.
Пока мы ждали другого лифта, индикатор уехавшего показывал нам, что Розен, не останавливаясь на промежуточных этажах, прибыл на первый. Теперь Розен, если он, конечно, не задумал схитрить, выскочит на улицу и направится… неизвестно куда.
Мартин продолжал бурлить от злости и в лифте, пока мы ехали вниз. Он бил кулаком по кнопкам, пытаясь заставить лифт двигаться быстрее. Я отлично понимал, как он взбешен; меня тоже раздражало, что мы не могли предпринять никаких действий для поимки Розена. Но, кстати о раздражении…
— Мартин, ты не мог бы перехватить меня как-нибудь по-другому? Мне больно.
Он посмотрел вниз, на меня.
— Ой, прости. — Мартин переместил руку. — Виктор, у тебя идет кровь!
— Неудивительно. Я немалый кусок кожи оставил на ковре возле двери Розена.
— Я… мне казалось, что кожа у тебя такая жесткая…
— Может, теперь ты наконец поверишь, что ремни безопасности мне натирают.
Когда двери лифта открылись, Мартин выскочил в холл и направился было к парадному входу в здание, но потом резко затормозил.
— Готов поспорить на что угодно, он вышел через черный ход, — пробормотал он.
— Избитый прием. Ты, скорее всего, прав.
Мы выбежали в темный проход между домами. Вокруг царил сумрак, не нарушаемый ни одним уличным фонарем. Мартин остановился.
— Проклятие, ни черта не вижу.
Я решил, что его глаза просто не так быстро приспосабливаются к темноте, как у меня.
— Поверни направо, — сказал я.
Он двинулся медленным шагом, вытянув перед собой свободную руку.
— Держись правее, а то наткнешься на стену.
— Откуда ты знаешь?
— Я же ее вижу.
— И куда теперь мне идти?
— Так и двигайся вперед. Ты идешь как раз в нужном направлении.
— Чувствую себя всадником без головы из «Сонной Лощины», — пожаловался Мартин.
— Да, — согласился я. — Ты тоже несешь все мозги в руке. — Краем глаза я увидел едва заметное шевеление. — Вот он! — крикнул я.
— Где?
— Ты что, его не видишь?
— Ничегошеньки не вижу.
Несомненно, ни разу за всю историю не происходило задержаний настолько странных. Я подсказывал Мартину, куда идти, пока он не наткнулся, в буквальном смысле слова, на ноги Розена, который прятался за мусорным баком, до последнего момента надеясь остаться незамеченным.
За все те годы, что я провел на Земле — а мы с Мартином в каких только переделках не побывали, — меня еще ни разу не забинтовывали. Ощущение было неприятное. Я же даже одежды не ношу. Быть завернутым в какую-то ткань — совершенно чуждо.
— Мартин, когда можно будет снять эту штуку?
— Когда кровь остановится. Мари ласково мне улыбнулась:
— Может, тебе будет легче забыть о своих бинтах, если я прямо сейчас дам тебе тот кочешок салата?
Я был не в силах удержаться, рот мой начал наполняться слюной.