это досталось ему по наследству».
Бесформенность, развитая в нас до предела веками западничества, составляет слабость, ахиллесову пяту русского человека. «Формы, жеста не имею», — жаловался на самого себя Ф. Достоевский. «Мы русские так богато одарены, что для приличной формы нужна гениальность».
Работа над романом позволяет писателю «приобрести форму» — создать семью. Он сделал предложение Анне Григорьевне и 15 февраля 1867 года они обвенчались. Чтобы спасти полученные за «Преступление и наказание» деньги от кредиторов, Достоевские выезжают заграницу. Начинается мучительное четырехлетнее изгнание заграницей.
Для Анны Григорьевны первые годы брака были сущим адом. Фёдор Михайлович регулярно пропадал в Висбадене, проигрывал там все деньги, закладывал её драгоценности и обручальные кольца, снова проигрывался. Мучительно трудно, в чудовищной нищете, шла работа над романом «Идиот». Только бесконечные авансы терпеливого издателя Михаила Каткова, позволяют хоть как-то оставаться на плаву. В Швейцарии рождается и через три месяца умирает первая дочь Достоевских — Соня.
Жена Достоевского терпеливо несет свой крест. Во время тяжелой третьей беременности, в 1871 году, Анна Григорьевна даже сама предлагает Фёдору Михайловичу отправиться в Висбаден и сыграть в рулетку. И происходит странное мистическое событие, по сути, чудо.
В очередной раз проигравшись, Ф. Достоевский в отчаянии бежит по ночному городу, надеясь найти священника, отца Яновского, который не раз ему помогал. Он забегает в здание, которое кажется ему православной церковью, но это оказывается… синагога. Писатель воспринял ошибку как символ своего духовного помрачения. Он бросает рулетку раз и навсегда. «Надо мной великое дело совершилось, исчезла гнусная фантазия, мучившая меня почти десять лет».
В июле 1871 года супруги возвращаются из-за границы. Анна Григорьевна крепкой рукой берет дела Фёдора Михайловича. Расходы начинают сходиться с доходами, кредиторы усмирены, долги постепенно уменьшаются, жена теперь сама издает сочинения писателя и контролирует доход с них. Появляются обустроенный дом, дача в Старой Русе… Последние годы Фёдор Михайлович проводит пусть не без скорбей, но в относительном спокойствии.
В рулетку Достоевский всё-таки выиграл. Не Капитал, а нечто более ценное.
Человек без «тоже»
Мучившую его всю жизнь проблему болезненного человеческого достоинства Достоевский решает в романе «Идиот», который он тягостно писал в изгнании. Его главный герой — князь Мышкин, идеальный человек, который в силу своей болезни, совершенно свободен от униженности и задетости, характерных для большинства героев Достоевского.
Он ни на что не обижается, не стремится утвердить себя в обществе, поставить на высшее место в социальной иерархии. Именно в данном значении, которое первоначально вкладывали в это слово древние греки, он — идиот, то есть человек отдельный, живущий вне социального контекста и социальных иерархий, а потому и свободный от болезненного самоутверждения.
«Человек — это звучит гордо» — присказка множества писателей и мыслителей и до и после Достоевского. Столь же многих можно найти и с формулой, что «Человек — это звучит низко».
Иногда тот и другой тезис объединяются вместе, что ничтожный человек, отверженный, униженный и оскорбленный может встать с колен и проявить истинно гордое, отважное и смелое в себе, доказать своё достоинство, поднятое из грязи и низости. Большая часть европейской литературы последних веков посвящена именно падению или восстанию человека. «Он жалок и грязен — но он тоже человек».
«Я тоже человек», — порой звучит в отчаянных письмах к жене проигравшегося в очередной раз в Бадене Фёдора Михайловича. Но в мармеладовских главах «Преступления и наказания», а затем в «Идиоте» Достоевский поставил вопрос по-другому: а имеет ли человек достоинство в самóй своей низости, гадости, подлости? Теряет ли он образ Божий, когда он пьяненький? Перестает ли быть человеком в своей трусости, лжи и корысти? Является ли жалкий человек Человеком с большой буквы, без трусливого «тоже»? Его князь Мышкин отвечает: «Да».
Мало кто замечает своеобразную идейную кульминацию «Идиота», так как сцена это совершенно юмористическая: поручик Келлер приходит к Мышкину, которого перед тем публично оклеветал, со своей «исповедью». А потом думает: не занять ли под свою «исповедь» у князя денег?
Князь видит его насквозь, но в его реакции нет ни фарисейского лицемерия, ни наигранного превосходства. Он признается, что и у него самого часто бывают двойные мысли, — высокая перепутывается с низкой.
«— Так чего же вы от меня ожидали, Келлер, скажите, пожалуйста, и зачем пришли с вашею исповедью? Может быть, денег хотели занять? — подсказал князь очень серьёзно и просто, даже как бы несколько робко.
— Две мысли вместе сошлись, это очень часто случается. Со мной беспрерывно… С этими двойными мыслями ужасно трудно бороться; я испытал. Бог знает, как они приходят и зарождаются. Во всяком случае, я вам не судья… Лучше всего на собственную совесть вашу оставить, как вы думаете?
Князь с чрезвычайным любопытством глядел на Келлера. Вопрос о двойных мыслях видимо и давно уже занимал его.
— Ну, почему вас после этого называют идиотом, не понимаю! — вскричал Келлер. Князь слегка покраснел».
«Идеальный человек» князь Мышкин берет Келлера в его низости и снисходит к нему, одновременно поднимая того до себя. Утверждает в этом низком человеке доброе, даже когда оно перепутано с корыстным и гадким.
Человек остается человеком не «несмотря на…». Он просто остается человеком.
Однако чтобы быть обрести спасение, быть просто идеальным человеком мало. Мышкин не в силах остановить и предотвратить зло и насилие. Он оказывается фактическим соучастником убийства Рогожиным Настасьи Филипповны. Символом судьбы обезбоженного идеального человека в романе становится картина Ганса Гольбейна-младшего «Мёртвый Христос в гробу», от которой, как говорит князь Мышкин «у иного вера может пропасть». Идеальный человек — Христос, без божества, без силы воскресения, оказался бы таким же трупом, как и прочие люди. Идеальный человек князь Мышкин — без превосходящей силы благодати идет к безумию и гибели.
Только Сила Божья, только благодать, только Христос как Богочеловек, а не просто как идеал, может действительно поднять человека из ничтожества.
Баденский буржуа
В самом начале европейского изгнания Фёдор Михайлович Достоевский обретает ещё одного врага. Это Иван Сергеевич Тургенев. Самый модный, гламурный и обеспеченный русский писатель той эпохи, кумир западнической части молодёжи.
Достоевский подружился с холеным аристократом Тургеневым в юности, а затем невзлюбил его, так как Иван Сергеевич был одним из зачинателей травли Достоевского, устроенной кружком Белинского. Они то расходились, то сходились. В одну из поездок в Висбаден Достоевский занимает у Тургенева 50 талеров на рулетку и всё никак не может отдать — и это его особенно мучит.
При этом в Тургеневе воплощено всё, что ненавистно Достоевскому: атеизм, западничество,