«Нет, — думал он, замедлив шаг по коридору, — нет! Я способен испытывать только страх, страх и более ничего».
— Что ты бродишь ночью по дому? — послышался голос сестры, когда он проходил мимо открытых дверей ее спальни. — Не надо быть таким ребенком, Чарли. Мне очень жаль, если я кажусь тебе бессердечной или жестокой. Но ты должен отказаться от своих предубеждений. Джим не может расти вне школы. Если бы была жива Энн, она обязательно отдала бы его в школу. Завтра он должен снова пойти на детскую площадку и ходить туда до тех пор, пока не научится постоять за себя и пока дети не привыкнут к нему. Тогда они не будут его трогать.
Андерхилл ничего не ответил. Он тихонько оделся в темноте, спустился вниз и вышел на улицу. Было без пяти двенадцать, когда, пытаясь успокоиться, он быстро зашагал по тротуару в тени высоких вязов, дубов и кленов. Он понимал, что Кэрол права. Это твой мир, ты в нем живешь, и ты должен принимать его таким, каков он есть. Но в этом-то и был весь ужас. Ведь он сам прошел через все это, он хорошо знал, что значит побывать в клетке со львом. Воспоминания о собственном детстве терзали его, воспоминания о страхе и жестокости. Мог ли он смириться с тем, что и его сына ждут эти испытания, его Джимми, который не виноват в том, что рос слабым и болезненным ребенком, с хрупкими косточками и бледным личиком? Разумеется, его все будут мучить и обижать.
У детской площадки, над которой все еще горел одинокий фонарь, он остановился. Ворота были уже заперты, но этот единственный фонарь горел здесь до двенадцати ночи. С каким наслаждением он стер бы с лица земли это проклятое место, разбил бы в куски ограду, уничтожил эти ужасные спусковые горки и сказал бы детям: «Идите домой! Играйте дома, в своих дворах!»
Каким коварным, жестоким, холодным местом была эта площадка! Знал ли кто-нибудь, откуда приходят сюда дети? Мальчик, выбивший тебе зуб, кто он, как его зовут? Никто не знает. Где он живет? Никто не знает. В любой день ты можешь прийти сюда, избить до полусмерти любого из малышей и убежать, а на другой день можешь пойти на другую площадку и проделать то же самое. Никто не станет разыскивать тебя. Можно ходить с площадки на площадку и везде давать волю своим преступным наклонностям — и все безнаказанно, никто не запомнит тебя, ибо никто тебя никогда и не знал. Через месяц можешь снова вернуться на первую из них, и, если малыш, которому ты выбил зуб, окажется там и узнает тебя, ты сможешь все отрицать: «Нет, это не я. Это, должно быть, кто-то другой. Я здесь впервые. Нет, нет, это не я». А когда мальчуган отвернется, можешь снова дать ему пинка и убежать, петляя по безымянным улицам.
«Что делать, как помочь сыну?» — думал мистер Андерхилл.
Сестра более чем великодушна, она отдает Джиму все свое время, всю неистраченную любовь и нежность, которые не пришлось подарить собственным детям. «Я не могу все время ссориться с ней или просить ее покинуть мой дом. Уехать за город? Нет, это невозможно. Для этого нужны деньги. Но оставить Джима здесь я тоже не могу».
— Здравствуй, Чарли, — послышался тихий голос.
Андерхилл вздрогнул и обернулся. За оградой площадки прямо на земле сидел серьезный девятилетний мальчуган и пальцем рисовал квадратики в прохладной пыли. Он даже не поднял головы и не посмотрел на Андерхилла. Он просто сказал: «Здравствуй, Чарли», спокойно пребывая в этом зловещем мире по ту сторону железной ограды.
— Откуда ты знаешь мое имя? — спросил мистер Андерхилл.
— Знаю. — Мальчик улыбнулся и поудобнее скрестил ноги. — У вас неприятности.
— Почему ты здесь так поздно? Кто ты?
— Меня зовут Маршалл.
— Ну конечно же! Ты Томми Маршалл, сын Томаса Маршалла. Мне сразу показалось, что я тебя знаю.
— Еще бы! — Мальчик тихонько засмеялся.
— Как поживает твой отец, Томми?
— А вы давно не видели его, сэр?
— Я видел его мельком на улице, месяца два назад.
— Как он выглядит?
— Что ты сказал? — удивился мистер Андерхилл.
— Как выглядит мистер Маршалл? — повторил свой вопрос мальчик. Было что-то странное в том, что он ни разу не произнес слово «отец».
— По-моему, неплохо. Но почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Надеюсь, он счастлив, — промолвил мальчик.
Мистер Андерхилл смотрел на его поцарапанные руки и разбитые колени.
— Разве ты не собираешься домой, Томми?
— Я убежал из дому, чтобы повидаться с вами. Я знал, что вы придете сюда. Вам страшно, мистер Андерхилл.
От неожиданности мистер Андерхилл сразу не нашелся, что ответить.
— Да, эти маленькие чудовища… — наконец промолвил он.
— Возможно, я смогу помочь вам. — Мальчик нарисовал в пыли треугольник.
«Что за ерунда?» — подумал мистер Андерхилл.
— Каким образом?
— Ведь вы сделали бы все, чтобы Джим не попал сюда, не так ли? Даже поменялись бы с ним местами, если бы могли?
Мистер Андерхилл оторопело кивнул головой.
— Тогда приходите сюда завтра, ровно в четыре часа. Я смогу помочь вам.
— Помочь? Как можешь ты помочь мне?
— Сейчас я вам этого не скажу, — ответил мальчик. — Но это касается детской площадки, а впрочем, любого места, похожего на это, где царит зло. Ведь вы сами это чувствуете, не так ли?
Теплый ветерок пролетел над опустевшей лужайкой, освещенной одиноким фонарем. Андерхилл вздрогнул.
Даже сейчас в площадке было что-то зловещее — она служила злу.
— Неужели все площадки похожи на эту?
— Таких немало. Вполне возможно, что эта — в чем-то даже единственная, а может, и нет. Все зависит от того, как смотришь на вещи. Ведь они таковы, какими нам хочется их видеть, Чарли. Очень многие считают, что это прекрасная площадка, и они по-своему правы. Наверное, все зависит от того, с какой стороны подойти к этому. Мне только хочется сказать вам, что Том Маршалл тоже пережил это. Он тоже боялся за своего сынишку Томми, тоже думал о площадке и детях, которые играют на ней. Ему тоже хотелось уберечь своего Томми от зла и страданий.
Мальчик говорил об этом, как о чем-то, что давно уже в прошлом. Мистеру Андерхиллу стало не по себе.
— Вот мы и договорились, — сказал мальчик.
— Договорились? С кем же?
— Думаю, с детской площадкой или с тем, кому она принадлежит.
— Кому же она принадлежит?
— Я никогда не видел его. Там, в конце площадки, за эстрадой, есть контора. Свет горит в ней всю ночь. Какой-то странный, синеватый, очень яркий свет. В конторе — совершенно пустой стол и стул, на котором никто никогда не сидел, и табличка с надписью: «Управляющий», хотя никто никогда его не видел.
— Должен же он быть где-нибудь поблизости?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});