Читать интересную книгу Дипломатия Франклина Рузвельта - Анатолий Уткин

Рузвельта исключительно интересовали впечатления от встреч в Москве Дж. Дэвиса, который именно в это время возвращается в Вашингтон. Он просил бывшего посла наиболее тщательным образом восстановить подробности бесед со Сталиным.

Третьего июня 1943 года Дж. Дэвис прислал Рузвельту отчет о своей миссии в Москву. По мнению Дэвиса, начало их контактов не предвещало ничего хорошего. Огорчило посла более всего то, что Сталин не видел особого различия между американской позицией и английской, он полагал, что стоит перед единым западным фронтом. Исходя из этого, Сталин не проявил энтузиазма в отношении сепаратной встречи с Рузвельтом. На высказывания Дэвиса о том, что СССР и США, в лице их лидеров, могут найти общий язык, "выиграть и войну и мир", Сталин лаконично ответил: "Я в этом не уверен". Дэвису, по его словам, понадобилось немало времени и усилий, чтобы смягчить напряженность в их беседах. Сталин не принимал североафриканские операции или бомбардировки Германии в качестве эквивалента "второго фронта". Дальнейшее откладывание открытия "второго фронта" поставит Советский Союз летом 1943 года в очень тяжелое положение. Оно (Сталин сделал акцент на этом) повлияет на ведение Советским Союзом войны и на послевоенное устройство мира.

Вскоре Рузвельт получил личное послание Сталина: результат массированного германского наступления летом 1943 года будет зависеть от операций союзников в Европе. В конечном счете перспектива достижения двусторонней советско-американской договоренности приобрела, по его мнению, некоторую привлекательность, и Сталин согласился встретиться с Рузвельтом в Фейрбенксе в июле или августе 1943 года, но просил понять, что не в состоянии назвать точную дату встречи ввиду существующих исключительных обстоятельств. И он не пойдет на встречу, если она будет использована как предлог для откладывания высадки на европейском континенте. Сталин говорил это, еще не зная об итогах конференции "Трайдент", еще надеясь на открытие "второго фронта" в августе - сентябре 1943 года.

После отъезда Дэвиса из Москвы Сталин получил сообщение от Рузвельта об еще одном крупном - на год - откладывании открытия "второго фронта". Рузвельт не без основания ожидал, что теперь советская сторона может снова ужесточить свою позицию, предложения о советско-американской договоренности повиснут в воздухе. Накануне сражения на Курской дуге союзники отказали Москве в самой необходимой помощи.

Прочитав написанный Маршаллом отчет о конференции, где как бы между прочим сообщалось о переносе высадки во Франции на весну 1944 года, Сталин, едва сдерживая ярость, прислал письмо 11 июня 1943 года, в котором отмечал, что данное решение создает для Советского Союза исключительные трудности. Это решение "оставляет Советскую Армию, которая сражается не только за свою страну, но также и за всех союзников, делать свое дело в одиночестве, почти одной рукой против врага, который все еще очень силен и опасен". Советский народ и его армия соответствующим образом расценивают поведение союзников. О возможности двусторонней встречи в послании не говорилось ничего.

Практически первый раз в ходе войны президент Рузвельт попал в ситуацию, когда его радужное восприятие грядущего, особенно характерное для него с середины 1942 года, столкнулось с менее обнадеживающей перспективой. Советские руководители не видели смысла заниматься сомнительным проектированием будущего, когда СССР предлагалось пробиться к нему через схватку с вермахтом, а Соединенные Штаты в это время наращивали мощности.

Не только несправедливое распределение военного бремени начало разделять США и СССР в 1943 году. Все большую значимость в двусторонних отношениях стал приобретать "польский вопрос". В США жило несколько миллионов поляков (они традиционно голосовали за демократов), американское правительство уже несколько лет поддерживало польское правительство в эмиграции, находившееся в Лондоне. Но поддержка по требованию президента Рузвельта не распространялась пока на проблему будущих границ Польши и СССР. Рузвельт понимал, что этот взрывоопасный вопрос может разорвать тонкую ткань советско-американского сотрудничества. Для лондонского же польского правительства он был центральным.

Отношения советского правительства и лондонского комитета поляков были прекращены в апреле 1943 года, когда немцы объявили о нахождении в катынском лесу (близ Смоленска) трупов тысяч польских офицеров, убитых, по их утверждению, советскими войсками, и "лондонские поляки" поддержали германскую версию.

В результате "русский фронт" дипломатии Рузвельта оказался к середине 1943 года в самом плачевном состоянии. На севере, в Баренцевом море, поставка товаров и оружия прекратилась полностью. На южных подходах к Европе американцы предпочли помогать англичанам в Тунисе. Американцы взяли сторону Лондонского комитета поляков и не признавали новых (после сентября 1939 года) границ СССР. Соединенные Штаты не разорвали отношений с Финляндией, которая вела войну с Советским Союзом. Все это желательно видеть на фоне того, что был распущен Коминтерн, а главное, что Советская Армия один на один сражалась с общим противником.

Как часть выхода из сложного положения Рузвельт выдвигал идею двусторонней советско-американской встречи. На ней будет достигнуто "внутреннее понимание", невозможное на трехсторонних переговорах. Письмо Сталина Черчиллю от 19 июня разрушило и эти достаточно шаткие надежды. "Речь идет не только о недоумении Советского правительства, но и о сохранении доверия к союзникам, доверия, которое ныне поставлено под жестокий удар... Это вопрос спасения миллионов жизней на оккупированных территориях Западной Европы и России и об уменьшении огромных жертв Советской Армии, по сравнению с которыми жертвы англо-американских армий незначительны".

После этого письма Черчилль, ранее возражавший против сепаратной советско-американской встречи, изменил мнение и стал даже подталкивать Рузвельта к ней. Между тем Сталин отозвал послов из Вашингтона и Лондона. Наступило резкое ухудшение союзнических отношений.

Рузвельт в этот момент сделал не очень достойную попытку доказать Черчиллю, что идея двусторонней встречи исходила не от него, а от Сталина. Американская дипломатия переживала тяжелое время, когда, надеясь получить после завершения конфликта весь мир, она оттолкнула двух главных своих союзников. Следовало поправить дело, под угрозой оказались самые замечательные послевоенные планы. Так открылась дорога к Тегерану.

На решающем фронте второй мировой войны к осени 1943 года Красная Армия освободила Орел, Харьков, Смоленск и подошла к Киеву. Германия потеряла в Европе стратегическую инициативу полностью. В тихоокеанском регионе японская военная машина еще обладала колоссальными возможностями, японский флаг развевался над необозримыми просторами Азии и Тихого океана. Однако в мае 1943 года наступает новый этап. Английский наблюдатель отметил еще отсутствие в Токио бомбоубежищ - свидетельство уверенности в том, что американские самолеты не достигнут Японских островов. Но стал ощущаться недостаток сырьевых ресурсов. К 1943 году с начала войны производство в Японии выросло на одну четверть, а в США этот рост составил две трети прежнего объема. Сказалась, помимо прочего, японская самоуверенность: за десять лет, предшествующих Пирл-Харбору, экономический рост Японии был столь бурным, что ее руководство не посчитало нужным создать особые стратегические резервы - оно полагалось на результаты этого роста. И просчиталось. Стратегическая инициатива на Тихом океане начинает переходить из рук японцев к американцам.

Император Хирохито 8 июня 1943 года потребовал от начальника генерального штаба Сугиямы более активных действий: "Если мы будем сражаться таким образом, то лишь доставим радость Китаю, приведем в смятение нейтралов, обескуражим союзников и ослабим Сферу сопроцветания. Нет ли способа где-либо встретить мощь США лицом к лицу и сокрушить ее? Армия показывает себя хорошо в Бирме. Может быть, как таковая армия не будет разбита, но на островах в океане ее силу трудно проявить... Вы говорите, Сугияма, что способность военно-морского флота сражаться в решающих битвах "гарантирует" нас от поражения, но я боюсь, что этой способности более не существует".

В конце июня американская военно-морская пехота высадилась на Новой Георгии и, базируясь на этом анклаве, стала овладевать контролем над Марианскими островами. Командующий флотом подводных лодок маркиз Комацу, двоюродный брат императора, доложил Хирохито, что Соломоновы острова обречены. Император Японии поручил премьер-министру Тодзио передать войскам на Соломоновых островах приказ держаться до последнего и продать свою жизнь как можно дороже. В Японии началась тотальная мобилизация. Императрица Нагако демонстративно участвовала в подготовке перевязочного материала. Судьба свергнутого в июле Муссолини служила предвестником будущего. Советники Хирохито говорили о неизбежности крушения Германии, о том, что Японии предстоит борьба в одиночестве. Между тем почти половина предвоенного флота Японии (3 миллиона тонн) была уничтожена, и японские верфи не могли компенсировать понесенного урона.