Я просыпаюсь от собственного судорожного вздоха. Арен сидит рядом и странно на меня смотрит, глаза его кажутся черными, ноздри трепещут, а цветной свет подчеркивает резкость скул.
— Что случилось? — приподнимаюсь на локтях.
— Все хорошо, ложись, — Арен мягко касается моих плеч, и меня захлестывает его растерянностью, страхом, смущением и радостью. — Спи, Лера, все хорошо.
— Что-то случилось, я ведь чувствую...
Арен молниеносно перетекает в положение лежа рядом со мной, мягко утягивает обратно на шкуры и утыкается носом мне в волосы. Его волнение бьет по нервам, его прикосновения почти невесомы.
— Да что случилось?
— Твой запах меняется. Это восхитительно. И немного пугает. Будит инстинкты. Мне сейчас немного хочется уничтожить весь мир, чтобы никто не мог к тебе приблизился. И это... правда пугает.
Меня тоже — вон, потряхивает всю.
— Прости, — шепчет Арен, едва ощутимо меня поглаживая. — Сейчас я постараюсь успокоиться. Просто это... мне понадобится время, чтобы привыкнуть к твоему новому запаху и перестать так остро реагировать, а то сейчас мне кажется, что от малейшего прикосновения ты развеешься.
— Я не собираюсь развеиваться.
— Знаю, но все внутри меня кричит об обратном и требует защищать тебя даже от пылинок.
— А с чего это вдруг?..
Арен мягко улыбается.
И я сама нахожу ответ: бурные отношения, изменение запаха... похоже, цель брачных недель достигнута. И мне самой вдруг становится страшно: а как оно у превратившихся в драконов людей проходит? Справлюсь ли я?
Глава 40
Паника накрывает внезапно, перехватывает дыхание. И Арен прижимает меня к себе, целует, шепчет нежности, обещает, что все будет хорошо, а я то плачу от страха, то смеюсь от радости.
— Лера, все хорошо, я буду заботиться о тебе, буду выполнять твои желания, ну кроме тех, которые представляют для тебя угрозу. Лера, ур-р-р.
Это тот случай, когда слияние эмоций скорее беда — мы оба в панике, из-за которой подпаливаем дыханием шкуры, опрокидываем ветром чашу с благовониями, и та переплавляется в луже лавы, а воду из источника в пещере мы чуть не испаряем. И даже в книги залезаем. К счастью, Линарэн положил нам фолиант с ясными и успокаивающими главами о драконорождении. Правда, страницы с возможными проблемами он вырезал, но, наверное, оно к лучшему.
Зато позже, встречая рассвет на берегу, мы с Ареном от души смеемся над своей первоначальной реакцией на радостную новость и гордимся тем, что не бросились в панике домой, сами разобрались. А море ластится к нашим ногам розовой в свете восходящего солнца пеной. Хорошо. Все же драконы знали, что делали, вводя в традицию брачные недели.
В технических помещениях нас все две недели ждала одежда. После прогулок нагишом облачаться в нижнее белье и платье непривычно, почти неуютно. Приходится немного походить, чтобы притерпеться. И ведь у этого платья даже плотного корсета нет.
Брачные наряды мы прихватываем с собой, короны — на головы. С сожалением и нежностью оглядываем теплые скалы, вулкан, на прощанье выплеснувший немного лавы. Беремся за руки.
— Лера, ты уверена, что не хочешь на весь срок запереться со мной в старом замке рода Аран? Так было бы спокойнее.
Мне тоже немного тревожно, не знаю, это трепетное отношение Арена или я сама переживаю.
— Поближе к концу срока возможно и захочу, но интересно же узнать, как там договоры с Нараком, что там с Киндеоном...
— Я мог бы все выяснить и рассказать тебе.
Качаю головой:
— Арен, ну что мне сейчас может угрожать в императорском дворце? Чем он безопаснее старого замка?
— В том замке существ меньше, — насупливается Арен. — Мне будет проще сдерживать охранные инстинкты.
— Сейчас мне будет скучно одной. Я хочу все в подробностях узнать о моем нынешнем положении, хочу наблюдаться у целителя, общаться с подругами, следить за их личной жизнью. У меня там сокровищница, в конце концов, я хочу ее проверить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сокровищницу можно перенести, подруг приводить в гости...
— Есть веские причины запираться вдали ото всех?
— Хочу, чтобы мое солнышко было у меня под крылышком и больше никого рядом.
— Арен, — толкаю его локтем в бок. — Когда твое солнышко станет кругленьким и неповоротливым, тогда и уволочешь под свой бочок, а сейчас нам и в башне хорошо будет. И ты обещал исполнять мои желания.
Тяжко вздохнув, Арен всем видом показывает, как он жалеет об этой опрометчивой клятве, но огненно-золотой вихрь все же переносит нас на телепортационную площадку возле дворца.
После свадьбы порядок уже навели: сняли с дворца ажурные украшения, опять кругом зеленеют газоны, стоят на своих местах шары-беседки, а стены снова цельные, и над ними больше не качаются кроны эльфийских деревьев. Напоминанием о свадьбе служат только клумбы с цветами вдоль живых изгородей.
В тишине отчетливо музыкально квакают лягушки.
Откуда в императорском парке лягушки? Мы с Ареном растерянно переглядываемся. Он, отбросив свадебный костюм, подхватывает меня вместе с моим белоснежным платьем и взлетает над дворцом.
С высоты прекрасно виден источник звука: перед нашей с Ареном башней возвышается окруженная прудиком статуя — копия гоблинского памятника мне. От неожиданности чуть не роняю платье. Статуя выглядит пухленько, и в этом изящном парке совсем неуместно, аляповато. А лягушки знай заливаются, выводят хвалебную песню.
«Арен, мне нужно поставить на ягодицу Элоранарра метку. Срочно».
«Зачем?» — зависнув в воздухе, Арен оглядывается по сторонам, но при этом ему действительно очень интересно, зачем это мне метка в таком интересном месте Элоранарра.
«Прижигать ее, когда он говорит глупости. Арен, это ведь из-за него гоблины прислали нам это!» — взмахиваю в сторону своего болотного изображения. Вот кто Элоранарра за язык тянул? Если бы не он, нам бы это не подарили.
«Не волнуйся, Лера, эту статую Элор хотел, мы ему ее в Новый Дрэнт отравим, пусть наслаждается».
— Когда он в этот Дрэнт поедет? А статуя вот здесь уже и лягушки квакают, и все на нее смотрят, а я тут такая страшная.
— Теоретически Элор уже должен хотя бы ночевать в Новом Дрэнте. Дворец зачистили для его переезда.
— Зачистили?
— Сняли заклинания прежних правителей, — Арен проносится над короной с болотными гнилушками. Перед нами распахивается окно, и он бережно устраивает меня на подоконнике.
Спрыгнув на пол, — у Арена от беспокойства перехватывает дыхание, — прохожу к кровати и, положив корону на подушку, аккуратно падаю на постель: шкуры, конечно, были мягкими и уютными, но кровать после двухнедельной разлуки особенно мила.
— А что будет, если те правители вернуться? — разглядываю бархат полога. — Наверняка они узнали о победе над Безымянным ужасом и хотят королевства обратно.
— Никто не поддержит их притязания. Мы давно живем мирно, но правителями всегда становились войны, готовые за свою землю порвать врагов, и отрекшийся от престола однажды теряет на него право.
— А еще Элоранарр брат дракона с денеей.
— И это тоже, — Арен, снимая корону, присаживается рядом. — Лера, ты что-нибудь хочешь? Пить? Есть? Прогулку? Почитать тебе?
— Хочу знать, что случилось за прошедшие две недели. И почему во дворце так тихо, пусто? Пока мы висели над парком, ни один караульный не показался. Даже возле нашей башни их нет.
— Возле нашей башни видеть никого не хочу, — неожиданно зло произносит Арен, и я чувствую, как у него на хребте проступают шипы от мысли, что кто-то приблизится к нашему гнездышку. Глубоко вздохнув, он почти успокаивается и вытягивается на постели рядом со мной. — Дежурство в парке приостановили, чтобы я немного освоился, привык к тому, что рядом с тобой другие существа.
Опять Арена охватывает трепет, из-за которого он боится ко мне прикоснуться. Очень осторожно прижимается лбом к моему плечу и касается родовой метки на своей руке: