Стрельцова. Пристрели сыскаря, когда он в очередной раз полезет купаться.
— Труп может волной на берег вынести, — буркнул оборотень, глядя куда-то в сторону.
— Не твое дело, трупом найдется кому заняться. Твое дело не промахнуться.
Заодно проследишь за тем, чтобы Стрельцов, даже если и выберется на берег, больше двух шагов по суше не сделал. Ясно? Я за тебя перед Карачуном отчитываться не собираюсь, сам пойдешь на разнос.
— Понятно, — буркнул оборотень, следя за тем, как меркнет изображение в зерцале. Тяжело вздохнув, обернулся ко мне и спросил:
— Все слышал? Доволен?
Мне осталось только кивнуть, распоряжения отданы более чем лаконичные и разночтения не предполагают. Что, впрочем, только радует. Наживка заглочена плотно, осталось подсечь и вовремя подвести сачок, чтобы рыба не сорвалась.
— Значит так, — сказал я, поднимаясь с лежанки, на которую улегся, дабы не отсвечивать сыскарской физиономией в зерцале. — Ты меня убиваешь и спокойненько сидишь тут у себя, не вмешиваясь в происходящее внизу. Когда будет нужно, я позову. Ясно?
— А может спуститься? Подстраховать? Сам слышал, кто-то еще будет тобой заниматься. Вернее, твоим предполагаемым трупом. Вдруг помощь понадобится?
— За меня не переживай. Я догадываюсь, кому поручили мой труп. С ней я как-нибудь договорюсь.
— Как знаешь, дело твое, — пожал плечами оборотень, провожая меня до выхода из пещеры. — Но, если что, свисти.
— Обязательно, — заверил я, раздвигая занавес из плюща. — Ну, не скучай тут.
Я поспешил по тропе вниз, дел еще масса, а время поджимает. Все-таки великое дело ежедневная тренировка. Там, где в первый раз я чуть ли не на карачках проползал, теперь пробегаю в полный рост, и даже сердце не екает.
Человек ко всему привыкает.
Вожак оборотней, получив очередное донесение от Ворога, поспешил на доклад к Карачуну. Погода стояла на диво солнечная, а это отнюдь не способствует улучшению настроения вурдалака. А когда у начальства плохое настроение, всем подчиненным жизнь становится не в радость. Может, хоть долгожданная новость о том, что Мажеровский собирается покинуть замок, облегчит страдания.
Карачун удобно устроился в погребе, вырытом бывшим хозяином дома. Он оказался самым просторным и глубоким погребом в заброшенной деревне, просто мечта, а не могила, и Карачун тут основательно устроился. Терзает одно – на много миль вокруг ни одной не то, что девственницы (не до жиру, быть бы живу), но даже ни одной мало-мальски живой человеческой души. Так недолго и в спячку впасть. Оборотни, конечно, регулярно охотятся, у них не столь изысканные требования к пище, и даже приносят свежую кровь животных, но она такая пресная!
Вампир давно бы слетал в ближайший городок и там поживился, но Скорпио, предвидя это, строго настрого запретил привлекать лишнее внимание до конца операции. Не ровен час, дойдут слухи до Белого сыска, объявят охоту на нежить, понаедут, всю округу перетрясут. Могут даже тайный храм обнаружить, тогда прощайте мечты о новом теле, молодом и всесильном. Поэтому Скорпио пригрозил Карачуну, что за каждое несанкционированное нападение будет наказывать «рублем». А после крови, как ни странно вурдалак больше всего обожает золото.
С мрачной физиономией выслушав доклад, Карачун жестом отпустил оборотня. Вожак поспешил откланяться, а вурдалак, задумавшись, потянулся к столу и взял большую оловянную кружку, полную густой, как кисель, бурой жидкости. Отхлебнув глоток, Карачун поморщился и шваркнул кружку обратно на стол.
— Мало того, что безвкусная, так еще и совсем застыла, — проговорил он, брезгливо глядя на кружку. — Ну почему она так быстро сворачивается? Почему только живое тело способно сохранять кровь теплой, а стоит выпустить её из жил, как она тут же теряет всю свою прелесть? За что такое наказание?
Терзаемый голодом, вурдалак достал из мешка зерцало, сверкнувшее ртутной поверхностью, и принялся устанавливать его на столе. Последняя новость должна порадовать Скорпио. Может, в виде исключения, он разрешит поохотиться сегодня ночью?
Привычным жестом начертив руну вызова, вурдалак, в ожидании ответа, вновь потянулся за кружкой. Зажмурившись, сделал большой глоток, острый кадык дёрнулся, проталкивая сгусток, вампир невольно поморщился, но делать нечего, голод не тетка, а свежей крови пока не предвидится.
Зерцало замигало, туман прояснился, и в рамке показалось морщинистое лицо чернокнижника. Поспешно отставив кружку, вурдалак улыбнулся окровавленными губами и поприветствовал Скорпио:
— Чистого неба над головой, хозяин.
— И тебе привет, — ответил колдун, поморщившись. Неопрятность вурдалака всегда вызывала у него чувство брезгливости, словно вскрываешь старую могилу. Но, к сожалению, пока без него не обойтись. «Вот когда получу новое тело…», — размечтался Скорпио, но оборвал мысль. Не время для пустых грез. — Чем порадуешь?
— Вы просили сообщить, как только Мажеровский соберется покинуть замок. Так вот, мне только что стало известно, что в замке подготавливают дракабль к выходу в море, причем, судя по всему, не меньше, чем на два-три дня.
— Великолепно, — прошептал Скорпио, потирая руки. Зиждитель дает знак, и не воспользоваться случаем просто грех. — Как только дракабль отправится в море, мой спец обыщет замок.
— Да я и сам бы мог, — ненавязчиво предложил Карачун. — Там того замка-то. Только скажите, что искать.
— Предоставь мне самому решать такие моменты, — вкрадчивым шепотом, от которого у Карачуна заныли зубы, попросил Скорпио. — Твоё, Карачун, дело, обеспечить моему посланцу абсолютную свободу действия. И заодно его безопасность. Так что обращайся с ним почтительно, почти как со мной. Да не вздумай зуб на моего спеца положить, можешь оконфузиться, — хихикнул Скорпио, представив выражение лица вурдалака, обнаружившего в зубах не шейку прелестной девушки, а белую крысу.