Читать интересную книгу Комната бабочек - Райли Люсинда

Потом я разглядела головки булавок, которые прикалывали их к заднику. Оглядев всю комнату, я обнаружила, что все ее стены покрыты бабочками, которых мы ловили годами.

Вскрикнув от ужаса, я сбежала по лестнице и выскочила из Башни в сад. Заметив шедшую от дома Дейзи, я забежала за Башню и скрылась в окружавшем ее парке. Убежав достаточно далеко, я опустилась на корни огромного дуба и перевела дух.

– Они мертвы! Мертвы! Мертвы! Как же он мог обманывать меня? – рыдая и всхлипывая, вопила я.

Я долго просидела под деревьями, пока наконец не услышала призывный голос Дейзи. Мне хотелось только спросить папу, зачем он убивал их, ведь они такие красивые, и зачем развесил их на стенах, как трофеи, неужели ему хотелось видеть их лишенную жизни красоту.

Ладно, пока он воевал, и я никак не могла задать эти вопросы, однако, доверяя ему, я должна была считать, что у него имелась весьма серьезная причина для этих убийств в нашем королевстве бабочек.

Поднявшись с корней, я медленно побрела к дому, не в силах придумать никаких объяснений. Я понимала, что ни за что в жизни не захочу больше войти в эту Башню.

Адмирал-хаус

Сентябрь 2006 года

Куст бабочек (Buddleja davidii[9])

Глава 1

Поузи дергала морковь в огороде, когда в недрах ее куртки зазвонил мобильный телефон. Вытащив трубку из кармана, она приняла звонок.

– Привет, мам. Надеюсь, не разбудил?

– Бог ты мой, нет, а если бы и разбудил, твой голос мне всегда приятно слышать. Как живешь, Ник?

– У меня все нормально, мам.

– Чем радует австралийский Перт? – выпрямившись, спросила Поузи и, выйдя из огорода, направилась к дому.

– Как раз начинает прогреваться, когда у вас в Англии начинает холодать. А как у тебя дела?

– Прекрасно. Как ты понимаешь, здесь ничего особенно не меняется.

– Слушай, я ведь звоню сообщить, что в конце этого месяца собираюсь приехать домой.

– О, Ник! Какая чудесная новость. После стольких лет…

– Да, десяток лет уже пролетел, – уточнил ее сын. – Пора домой, ты не возражаешь?

– Естественно, не возражаю. Просто в восторге, дорогой! Ты же понимаешь, как я успела соскучиться.

– И я тоже, мам.

– Надолго приедешь? Может, задержишься и станешь почетным гостем на моем семидесятилетии в следующем июне?

– Посмотрим, как пойдут дела, но даже если я решу вернуться сюда, то обязательно прилечу снова на твой юбилей.

– Ладно, хочешь, чтобы я забрала тебя из аэропорта?

– Нет, не беспокойся. Я собираюсь на пару дней задержаться в Лондоне, остановлюсь у друзей, Поля и Джейн, разберусь там с делами, а потом, когда планы прояснятся, позвоню тебе и приеду в Адмирал-хаус повидаться.

– Жду не дождусь, дорогой.

– Я тоже, мам. Так давно не виделись. Мне пора отключаться, но скоро я опять свяжусь с тобой.

– Ладно. Ох, Ник… мне просто не верится, что ты приедешь домой.

Он уловил странный оттенок в ее тоне.

– Мне самому не верится. Очень люблю тебя, позвоню, как только разберусь с делами. А пока до свидания.

– Пока-пока, дорогой.

Ослабев от волнения, Поузи опустилась в старинное кожаное кресло рядом с кухонной плитой.

У Поузи было двое сыновей, но именно о детстве Ника у нее сохранились самые яркие воспоминания. Возможно, из-за того, что он родился вскоре после трагической смерти своего отца, Поузи всегда чувствовала, что Ник полностью ее дитя.

Его преждевременное рождение – почти наверняка ускоренное ужасным шоком от столь трагической потери Джонни после тринадцати лет брака – подразумевало, что Поузи, имея на руках трехлетнего Сэма и новорожденного Ника, не имела права долго предаваться скорби.

Пришлось во многом разбираться самой, принимать множество трудных решений в то время, когда она ощущала полнейший душевный упадок. Пришлось менять все планы, которые они с Джонни строили на будущее. Оставшись одна с двумя маленькими детьми – детьми, более чем когда-либо нуждавшимися в материнской любви и внимании, – Поузи осознала, что у нее не будет возможности обустроить Адмирал-хаус так, как они планировали.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Если и можно назвать какое-то время наихудшим для потери мужа, – подумала Поузи, – то это оно и есть».

После двенадцати лет скитаний по земному шару Джонни решил уйти из армии и исполнить давнюю мечту жены: вернуться в Адмирал-хаус и дать их молодой семье – им обоим – настоящий собственный дом.

Поузи поставила чайник на плиту, вспоминая, каким жарким был тот август тридцать четыре года назад, когда Джонни вез их домой по живописным солнечным дорогам Саффолка. Поузи уже носила под сердцем Ника; волнение, смешанное с утренними недомоганиями, вынуждало их пару раз остановиться. Но вот они наконец въехали в старинные кованые железные ворота, и Поузи затаила дыхание.

Когда Адмирал-хаус появился в поле зрения, на нее нахлынули воспоминания. Дом выглядел в точности таким, каким она помнила его, может, лишь чуть постарел и обветшал, да ведь и она не помолодела. Открыв дверцу машины, Джонни помог ей выйти, и Сэм бежал рядом с ней, крепко держа ее за руку, когда они поднялись по ступеням крыльца к массивной входной двери.

– Хочешь сам открыть дом? – спросила она мальчика, положив тяжелый ключ ему на ладошку.

Сэм кивнул, и Поузи подняла его, чтобы он смог вставить ключ в замочную скважину.

Вдвоем они открыли тяжелую дверь, и солнце осветило путь во тьму закрытого ставнями особняка. По памяти Поузи нащупала на стене выключатель. Холл вдруг затопил электрический свет, и все они взглянули на великолепную люстру, висевшую над ними на высоте двадцати футов.

Вся мебель пряталась под белыми простынями, на полу лежал толстый слой пыли, взметнувшейся в воздух, когда Сэм побежал к величественной консольной лестнице. На глаза Поузи навернулись слезы, и она зажмурилась под натиском образов и запахов своего детства, маман, Дейзи, папы… а когда вновь смогла открыла глаза, то увидела, что Сэм призывно машет ей рукой с верхней площадки лестницы, поднялась к сыну, и они вместе отправились осматривать дом.

Джонни тоже понравился особняк, хотя с очевидными оговорками о необходимости ремонта и затрат на содержание.

– Он просто огромный, милая, – заметил Джонни, когда они сидели на кухне за старым дубовым столом, где перед мысленным взором Поузи тут же возник яркий образ Дейзи, раскатывавшей тесто для пирога. – И ему, очевидно, нужна некоторая модернизация.

– Естественно, ведь он пребывал в запустении более четверти века, – согласилась Поузи.

Обосновавшись в доме, они сразу начали обсуждать, как лучше использовать особняк, чтобы получить некоторый доход в дополнение к военной пенсии Джонни. Оба сошлись во мнении, что после модернизации они могут открыть в доме мини-отель с полупансионом, то есть предоставлять гостям «ночлег и завтрак».

По иронии судьбы, отслужив столько лет в вооруженных силах, Джонни прожил мирной жизнью совсем недолго, он погиб через несколько месяцев всего в двух милях от Адмирал-хауса на узком повороте дороги от металлических зубьев уборочного комбайна, ударивших его по голове. В наследство от Джонни Поузи осталась его пенсия и пара полисов страхования жизни. Она также унаследовала поместье своей бабушки, умершей на пару лет раньше, и положила в банк деньги, полученные от продажи Манор-хауса в Корнуолле. Еще она получила небольшое наследство от матери, умершей от воспаления легких (этот факт Поузи по-прежнему находила странным, ведь маман подолгу жила в Италии) всего в пятьдесят пять лет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она подумывала о продаже Адмирал-хауса, но приглашенный ею для оценки агент по недвижимости сообщил, что нынче мало кто может себе позволить купить поместье таких размеров. Даже если она найдет покупателя, то вырученные за дом деньги будут значительно ниже его реальной стоимости.