Читать интересную книгу Женский хор - Мартин Винклер

– Отформатированы?

(Гомерический хохот.)

– Не беспокойтесь. Я проведу оба занятия.

(Молчание.)

– Ты уверена?

– Да. Я знаю, какой вы мастер поболтать, раньше семи часов вы не освободитесь. Каковы темы семинаров?

– Одинаковые для обеих групп: контрацепция, what else ?

–  What else? Но… вы уверены, что у меня достаточно знаний?

– Судя по тому, что я видел и слышал на прошлой неделе, я могу быть спокоен.

– В любом случае, я скажу им, что ссылаюсь на книгу и сайт.

– Прекрасная идея! Это не понравится руководителю экстернов.

– Кто это?

– Галло.

– Ах, тогда… У меня лишний повод это сделать! Согласны?

– Да, конечно. Еще раз спасибо. До завтра, красавица моя.

– До завтра… Франц.

КОММУНИКАЦИЯ

Как же трудно кому-то писать!

Кому-то, кто, как мы думали, навсегда исчез из нашей жизни.

Кому-то, кому, как мы думали, мы больше не подарим ни одного взгляда, ни одного слова.

Тому, о ком мы всеми силами старались больше не думать.

Как будто такое возможно.

Как будто можно раз и навсегда решить и больше не думать о человеке, который долгое время занимал все наши мысли.

Мне хотелось ему написать, но я не знала, что сказать.

Я не знала, как возобновить отношения.

Начни так, как начал он.

...

Jeanny,

Daddy,

(Я не могла обратиться к нему иначе, я всегда обращалась к нему только так.)

...

Норе I’m not disturbing you with this message

(Твое письмо меня удивило. И разозлило. И ошеломило.)

...

haven’t had the chance to speak for a while

(Что на это ответить? Я знала, что в том, что мы друг с другом не разговариваем, виновата я. Он несколько раз звонил, а я не хотела его слушать. Я долго злилась, даже сама не всегда понимая почему. Я начала понимать с тех пор как… Черт! )

...

Уже неделю, с тех пор как меня направили в отделение, где я не хотела работать…и «to make a long story short» [67]

(Иначе, поскольку это долгая история, ее и за две недели не пересказать.)

...

…общение с пациентами 77-го отделения полностью изменило мое отношение к жизни. Я жалею о столь длительном молчании. Я рада, что ты мне написал. Особенно сейчас. Мне бы хотелось с тобой поговорить.

Позвони мне, когда будешь неподалеку от Турмана. У тебя есть мой домашний номер. А вот номер моего мобильного: 06…

I missed you too. (О, папочка…) Жанни

*

На улице Мэзон-Вьей я чудесным образом нашла свободное место, и, пока Сесиль вылезала из машины вместе с капельницей, я забрала с заднего сидения ее сумку.

– Ты уверена, что это правильно?

– Да. Анжела нашла мне в городе комнату, а ты говорила, что, когда эта капельница закончится, я смогу принимать антибиотики в таблетках.

– Да. Температуры у тебя больше нет, и болей нет, правда?

Она улыбнулась мне материнской улыбкой:

– Нет, болей больше нет. Прекрати за меня беспокоиться. Ты уже сделала больше, чем требовалось. Да и мне нужно немного побыть одной.

– Чем ты собираешься заняться?

– Поиском работы, чем же еще! Анжела сказала, что в некоторых отделениях УГЦ есть свободные вакансии, вот с этого я и начну. К тому же, если мне потребуется помощь, ты будешь рядом.

От этих слов меня бросило в холод. Я не говорила ей о предложении, которое мне должны были сделать этим вечером.

Когда мы вошли в стеклянную дверь 77-го отделения, перед стойкой Алины в очереди стояло полдюжины женщин.

– Анжела сказала, что опоздает на двадцать минут, – сообщила нам Алина. – Вы приехали в самый неподходящий момент. У меня проблема с базой данных.

– Можно я тебе помогу? – спросила Сесиль.

– Ты в этом разбираешься?

– Немного, – сказала она.

Алина поднялась, позвала ее на свое место и помогла устроиться за клавиатурой. Через несколько минут база данных снова работала.

– Ну вот. Все работает. Не знаю, что произошло, но на твоем месте я установила бы другой антивирус, не больничный.

Алина вытаращила глаза, и мы обменялись изумленными взглядами.

– Как могло случиться… – начала я, когда мы входили в кабинет Анжелы.

– Что такая умная девочка, как я, позволяла себя насиловать на протяжении многих месяцев? – продолжила Сесиль, насмешливо улыбнувшись.

– Ну… да.

– Этот вопрос я задала себе в воскресенье вечером, когда увидела, как ловко ты управилась с Жан-Пьером. Я подумала: почему я позволяла так с собой обращаться? Почему не ушла? Почему каждый раз, когда меня мучили боли и мне удавалось убедить одного из этих кретинов привезти меня сюда, я не осмеливалась попросить помощи? Почему, когда они разрешали мне уйти, я возвращалась?

– А теперь ты это знаешь?

– Нет, я знаю только, что мне было страшно. Но дело не только в страхе. Я была уверена, что ничего не получится. Что они меня поймают. Убьют. И прежде всего, что я не стою того, чтобы мне помогали.

– Ты больше не боишься?

– Конечно боюсь. Но теперь я знаю, чего стою. Благодаря тебе.

– Мне?

– Да. Понимаешь, на прошлой неделе, увидев, как ты бежишь за автобусом, я не сразу его остановила. Я подумала: «У этой девицы есть все. Красота, профессия, уверенность в себе… я ее ненавижу. Пусть побегает, ей это полезно».

– А потом?

– А потом ничего. Я спонтанно попросила водителя остановиться, я была рассержена, я видела, как ты вошла и рассыпала монеты, и я подумала: «На самом деле, когда она не в своей стихии, она такая же потерянная и жалкая, как и я!» Эта мысль заставила меня рассмеяться. А потом ты прошла вглубь автобуса и села рядом со мной. Тогда я подумала: «Я просидела три четверти часа в ее кабинете, так и не решившись сказать, почему я боюсь забеременеть, для нее я всего лишь одна из многих». И я снова стала на тебя злиться, но и на себя я тоже злилась, за то, что все время плачу, как будто мне двенадцать лет, что не могу показать, какая я на самом деле. А потом…

– Да?

– Потом я с тобой заговорила. Ты смотрела на меня несколько секунд, я понимала, что ты стараешься прийти в себя, и первое, что ты произнесла, было мое имя. И до самого воскресенья я думала только об этом. Ты запомнила мое имя. Я для тебя не пустое место. В воскресенье, когда у меня начались жуткие боли, я подумала: «Нужно ехать в больницу. Она меня вылечит».

Ноги слегка задрожали, я почувствовала, что нужно сесть, и посмотрела на Сесиль. Стоя с поднятой рукой и держа штатив для капельницы, прозрачный пакет на которой сверкал в лучах солнца, она напоминала пародию на статую Свободы или на женщину в тунике на эмблеме телекомпании «Коламбия».

– Я не должна была здесь быть. Я не хотела здесь быть.

– Знаю. В среду это чувствовалось. Ты ерзала на стуле, не знала, куда деть руки, я видела, что ты раздражена и тебе не терпится отсюда уйти. Мне было даже приятно от мысли, что тебе нехорошо. Это означало, что ты такая же, как я. Что ты не знаешь, где твое место. Но в воскресенье ты изменилась.

Она подошла ко мне и положила руку мне на плечо. Я встала, раскрыла объятия и прижала ее к себе, а она поднялась на носки и легко коснулась моих губ:

– Пойдем. Тебе нужно работать над твоими файлами. Анжела скоро придет. Я позвоню тебе, когда будут новости.

– Обещаешь?

– Обещаю. Так легко ты от меня не отделаешься.

Когда я, шмыгая носом, вышла из кабинета Анжелы, то увидела, что в зале ожидания сидят шесть женщин, а Алина ненадолго покинула свой пост. В это мгновение из своего кабинета вышел Франц, держа в руке карту пациентки. Увидев меня, он радостно улыбнулся:

– Ты привезла Сесиль? Как она?

– Хорошо.

– Отлично… – Он помолчал, не решаясь продолжить. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу. – Я говорил тебе о сайте ISNA?

–  Intersex Society of North America ? [68] Я его знаю…

– Вчера я увидел на нем совсем новую статью о жизни пациентов с дефицитом 5-альфа-редуктазы. Ты ее читала?

– Нет…

– Я сохранил ее для тебя на компьютере Алины. Подожди…

Он вошел в контору и стал рыться в бумагах, карандашах и картах, пытаясь что-то найти.

– Черт, не знаю, куда она положила диски.

– У меня есть то, что нужно, – сказала я, доставая из сумки флешку с документами Матильды.

Франц вставил флешку, записал на нее нужный файл и вернул ее мне.

– Спасибо…

– Еще я загрузил тебе свою статью о людях третьего пола. Приятного чтения. Увидимся завтра днем.

– Да. Я приду, чтобы сказать вам, что ухожу .

Открывая стеклянную дверь, я обливалась горючими слезами. Как же мне надоело рыдать по каждому пустяку. Настоящий ручей. И месячные у меня этим утром закончились. Так что я даже на ПМС сослаться не могу.

МАТИЛЬДА

Ты спала? А… хорошо. Я боялась тебя разбудить. Да, дорогая, я знаю, ты ждала моего звонка, и мне очень жаль, что сейчас так поздно, но я никак не могла избавиться от своего почетного гостя… который предложил провести с ним ночь, так что… Что? Ты с ума сошла! Я ни за что не буду спать с этим типом! Он отвратительный, и бррр… меня от одной мысли бросает в дрожь. Я готова на многое, но не на все. Да, знаю, знаю, мне приходилось спать с некоторыми своими гостями, в интересах компании, но только когда я этого хотела. Что ты думаешь? Иногда я бываю такой же, как ты, могу же я сделать себе подарок. Если это за счет принцессы, тем более… Мне не стыдно!