— Будьте любезны господина Кляйна из номера триста шесть. Станислав? Здравствуйте. Сергей с Сергиевской улицы. Да. Мы уведомили всех собственников нашего особняка о вашем предложении и готовы встретиться для беседы с вашим клиентом. Что? Где-где? Очень далеко? Вы не ошибаетесь? Буквально вчера он был очень даже близко. Можете проверить. Поднимитесь этажом выше и уведомьте господина Грюнбаума, что мы готовы его выслушать. Эй, куда вы делись, Станислав. Я уж грешным делом подумал, что вам стало плохо. Нет, это вам незачем знать и разговаривать с вашим клиентом мы будем лишь при вашем отсутствии и никак иначе. Запишите номер. Ждём звонка в течение получаса.
— Ну, что?
— Да куда ему деваться! Побежит к клиенту, как миленький.
Анна Петровна расставила чашки и принесла чайник.
— Знакомый аромат у этого напитка, — произнёс Капитан, склоняясь над своей чашкой. — Я даже догадываюсь, кто поставщик.
— Как уж тут не догадаться, — смеётся хозяйка. — Больше неоткуда взяться такому безалкогольному чуду. Ахмед, где ты его берёшь?
— Как где? На базаре, вестимо. Немного у одного торговца, немного у другого, щепотку у третьего. Потом смешиваю, и получается это. Любой может так сделать.
— Точно любой?
— Конечно. Нужно лишь знать, где нужный базар находится.
Нашу нервную болтовню прервало бренчание телефона. На пятой трели я снял трубку.
— Да. Да, Станислав, только так, но время и место на ваш выбор. Пожалуйста. Во сколько? Подходит. Нет, не все. Нас будет только трое — я и собственники, которых вы ещё не видели. Можете встретить, но потом вы уйдёте.
Я положил трубку.
— Где?
— В ресторане "Астории" в семь.
— До семи ещё больше часа.
— Не так уж и много. Меня вот занимает один вопрос, который мне как-то так и не довелось самому проверить. То, что Дом как-то выделяет избранных, которым открывает доступ, не подлежит сомнению. Публика в Доме была разная и, если бы отбора не было бы, то между нами не прекращались бы конфликты вместо дружбы.
— И что?
— Ничего. О том, что Дом не пропускает корысти, я услышал от Александра и принял на веру. Саш, откуда тебе это известно?
— На собственном опыте. Как-то в самом начале я потащил с собой зачем-то кучу золотых вещей. Зачем и сам не понимаю. Может, подумал, что путешествия в другой мир могут прекратиться? Во всяком случае, с этим грузом перебраться сюда я никак не мог. Хоть ты лопни! Отпустил мешок и мигом оказался в Питере. Попробовал снова и опять та же проблема. Так и убедился. Почему машина теперь нас пропускает с любыми сокровищами — ума не приложу.
— Мудрая машина. Наверное, как-то различает эмоции на уровне мозговой деятельности. Где-то в машине заложен эталон намерений. Какие намерения, мотивы допускать, а какие — нет. Не перестаю ей удивляться. Ладно, Анна Петровна, Капитан, двинулись в "Асторию"!
Швейцар распахнул перед нами дверь и мигом подлетел метр.
— Мы гости господина Грюнбаума.
— Прошу, прошу, вас ждут. Сюда, пожалуйста. Карта вин, меню на столе.
Кляйн и Грюнбаум встали при нашем приближении. Обменялись именами. Наш хозяин даме руку не целовал. Видно человека новой формации? Или он нас презирает? Впрочем, плевать. Грюнбаум с беспокойством обозрел мощную стать Капитана и его расшитый шевронами китель. Непроизвольно бросил взгляд на соседний стол, за которым, безучастно уткнув нос в тарелки, сидели два здоровяка лет около тридцати. Кляйн взглянул на клиента, поймал его кивок и, откланявшись, ушёл.
Грюнбауму и в самом деле за тридцать, но сорока никогда не дашь. Лицо обычное, но без выражения и поэтому по мимике никогда не поймёшь, что у него на уме. Глаза внимательные и даже очень, но чувствуется, что их владелец не даёт им воли, как зеркалу души. Вроде бы внешне безобидный тип, если бы не чувствовалась наигранность этой безобидности.
— Битте, — произнёс наш хозяин, показывая ладонью на стулья, и сопровождая жест ещё несколькими словами.
— Говорит, что ему очень приятно познакомиться, — перевела Анна Петровна.
— Ответь ему тем же и попроси говорить сразу по делу без застольного этикета. Через переводчика и так не просто общаться. Незачем ещё и усложнять.
— Он согласен и спрашивает, почему мы отклонили его такое выгодное предложение. На эти деньги каждый из нас может купить себе по такому дому и ещё на небедную обстановку останется. Что мы хотим?
— Мы хотим, чтобы нас оставили в покое. О чём недвусмысленно дали не раз понять. Но вот, что хочет он на самом деле? Версия о внезапно вспыхнувшей любви именно к этому особняку выглядит неубедительно и смешно. Особенно при его деловой и прочей репутации.
Наш собеседник посерьёзнел.
— Он говорит, что другой причины не будет. Верим мы в неё или нет. Он готов добавить ещё два миллиона и это его последнее слово.
— Последнее, так последнее. Ответ будет тот же. Но мы не отказываемся от переговоров совсем. У нас есть встречное предложение. Для того мы в интересах герра Максимилиана и потребовали отсутствия Кляйна. Герр Грюнбаум вряд ли захочет обсуждать наше предложение в присутствии посторонних.
— Спрашивает, что за предложение?
— Мы заплатим ему пятьсот тысяч долларов за бумаги Генриха Швейцера и он навеки забудет и об их существовании, и о нашем Доме. Ему эти бумаги всё равно совершенно бесполезны.
Сказать, что господину Грюнбауму не понравилось наше предложение — это ничего не сказать. Его деловая серьёзность в глазах и мимике на миг изменилась настолько, что я пожалел об отсутствии на всякий случай рядом с нами чуда несказáнного. Надо же, сколько злобы и безжалостности может быть выражено без всякой речи. Капитан напрягся, а Анна Петровна непроизвольно замерла чуть ли не на полуслове. Однако это длилось лишь мгновение. Взглянув искоса на Капитана, Макс мгновенно опять преобразился в делового и внимательного немецкого бизнесмена. Конечно же, он понял, что его непроизвольная метаморфоза не ускользнула от нашего внимания. Дальше спектакль разыгрывать бесполезно.
— Значит, вы знаете о тайне нашего давно умершего родственника?
— Знаем. Но о смерти слышим впервые. Слышали только об исчезновении. А вам что-то известно о смерти Генриха Швейцера? Где он похоронен и когда?
Похоже, что такая постановка вопроса несколько озадачила Макса.
— Вы правы. Мне тоже известно только об исчезновении, а смерть его — это догадка, обоснованная временем. И вы пользуетесь его тайной?
— Пользуемся.
— Я тоже хочу пользоваться, как наследник. А вы ведь не наследники.
— Вы правы, Макс, не наследники. Мы просто присвоили его наследие — странную машину. И ни расставаться с ней, ни публично признавать её существования не намерены.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});