– Ну привет, – сказал Пи-Джей и направился к главному зданию, шагая спиной вперед.
– Господи, я точно скоро рехнусь с этим его «наоборотом», – сказал Тимми.
– На самом деле все очень серьезно, – ответила Хит. – Он таким образом возвращает себе дар видения.
– А ему уже было видение, как решить нашу проблему?
– Я не знаю, но, кажется, нет. Если бы было, он бы сказал. Ну, наверное...
Но Тимми уже не слышал ее. У него в голове звучала музыка: странная, настойчивая, противоречивая, не такая, какую он слышал прежде... Казалось, что эта музыка рождается из звуков, что окружали его в ночи: сверчки, лягушки, машины, сваебойные молоты, шепот прислуги, струи древнего водопада.
– Несмотря ни на что, – тихо проговорил он, – я все-таки стал настоящим. И я не знаю на самом деле, хочется мне или нет возвращаться в мир теней...
– Потому что на этот раз, – так же тихо ответила Хит, – ты уже не сможешь вернуться назад. – Они поднялись по ступенькам, и Тимми, следуя примеру Хит, разулся, прежде чем переступить порог. Порог был очень высокий; Тимми заметил, что Хит постаралась не наступить на него; наверное, это какой-то древний ритуал, подумал он.
– Раньше... – продолжила Хит, когда они с Тимми вошли в переднюю комнату павильона, где уже были сложены все его музыкальные инструменты. Тимми сразу заметил фрески на стенах: сцены буддистского ада, не менее ужасные, чем видения ада католического. – Раньше ты возникал в любом месте и времени и исчезал, когда чувствовал, что пришло время исчезнуть... ты был видением... воплощением человеческих страхов и грез о волшебном... это была настоящая магия. А теперь это будет иллюзия магии, как у Дэвида Копперфильда. Грандиозное шоу Гилера и «Stupendous»... и ты не исчезнешь на самом деле... да, все подумают, что ты исчез... но это будет обман, ловкий трюк... очередной спецэффект... и никакой магии.
– Как бы не вышло, что Гилер получит больше, чем ожидает.
– Ладно, – сказала Хит, – когда закончишь разбирать свои вещи, сразу звони мне. Хочу отвести тебя в одно место. Это место – особенное.
– А Пи-Джей?
– Он будет с нами в своем отсутствии.
Прах
Они проехали по извилистому лабиринту узких улочек и въехали на территорию храма. Пагоды, стоявшие вдоль канала, были как черные силуэты на фоне неба, подсвеченного неоном. Тимми с Хит вышли из машины.
– Не бойся, – сказала она. «Вот странно, – подумал Тимми, – она пытается меня успокоить, меня, которому две тысячи лет от роду... Впрочем, наверное, это правильно. Ведь это – ее страна. Это всего лишь семейный храм, один из тех, которые содержал мой дед. Может быть, так он пытался привнести в свою жизнь хоть частичку добра или думал, что это поможет ему отвратить от себя все зло, которое он причинил другим, не знаю».
– Мы пришли отдать дань уважения праху принца Пратны? – спросил Тимми.
– Не только за этим, – сказала Хит. – Я хочу, чтобы ты встретился с одним человеком. Хотя не уверена, что сегодня он будет здесь.
Они прошли через кладбище. Многие надгробия были украшены гирляндами из цветов и гофрированной бумаги. На некоторых плитах были фотографии усопших. Надписи на надгробиях были сделаны в основном на китайском. Пахло цветущим жасмином и ладаном. Однако чем дальше от входа, тем меньше встречалось надписей на китайском; все меньше вычурности и аляповатых украшений. Зато сами надгробия стали гораздо величественней, и надписи на этих надгробиях были сделаны на тайском или английском. Отсветы городских огней заливали ночное кладбище немеркнущим светом. Тимми пристально вглядывался в надписи на могильных плитах, словно пытаясь разгадать тайну, скрытую в незнакомых для него символах.
– Ты в порядке? – спросила Хит. Судя по его напряженному взгляду и сосредоточенному выражению, он, может быть, прямо сейчас делал какие-то внутренние заметки для своих будущих песен. Его поведение не походило на поведение человека, которому предстоит исчезнуть в ближайшие сутки.
– Странно, но это кладбище... в нем нет ничего мрачного и гнетущего. А уж я повидал их немало на своем веку. Или, наверное, лучше сказать «веках»?
– Ну, у нас все по-другому. Мы верим в реинкарнацию, и поэтому мысли об умерших нас не то чтобы не тяготят, но и не повергают в скорбь... потому что мы знаем, что смерть – это всего лишь такой ритуал... церемония, в результате которой ты обретаешь новую сущность... смерть – не конец, а начало нового этапа твоего путешествия в этом мире.
– С кем мы должны встретиться?
– Вот, мы пришли. – Они подошли к семейному павильону из тикового дерева, который разительно отличался от всех безвкусно-кричащих храмовых строений. В нем были строгость, покой и стиль. По обе стороны от входа стояли огромные кувшины для сбора дождевой воды. – Вот смотри.
Ajarn Сонтайя сидел в павильоне на соломенной циновке, расстеленной на полу, в окружении сотни зажженных белых свечей. Хит заметила, что белый священный шнур обвивает весь павильон, протянувшись между всеми столбами, что поддерживали крышу. В алюминиевых чашках тлели горящие благовония.
– А, Хит, – сказал ajarn. Хит всегда становилось немного жутко, когда этот слепой старик узнавал ее только по звуку шагов. – Ты, наверное, удивлена, что я до сих пор еще здесь. О, да ты привела с собой друга.
– Да, ajarn, – сказала Хит и добавила, обращаясь к Тимми: – Сейчас мы должны преклонить колени. Просто делай, как я.
Она села в позу phab phieb, сложила ладони и выразила уважение пожилому шаману. Тимми последовал ее примеру. Какой же он все-таки грациозный, подумала Хит, ведь он совершает этот ритуал в первый раз, а у него все получается идеально.
– Ты позаботилась об амулете? – спросил шаман.
– Да. Хотя мне было... больно. Мне и сейчас больно.
– Я знаю, дитя мое. Тварь, заточенная в амулете, сделает все, чтобы высосать из тебя всю жизненную силу. Однако ты выглядишь вполне бодрой. А как твоя рана на груди?
– Она болит, ajarn.
– А твой друг – не кто иной, как печально известный Тимми Валентайн. – Хит оставалось только надеяться, что Тимми не понимает по-тайски; он говорил на стольких языках, жил в стольких странах... Однако в данный момент он смотрел на них так, словно не понимает ни слова из их разговора. – Тимми Валентайн, – продолжал ajarn Сонтайя, – вот причина всех бед, что постигли тебя в последнее время. Но также и запредельного наслаждения... поскольку, если бы не он, ты бы не встретила человека, которого так полюбила.
– Добрый вечер, ajarn, – сказал Тимми.
И шаман обратился к нему на ломаном английском:
– Тимми, у всякого путешествия есть конец, завершение, прекращение всего сущего, это слова великого Будды, я расскажу тебе, и ты все поймешь. Вожделение есть плод страданий. Откажись от своего вожделения. Откажись, откажись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});