никакой реакции, закинула ногу на ногу — сначала один раз, потом второй, поменяв их местами. И, только когда правая нога снова оказалась сверху, Сергей соизволил вспомнить о моем существовании.
— Мара, ты чего вертишься? — прошептал он, едва повернув голову. — Мыши за ноги кусают?
— Ничего, — буркнула я, обиженно обняв коробку с попкорном. — За Кальцифера переживаю.
Засунула в рот самую большую кукурузину, чтобы как-то подсластить горькую жизненную пилюлю, как вдруг на шею легла широкая мужская рука и чуть шершавые пальцы погладили покрывшуюся мурашками кожу. Сергей потянул меня к себе, заставляя повернуть голову, и поцеловал. Медленно прошелся своим языком по моему, поймал зернышко карамельного попкорна и, поиграв с ним, вернул мне, напоследок лизнув липкие от сахара губы.
— Ну вот, я сделал то, что ты от меня ждала. Теперь можешь спокойно наслаждаться фильмом. — Горячая ладонь отпустила мою шею, зубы блеснули в усмешке. — И мне дашь наконец посмотреть.
— Если я тебе мешаю, зачем вообще рядом сел? — не удержалась я от комментария.
— Потому что так положено. Когда люди встречаются, они иногда вместе едят, спят и даже сидят рядом в кинотеатре. — Сергей похлопал меня по руке, а потом перевернул ее ладонью вверх и переплел свои пальцы с моими. — А еще за ручку держатся. Теперь цыц, я фильм смотрю.
Сказал — и отвернулся, нахал. Я посмотрела на его эталонный нос, на наши руки, на экран, снова на наши руки… И только тогда до меня дошел смысл прозвучавших слов.
— Что значит «встречаются»⁈ — запоздало возмутилась я, отчетливо ощутив, как стадию отрицания сменяет стадия гнева.
На нас шикнули. Все та же бабушка в соседнем ряду даже пальцем погрозила, но сейчас меня мало интересовало общественное мнение. Я грозно смотрела на Сергея, который, оставив мою реплику без ответа, ловко сложил подлокотник и рывком перетащил меня к себе на колени. Что за поганец! Увернувшись от моего локтя, он крепко обнял меня и с силой прижал к своим бедрам, чтобы я в полной мере могла ощутить его возбуждение.
— Вот это значит, например, — прошептал он мне на ухо, до того как я успела его лягнуть.
Вырываться почему-то сразу расхотелось.
Поелозив на мужских коленях и смирившись с тем, что выпускать меня не собираются, я положила голову на широкое плечо. Странно, но было даже удобно. И уютно, когда длинные пальцы прошлись по моим волосам, зарываясь в них, словно в шерсть любимой кошки.
Наблюдая за тем, как Хаул показывает Софи свой тайный уголок и они вместе гуляют по бескрайнему цветочному лугу, я подумала, что, в целом, моя жизненная ситуация не так уж и плоха. Может и ничего, что сосед меня притягивает. В конце концов, я взрослая, опытная женщина и могу правильно расставить границы, чтобы наши отношения не перешагивали легкую и местами очень приятную фазу взаимного влечения.
«А вот и стадия торгов», — мелькнула в голове мысль, от которой я тут же лениво отмахнулась.
БЕСЕДА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ, РАЗОБЛАЧАЮЩАЯ
Константин суетился вокруг меня, то поправляя подушку под спиной, то подтягивая плед, прикрывающий мои ноги. Игорь присел рядом, доставая из двух пакетов и выкладывая на журнальный столик какие-то коробочки, тюбики и баночки. Из кухни доносился грохот посуды: Андрей искал чистую кастрюлю, чтобы разогреть принесенный суп. Надеюсь, он хоть догадается сварить кофе? Когда повеет восхитительным бодрящим ароматом, я наверняка проснусь от этого кошмара.
От раздавшегося внезапно звонка в дверь подскочили, кажется, все присутствующие. А я в очередной раз убедилась, что это не дурной сон, а самая настоящая кошмарная реальность.
* * *
Сегодняшний поход в кафе оказался фатальным. Моя подвернутая нога, которую я, вопреки советам соседа, совсем не берегла и даже не пыталась лечить, сыграла со мной злую шутку: отвлекшись на звонок Андрея, я споткнулась о злосчастный порожек и заново растянула неокрепшую связку, да так, что пришлось ехать в травмпункт. Там мне наложили повязку и даже выдали больничный до вторника, потому что встать на ногу я не могла при всем желании. Константин, присутствовавший при моем позорном падении, снова по-рыцарски пришел на помощь, сопроводив сначала ко врачу, а потом и домой. А я почему-то все это время думала о Кирилле, чей полный тревоги взгляд мерещился мне до сих пор.
Нога сильно ныла, но я даже была рада этому, потому что только боли удавалось отвлечь меня от творящегося вокруг дурдома, набиравшего обороты с катастрофической скоростью.
— Тамара, прошу вас, не геройствуйте! — Как только я отперла дверь, Константин подхватил меня, перенес через порог квартиры и осторожно посадил на банкетку, с сомнением уставившись на перебинтованную ногу, обутую в синий бахил. — Может, сразу в комнату вас отнести?
Сжав зубы, я помотала головой и попыталась сковырнуть сапог со здоровой ноги. Константин, увидев мои потуги, тут же опустился на колено и потянул за язычок молнии. Мне оставалось только смотреть, как он расстегивает ботфорт и избавляет меня от обуви, мимоходом скользя пальцами по глади черных чулок. Я тут же подобралась, остерегаясь дальнейшего развития действия, и облегченно выдохнула, когда мужчина разрушил замаячившую на горизонте романтику, нацепив на освобожденную ногу домашний тапочек. Классический Золушкин сценарий в новом прочтении.
С помощью Константина добравшись до дивана в гостиной, я с наслаждением на него приземлилась. Все. На сегодня приключения окончены.
— Давайте я вам подушку под спину подложу, — предложил мужчина, напомнив мне о том, что я рано расслабилась. — Так удобно?
— Д-да, спасибо. — Я судорожно соображала, как бы вежливо намекнуть гостю, что ему пора домой, и в то же время не выглядеть неблагодарной свиньей. — Извините, вы… ммм… потратили на меня так много времени…
— Поверьте, мне было приятно провести его с вами, — уверил меня Константин, не сводя проникновенного взгляда со стремительно краснеющего лица. — К тому же я давно хотел…
— Кто пррришел? — внезапно заметил чужака сидящий в вольере Рюк и захлопал крыльями, спасая свою хозяйку.
Ты ж моя прелесть любимая! Немного тормознутая, но любимая!
— Рюк, поздоровайся с Константином.
— Здррравствуйте! Здррравствуйте!
— Добрый вечер, Рюк, — предельно вежливо отозвался журналист, внимание которого переключилось с меня на словоохотливого попугая. — Как поживаете?
— Пррекрррасно!
— Не перестаю восхищаться вашей птицей, Тамара. Еще никогда не видел столь сообразительного существа.
— Протяните ему руку, — с улыбкой предложила я, даже забыв о недавней неловкости. — Не бойтесь, он у меня воспитанный.
Константин с некоторым недоверием посмотрел на внушительный черный клюв, но все же подал жако руку раскрытой ладонью вверх. Попугай предупреждающе защелкал и торопливо отодвинулся от подозрительного человека.