взгляд герцога. – Есть какие-нибудь пожелания?
– Мне все равно, как они распределят между собой дни, – заметила Сесиль, повернувшись к маркизу и незаметно ущипнув себя за руку.
Нет, это определенно не сон.
Заметив пляшущие в глазах Карлайла веселые искорки, она одарила его ледяным взглядом:
– Просто постарайтесь быть на этом самом месте ровно в десять часов в означенный день.
Но ее взгляд не возымел никакого действия, и на лице маркиза – хотя придется привыкнуть называть его Гаем – расплылась довольная улыбка.
– С удовольствием, мэм.
Сесиль проигнорировала его ответ, или, вернее, постаралась проигнорировать, поскольку считала это единственным способом не лишиться рассудка.
Откашлявшись, герцог многозначительно посмотрел на Марианну:
– Не забудьте, что мы обсуждали с вами кое-что еще, мисс Симпсон.
Марианна нахмурилась, но потом вспомнила, и лоб ее разгладился.
– Ах да, верно. – Она повернулась к Сесиль. – Никто из них не будет принимать участия в представлениях до тех пор, пока мы не отправимся в тур. Третий работник – его зовут Смити – в твоем полном распоряжении, если тебе понадобятся его услуги.
Сесиль было очевидно, почему эта парочка не собиралась появляться на сцене. Хотя теперь герцог, когда выкрасил волосы в почти черный цвет и нацепил на нос очки, вполне мог остаться неузнанным представителями высшего света, посещавшими представления, а вот замаскировать до неузнаваемости Дарлингтона будет попросту невозможно.
– Я скажу дяде, что теперь, когда Дональд больше не нужен, тебе станет помогать Бэзил, – сказала Марианна.
Речь шла о работнике сцены, который выступал в роли ассистента, когда это было необходимо. Он был настолько флегматичен, что не подскочил бы и не закричал, даже если бы в него стреляли десять женщин одновременно. Единственная проблема состояла в том, что его невозмутимость никак не вписывалась в комедийные аспекты программы Сесиль.
Ее взгляд скользнул по стройной фигуре Дарлингтона и ненадолго задержался на подернутых поволокой глазах и улыбающихся губах. Усмехнувшись, она решила, что присутствие этого мужчины привнесет пикантное разнообразие в повседневную рутину, не говоря уже обо всем остальном.
– Боже милостивый, да она красавица! – заметил Гай, шагая рядом со Стонтоном по грязной, запруженной людьми улице.
– Да, она ничего, – пробормотал тот.
– Ничего? – возмутился Гай. – Да она чертовски хороша, приятель! Я видел ее всего раз, да и то из зрительного зала, и счел просто привлекательной, но на самом деле она бесподобна. Даже не подумаешь, что ей уже за тридцать.
– О чем это ты? – вскинул голову Стонтон. – Ей всего двадцать лет.
Гай посмотрел на друга.
– Я говорил о мисс Трамбле.
Стонтон удивленно вскинул брови, и его раскрасневшиеся от холода щеки стали почти пунцовыми.
– О…
– А кого имел в виду ты? – поинтересовался Гай, хотя догадаться было совсем не трудно.
Но друг лишь пожал плечами.
Хм. Интересно.
– Раз уж она тебя так очаровала, может, ты и будешь выполнять для нее всю работу? – раздраженно произнес Стонтон.
– Видел, как она стреляет? Я совсем не нервничаю.
Друг посмотрел на него с недоверием.
– Что? – спросил Гай. – Эта женщина самый искусный и меткий стрелок… или как их там называют… – Он на мгновение задумался. – Более искусного стрелка я не встречал. Точка. Знаешь кого-нибудь, кто стреляет так же? Нет, не знаешь. – Она удивительная.
– Гай… – начал Стонтон, но осекся и стиснул зубы.
– Что?
– Ничего.
– Нет уж, продолжай. Выскажи все, что думаешь.
– Ты ведь понимаешь, что мы будем путешествовать по Франции вместе с этими двумя женщинами и остальными артистками цирка Фарнема на протяжении двух месяцев?
– Да, Син, – изобразил вселенское терпение Гай. – Я знаю, что мы ввязались в это по весьма серьезным причинам, а вовсе не ради развлечения. Или ты уже забыл, что я тоже присутствовал при обсуждении наших планов? Думаешь, мне плевать на предстоящую нам миссию? Или полагаешь, что я не хочу помочь тебе спасти Бенджамина?
– Я вовсе так не думаю, Гай. Знаю, что ты так же, как и я, приложишь все силы к тому, чтобы выкупить моего брата и вернуть в Англию целым и невредимым. И все же мне кажется, ты недооцениваешь эффект, какой, скорее всего, произведешь на артисток цирка Фарнема. И мне кажется, ты не совсем понимаешь, что, если закрутишь роман с одной из этих женщин, нам придется разгребать последствия на протяжении нескольких недель, а то и месяцев.
– Последствия, – повторил Гай.
– Да, и ты знаешь, о чем я.
– Это взрослые женщины, а не школьницы, Син.
– Все твои любовницы тоже были взрослые женщины, и все же это не помешало некоторым из них… – Стонтон всплеснул руками. – Черт возьми, приятель! Ты знаешь, что я пытаюсь сказать.
– Да, знаю.
К сожалению, беспокойство его друга имело под собой веские основания.
Как бы старательно Гай ни пытался избежать последствий, некоторые из его любовниц преподносили ему сюрпризы. И не всегда приятные. Иногда они воображали, что влюблены в него, что не только причиняло неудобство, но и выглядело нелепо. Нет, в него, конечно же, можно было влюбиться – во всяком случае, так полагали его мать и сестры, – но Гай никогда не проводил со своими любовницами больше нескольких часов и всегда избегал эмоциональной близости.
Стонтон откашлялся:
– Какой бы привлекательной ни казалась тебе мисс Трамбле, возможно, ты постараешься сохранить с ней исключительно деловые отношения? Хотя бы до тех пор, пока мы не спасем Бенджамина и не отвезем домой. Как только завершим свои дела во Франции и вновь окажемся в Лондоне, можешь делать с ней все, что тебе заблагорассудится.
Гай положил руку другу на плечо, призывая замолчать, ибо этот разговор был слишком серьезным, чтобы вести его, шагая по улице.
Когда же они остались наедине, Гай произнес:
– Я знаю, что следующие несколько месяцев имеют решающее значение, как знаю, что мы отправляемся в Европу за Бенджамином, а вовсе не для того, чтобы я мог насладиться давно откладываемой поездкой на континент.
Вторая часть фразы заставила Стонтона улыбнуться, как и надеялся Гай, и он пообещал:
– Я не сделаю ничего такого, что поставило бы под удар нашу миссию или жизнь Бена.
Стонтон шумно выдохнул:
– Я знаю это, Гай, и не хотел тебя обидеть. Просто ты… э-э… склонен оставлять за собой след из разбитых женских сердец.
Гай хотел возразить, что по нему сохло не так уж много женщин, но в целом его друг был прав. Гай беспечно относился к своим любовным похождениям и всегда надеялся, что его любовницы – а он никогда не связывался с юными девицами, только с опытными женщинами – воспримут их совместное времяпрепровождение как то, чем оно, по сути, и было, а именно возможностью насладиться чувственным удовольствием. Случалось, правда, что дамы меняли свои планы и пытались склонить Гая к браку, хотя поначалу у них и в мыслях этого не было, даже у замужних дам возникали подобные навязчивые идеи.
По собственному опыту Гай знал, что лучший способ избежать крушения надежд любовницы –