У меня стынет сердце. Всего на мгновение, но Арен резко отвечает:
— Нет, я останусь с Лерой, — и берет меня за руку.
Но за родителей он тоже тревожится. Его разрывает противоречие: не огорчать меня и помочь семье. Вздохнув, соглашаюсь:
— Арен, ты должен подстраховать родителей.
— Но ты же будешь волноваться.
— Не больше тебя. Думаю, было бы не плохо, если бы завтра к Фламирам мы отравились вчетвером.
— Что? — одновременно спрашивают Арен, император и Элоранарр.
— Валерия говорит, что вам лучше отправиться в Старую столицу вчетвером, — поясняет Линарэн, глядя на символы на пластине и на ощупь накладывая себе пестрый салат.
— Мы поняли, — недовольно произносит император. — Но это немыслимо!
— Валерия, тебе надо дома сидеть, — чеканно произносит Элоранарр. — В сокровищнице, например.
А у Арена после моего заявления просто нет слов.
— Драконы в своем репертуаре, — вздыхает Ланабет. — И совершенно не понимают, что десять месяцев сидеть под замком невыносимо скучно.
В наступившей гробовой тишине голос императора звучит неожиданно обиженно:
— Ты не сидела.
— Еще бы я сидела, — хитро улыбается Ланабет, и, судя по выражению лица, она вспоминает что-то забавно-приятное.
Ужин проходит в атмосфере легкого противостояния. Ланабет и я — сторонницы умеренной заботы, она напоминает о том, сколько защит стоит на мне и стояло на ней, о том, что беременность не понижает магический потенциал, а на ранних сроках не сказывается на силе. Арен, император и Элоранарр вздыхают о том, как хорошо было раньше, когда дракониц запирали в замках или подземельях и лелеяли в тишине и одиночестве до того, как дракончику исполнится год. Линарэн вовсе заговаривает о том, что хотел бы пригласить ученых Нарака в гости.
Мы сходимся в одном: Арен точно должен подстраховать сотрудников ИСБ и родителей при аресте Фламиров.
Когда в окно падают оранжевые лучи заходящего солнца, Ланабет замечает, что пора расходиться. На прощанье император просит у Арена разрешения коснуться моей руки и под его напряженным взглядом меняет служебную метку на моей руке на родовую, поспешно отступает:
— Теперь, Валерия, ты в любой момент можешь меня позвать.
— Возможно, мне тоже стоит поставить вам метку?
Император отступает еще на полшага:
— Благодарю. Исполнится вашему малышу год или два, я с радостью.
«Арен, чего это твой папа так... боится?»
«Двусторонняя связь подразумевает возможность общения, а ты в таком замечательном положении, мало ли... вдруг тебя на разговоры потянет или жаловаться на меня? Он же должен будет что-то отвечать, боится тебя расстроить».
Да-да, судя по глазам императора, он прямо опасается. И Арену так сочувственно удачи желает. Правильно: нас с Ареном разговор ждет серьезный. О том, что я, пока хорошо себя чувствую, взаперти сидеть не собираюсь.
А вот Ланабет желает удачи мне и понимающе так улыбается. На прощанье обнимает Арена.
— Помни: беременным надо уступать, — наставляет она.
— Эх, братец, — Элоранарр похлопывает Арена по плечу. — Знал бы ты, как я тебе завидую.
И многозначительно на меня смотрит. Но я обещала молчать, а после его вечерних воздыханий о славных временах запирания дракониц, молчать хочу еще больше.Линарэн, рассеянно кивнув, выходит. За ним император с еще раз улыбнувшейся нам Ланабет, а потом и Элоранарр.
Дождавшись звука закрывающейся внизу двери, поворачиваюсь к Арену. Он сжимает мои руки:
— Солнышко, ты не устала?
И столько нежности в его взгляде и чувствах, столько радости от того, что я рядом с ним... У меня язык не поворачивается продолжить начатый за столом спор. Я улыбаюсь в ответ и отрицательно качаю головой.
Утром поговорим.
Я стою на каменной площадке, и на меня несется алая огненная волна. Накрывает злым, кусачим пламенем.
Скалится сотканной из всполохов драконьей мордой, шипит... клацает багряными зубами, норовя вонзиться в шею.
Вздрогнув, открываю глаза. Полумрак развеивает наколдованная огненная сфера. Сердце бешено стучит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Лера, все хорошо, — шепчет Арен, прижимает меня к себе.
Это его огонь озаряет спальню.
Жарко. Арен горячий, а с другой стороны меня подпирает теплая меховая Пушиночка, трется мордочкой о плечо, мелодично утешая: «Все хорошо, мы рядом».
Но от сна все равно мерзко, жутко.
Крепче прижавшись к Арену, вдыхаю родной аромат. Пытаюсь расслабиться, но злое алое пламя из сна сидит в голове.
Фламиры.
Неугомонные, огненные. Они не дураки, понимают, что им грозит, поэтому не выйдут из своей Старой столицы, не покинут область действия стража. И их знаменитая цитадель, если проявить слабость, позволит им годами оставаться безнаказанными, новые интриги затевать, пакости делать. Да просто держать всех в напряжении!
И Дегон — он ведь помог мне, когда узнал о даре. Своеобразно, конечно, но помог. С Культом он оступился, но потом всю жизнь эту ошибку исправлял, а теперь Шарон его треплет. Гад!
Арен продолжает меня поглаживать:
— Кого это ты поколотить хочешь?
Я и не заметила, как от злости стиснула кулаки.
— Шарона Фламира. Не нравится мне эта ситуация, сердцем чувствую: они пакость готовят, уверенна на сто процентов. И надо бы их прижучить до того, как они ее окончательно подготовят.
— Прижучим, — Арен убирает прядь с моего влажного после кошмара лба. — Обязательно. Завтра или послезавтра все решится. Не думай, я его не простил, и всех его соучастников мы достанем.
— Арен, — я глубоко вдыхаю, готовясь к тяжелому спору. — Завтра я пойду с тобой в Старую столицу.
Меня захлестывает негодованием Арена.
— Нет, Лера, нет, нет и нет! — Он садится на постели. — Ты самое дорогое, что у меня есть, я не позволю тебе рисковать, там их стражи, их земля.
Созданный им огненный шар искрит, дрожит и выплевывает протуберанцы.
— Арен, я — Видящая. Единственная. Если Фламиры соберутся что-то провернуть против вас, только я смогу увидеть магическую атаку заранее и предупредить об угрозе.
— Лера! — Арен нависает надо мной. — Ты останешься дома в безопасности.
Какой же он красивый даже когда злится. Я касаюсь пальцами его горячих губ и, глядя в глаза, позволяя чувствовать ему всю свою решимость, упрямство и готовность спорить до победного, твердо произношу:
— Арен, наши жизни связаны, случись что с тобой — и я не жилец. Мы не оставим твою семью без поддержки. Поэтому завтра я отправляюсь с вами в Старую столицу. Это не обсуждается.
— Лера! — его ноздри раздуваются, Арен тоже полон решимости стоять на своем.
Вспомнив, каким тоном Риэль командовала Элоранарром, я стараюсь повторить его, вкладывая в голос непоколебимую уверенность в своей правоте и силе:
— В Старую столицу мы идем вместе. И точка.
Наши эмоции схлестываются, наши желания давят друг на друга, пытаясь продавить, взять верх. Огненная сфера рассыпает искры и схлопывается, погружая спальню в темноту.
— Арен, — ни на миг не ослабляя давления воли, я обвиваю его шею руками, тяну к себе. — Я люблю тебя, ур-р-р.
И он сдается, склоняется ко мне, щекоча длинными волосами.
— Лера, что ты со мной делаешь? — Арен целует меня в губы, и поцелуй этот все жарче и головокружительнее.
«Воспитывает», — хмыкает Пушиночка и сползает с кровати.
Конечно, Арен до последнего не оставляет попыток отговорить меня, но после того, как он ночью на уровне мыслей и эмоций принял как факт мое путешествие в Старую столицу, настоять на своем намного проще.
Огненно-золотой групповой телепорт переносит нас с Ареном, его родителей и Пушиночку на черные камни возле каменного амфитеатра, где появления императорской четы ждут гвардейцы. Увидев меня, они отступают на несколько шагов.
После тихого императорского парка освещенный полуденным солнцем город кажется слишком шумным и немного душным. Пахнет едой: десятки зазывал с выставленными вдоль каменной стены тележками предлагают всяческие перекусы от фруктов и сладостей до жаренного на углях мяса.