Дальше началась комедия, как в дурном боевике. Парень докладывает, что машина с фальшивыми номерами так в автосервис, похоже, и не вернулась. Ворота открывались несколько раз. Клиенты въезжали и выезжали, а синего "Форда" внутри не видно. Зато подкатили три фургона с ОМОНом и начался штурм. Повязали всех, кто там был. Однако кто-то всё же успел куда-то позвонить. Только омоновцы собрались грузить пойманных в фургоны, как подкатил шикарный "Мерседес". Из него вывалился какой-то перец в очках. С типичными повадками крупного адвоката.
Перед воротами начался ор на тему о правовом беспределе. Наш наблюдатель вылез из машины и подобрался поближе. Оказалось, что основанием для приезда ОМОНа было то, что в автосервисе была замечена машина с фальшивыми номерами, на которой уехали подозреваемые в убийстве. На это был дан совершенно резонный ответ. Да, вчера вечером был здесь синий "Форд" с названными присутствующим здесь следователем номерами. Менял масло и ещё всякие мелочи. Пришли пассажиры и машина уехала. А вот почему нет никаких записей об этом, то вечером начальство отсутствует и ребята, похоже, решили скалымить. Специалисты хорошие и на это командование сервиса смотрит сквозь пальцы. Если "ребята" не наглеют, конечно.
Все замолкли, понимая, что причина для налёта ОМОНа развеялась, как дым. Милиция постояла, помялась, расковала задержанных, и убралась не солоно хлебавши. Оставили только кому-то повестки вызова на допрос по поводу внешности вчерашних клиентов. Вот такая ситуация на данный момент. Есть ещё смысл за чем-то или кем-то наблюдать.
— Чёрт его знает, Григорий Павлович. Со смертью Грюнбаума нас вроде бы никто больше не должен беспокоить. Но мы не знаем, не коснётся ли нас свистопляска, которая разгорелась вокруг него. Кончилась ли она на этом убийстве?
— Да, вопросик занятный. Враз так и не ответишь.
Загудел один из телефонов на столе. Хозяин кабинета снял трубку.
— Да? А, это ты Фёдор. Что?! Давай подробнее. Так, так и это всё? Нет? Ага. Это все границы переходит. Выписался? Ну, и ладно. Возвращайся в контору.
Осторожно и задумчиво повесил трубку.
— Вот и ответик на твой вопросик подоспел. Ни черта и ничего ещё не кончилось. Наш человек пошёл выписываться из "Астории", забрать свои и товарища вещи из номера. А там вся милиция, работавшая в номере Грюнбаума, на ушах стоит. Кому-то снова потребовался Кляйн, которого допрашивали три или четыре часа назад. Послали за ним. А он в своём номере ниже этажом лежит заколотый ножом в сердце, а перед этим зверски избит. И никто ничего не слышал. Правда, "Астория — гостиница старая. Строилась на совесть и двери толстого дуба. Так что ори — не ори, а в коридоре что-то услышишь лишь, если будешь подслушивать.
— Вот это и в хороших, и в хреновых детективах иногда случается. Милиции или полиции полно. В любой момент могут востребовать свидетеля, а его хлоп — и нету. Что-то у меня нехорошее предчувствие, что какой-то подарок нас ещё ждёт. Пока что там какие-то чисто немецкие разборки. А потом? Григорий Павлович, а вы могли бы добыть опись вещей, которые обнаружены в номере Грюнбаума и принадлежат ему.
— Попробую. Их там куча, наверное. Тебе-то зачем?
— Хочу проверить одну догадку, о которой пока ещё рано говорить.
Григорий Павлович попробовал и добыл список вещей Грюнбаума уже к вечеру. Только удосужился я его получить и просмотреть лишь на следующий день, сидя с Александром в конторе у Стеллы.
— Нет, ты только посмотри, сколько всякого барахла гости из Германии таскают с собой. На шестнадцати страницах едва поместилось. Примечательные вещички попадаются. Серебряный чайничек с сеточкой, например. Без него в вояже просто никак. Или вот флакон таблеток, которые принимают при пищевом отравлении. Ну, это ещё понятно. Особенно в России. Ладно, что тут ещё? Книги, рубашки, костюмов четыре штуки, письменный набор, чемоданов тоже четыре. Так, так, так, а это всякие гигиенические притирания, две бритвы, две зубные щётки…
— Что ты там хочешь найти? Дневник с записями намерений и планов?
— Нет, на такое счастье я и не надеюсь. Да и недоступен он для нас был бы. Его бы в вещественные доказательства забрали бы.
— И что.
— Вещественные доказательства родственникам выдадут лишь после следствия и суда, а это может затянуться на годы. А просто вещи наследникам отдают сразу. Вот! Это наше. Три папки с ветхими документами технического содержания, написанных от руки на немецком языке. Нашлись бумаги Щвейцера!
— Ну-ка покажи. В самом деле. И как нам их теперь оттуда выцарапать?
— Нужно не прозевать появления наследников и попытать выкупить их. Но это потом, а вот сейчас их наличие уже даёт нам очень многое.
— Что именно?
— В номере Грюнбаума было всё перевёрнуто. Что-то искали. А раз не взяли бумаги Швейцера, то, значит, искали не их. А это в свою очередь означает, что убийц не интересовали ни машина, ни наш Дом. Нас теперь никто беспокоить не будет.
— Ты прав и это здорово. Надо всем рассказать.
— Надо. Словно гора с плеч. Обзвони всех и порадуй. Нужно опять собраться и обсудить, как бы нам заполучить бумаги. А я, пожалуй, домой пойду.
Вышел во двор. Постоял, посмотрел на строительную суету. Выкатился на улицу и свернул к нашей барской парадной. У самых дверей меня кто-то окликнул. Какой-то мужчина с картой города в руках. Похоже, что приезжий в затруднении относительно того, как куда попасть. Делаю шаг ему навстречу и одновременно осознаю, что кто-то появился за спиной. Обернуться не успеваю. Чувствую боль укола под правой лопаткой. Краем глаза фиксирую синий "Форд" напротив парадной, Ахмеда, выходящего из-под арки на улицу, и всё плывёт перед глазами, скрываясь в туманной пелене. Я отключаюсь.
* * *
Сознание возвращается медленно. Глаза закрыты, и открывать их не хочется. Кровь шумно бухает в голове, словно стучась в стенки черепа. Во всём теле тяжесть и слабость, словно при небывалом похмелье. Такое ощущение, будто тебя чем-то спеленали по рукам и ногам. С трудом разлепляю глаза. И в самом деле, спеленали. Ноги и руки примотаны к металлическому стулу скотчем. Шевелю губами — рот свободен. Пытаюсь сдвинуть стул. Ничего не выходит. Привинчен к полу или к стене, к которой прижат. Медленно осматриваюсь.
Влево и вправо длинная комната шириной метра четыре с окном во всю длину напротив меня, поднятыми жалюзи и дверью наружу. Пара конторских столов, стулья. В одном конце шкаф, а в другом стеллаж. Свободно и я прикован как раз посредине этой свободы. За окном вид с высоты второго этажа. Перила лестницы, а впереди стена с большими, поднимающимися вверх воротами. Рядом с воротами дверь. Колонны, поддерживающие крышу и подъёмник для автомобилей около одной из них. Нижний край окна ограничивает обзор площадки внизу наполовину. Если бы я мог встать, то видел бы её всю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});