- Тогда пойдемте быстрее, - толкаю дверь и покидаю комнату, прохожу в полутемный коридор.
Погода пасмурная. Четко отражает мое ощущение мира. Шторы везде распахнуты, но света это совсем не прибавляет.
- Я плохо понимаю, как вы представляете наше будущее, - бросаю, не оборачиваясь. – В мире моего покойного супруга царят совсем другие порядки. Это не Япония. Даже близко нет. Женщина тут никогда не сможет править. Разумеется, похожие случаи встречались, в истории можно найти прецеденты, но в тени каждого такого регента находился реальный правитель. Отец. Брат. Любой другой родственник мужского пола.
- Боюсь, будет проблематично договориться с вашим братом, - замечает врач.
Выходит, они не в курсе того, что Ахметов не мой родственник. Амиру удалось грамотно подтасовать факты моей фальшивой биографии.
- У нас натянутые отношения, - прочищаю горло. – После моего побега.
- Это не станет преградой для наших планов, - отмечает женщина. – Существует другой кандидат. Очень удобный для всех нас вариант. Человек, которому вы действительно доверяете и который никогда вас не подведет, продолжит защищать ваши интересы до последнего.
- Кто? – спрашиваю глухо.
Входная дверь распахивается. Массивная мужская фигура заслоняет проход. Мое дыхание перехватывает в один момент. Застываю, не в силах шелохнуться, а после стремительно бросаюсь вперед. Выхватываю ребенка из густо забитых татуировками рук.
Камиль.
Господи. Боже мой.
Я жадно вдыхаю родной аромат. Смотрю в широко распахнутые черные глаза. Огромные. Искристые. Не могу наглядеться. Надышаться не могу. Так хочется зацеловать сына, но я опять замираю.
Слезы стекают по щекам. Ничего не удается контролировать. Спазм сводит горло. Пальцы мелко дрожат, но я лишь крепче прижимаю сына. Судорожно всхлипываю.
Надо успокоиться. Надо взять себя в руки. Иначе я напугаю малыша. Мои эмоции передаются ему. Он тоже все ощущает.
Камиль тянет крохотную ручку ко мне, проводит пальчиками по моей щеке, вытирая соленую дорожку и улыбается. Да-да, он улыбается мне. После такой долгой разлуки. Сыночек помнит свою маму.
Я переживала, он забудет. Отвыкнет. Вообще, при встрече не узнает.
Сколько прошло времени? Чуть больше трех недель. Практически целый месяц. А это довольно значительный срок. Я оставила малыша, когда ему было восемь, теперь почти девять исполнилось. Но впечатление, словно прошел год. Десяток лет.
Как я соскучилась, как истосковалась. По его взгляду, по улыбке, по голосу. По тому, как мило и забавно мой сын лопочет.
А если он сказал свое первое слово? Без меня?
- Он говорил? – спрашиваю, не сводя глаз с родного личика. – Камиль сказал первое слово?
- Нет, - хрипло бросает Татарин. – Вроде нет.
- Вроде?
- Ну я не проводил с ним все время. Оставлял с той нянькой, которую ты ему подобрала. Он вроде привык к ней. Хотя позже пришлось другую девчонку найти. Тоже хорошую. Не дергайся. Проверенную. Пацан и с ней поладил. Он вообще отлично с бабами ладит. Чую, проблем не возникнет.
- Проблем? – хмурюсь, даже взгляд на Татарина перевожу. – Каких проблем?
- Никаких, - хмыкает. – Вскружит башку любой девчонке. Уже их с ума сводит. Ты бы видела, как они с ним носятся. На меня – ноль внимания. Пацан – прямо центр мира.
- Он болел? Как кушал? – спрашиваю сдавленно. – Как себя чувствовал? Ты возил его в больницу? Вызывал врача?
- Богатырь растет, - заключает уверенно. – Ты чего? Крепкий. Настоящий силач. Да такому здоровью любой взрослый мужик позавидует.
- А плакал? – нервно закусываю нижнюю губу. – Плакал без меня?
- Нормально держался, - отвечает. – Ты в разы больше мокроты разводишь.
Я понимаю, что хочу задать тысячу вопросов и не только Татарину, но и тем няням, с которыми ему довелось договариваться, однако сейчас не место и не время для этого. Придется подождать.
Еще безумно тянет расцеловать моего малыша. Потискать его. Пройтись губами по каждому пальчику, по ручкам, но ножкам. Только и подобное необходимо отложить на будущее. Не готова рисковать. Хотя сдержаться тяжело. Безумно сложно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я ужасно соскучилась по сыну. Все, что так долго подавляла и сдерживала внутри, вдруг вырывается наружу. Эмоции бурлят. Зашкаливают. Захлестывают. Реальность сужается. Остаюсь лишь я и мой мальчик.
- Так приятно наблюдать за воссоединением семьи, - радостно заключает агент «Кобры» и по моему телу снова пробегает волна холода. – Хорошо, что мы все в сборе. Теперь нужно оформить документы. Пара часов и дело сделано.
- Ваш доверенный человек, - начинаю я.
- Уже здесь, - вкрадчиво заявляет она и оборачивается к Татарину. – Тимур, полагаю, наша договоренность в силе. Вы готовы помочь Марианне в этот тяжелый и очень ответственный момент. Более удачную кандидатуру сложно подобрать. Ведь вы не принадлежите никакому клану. Одиночка. Свободный от обязательств наемник.
Мое сердце леденеет. Он все-таки с ними. Заодно.
Стараюсь ничем не выдать свою реакцию, прячу глаза, смотрю на Камиля и в нем черпаю поддержку. Главный мужчина моей жизни. Самый любимый на свете.
- Я готов, - коротко бросает Татарин, заставляя меня окончательно убедиться в удручающих выводах. – Тащите свои бумажки. Подпишу.
- Документы скоро доставят, - сообщает женщина. – Я покину вас ненадолго. Нужно совершить несколько звонков.
Она удаляется.
Татарин подходит вплотную, поправляет одежду Камиля и очень тихо, практически одними губами произносит:
- Без камер.
Он хочет поговорить наедине. Что-то происходит. Что-то не то.
Я медлю пару секунд и выдаю довольно громко:
- Знаешь, я думаю, Камиль должен увидеть своего отца.
- Дудаев мертв, - хмуро сдвигает брови.
- Всего лишь пару часов, - лихорадочно облизываю губы, которые еще хранят следы прощального поцелуя. – Это будет правильно.
- Как пожелаешь, - бросает Татарин и следует за мной.
Через несколько минут мы оказываемся в спальне.
- Ты уверена, что…
- Только тут нет никакого видеонаблюдения, - говорю, плотно притворив дверь. – Точнее есть, но записи поступают прямо Амиру, без пароля их не просмотреть, а кодовое слово известно лишь ему.
- Я так и понял.
- Ребенка одного не оставлю.
- О таком даже речь не веду.
- Что ты хотел сказать?
- Надо валить, - заключает мрачно. – Сегодня. Лучше – прямо сейчас. Пахать на этих мутных уродов – не вариант.
- А ты, - осекаюсь. – Разве не за них?
- Какая хренота, - кривится. – С чего ты взяла?
- Тебя назвали доверенным человеком, - нервно веду плечами. – Я думала, у вас есть договор или вроде того.
- Они пробовали меня грохнуть. Пару раз. По другой теме. Не с тобой связано. Хотя потом уже с тобой. Короче, я вывернулся из этого дерьма. Увязать не собираюсь и не разрешу погрязнуть тебе. К пацану прикипел. Клянусь – вытащу вас обоих.
- Тимур, - откашливаюсь. – Я убила Амира.
- Что? – скалится. – В смысле – подставила его под раздачу? Не вини себя. «Кобра» - серьезные ребята. Работают мощно. Особенно в последнее время. Совладать с ними трудно. Будем считать, что мне повезло тогда. Дудаева плотно взяли в разработку. Возможностей вывернуться не оставили. Не важно, что ты сделала или не сделала. Поверь, других раскладов тупо не было. Его бы уничтожили в любом случае.
- Я отравила Амира, - говорю ровно.
- Что? – его взгляд холодеет.
- Они дали мне ампулы с ядом, объяснили, как их использовать, как действовать дальше, предоставили конкретные распоряжения. Та женщина помогла. Врач.
- Ты это серьезно? – с шумом втягивает воздух. – Или прикол?
- Думаешь, я бы стала шутить о таком?
- Ладно, - отворачивается, потирает переносицу. – Я момент по ходу упустил. Крутой поворот.
- Тебе не рассказали?
- Без деталей, - снова смотрит на меня. – Пояснили, что Дудаев мертв. Но такие люди сами не погибают. Не верю я в сердечные приступы.