– Успокойся!
Он вздрогнул и замолчал, напуганный моим резким окриком.
– Сначала пойдем посмотрим.
– Я не пойду! Нет! Нет! Я не могу идти туда!
– Пойдешь.
И Арчи, конечно, пошел.
Я мельком взглянул на своего спутника, попытался прочувствовать его. С родственниками это сложнее, чем с людьми. Словно темная, густая завеса окружает любого из нас, скрывая мысли и чувства. По желанию собрат может слегка раздвинуть ее, чтобы пообщаться мысленно, или, наоборот, сделать свою мысленную защиту совершенно непроницаемой.
Я умел рассеять «щит» любой степени прочности (за что меня и ценили в родном клане), но сейчас не было необходимости применять свои способности. То ли Арчи еще не умел защищаться от телепатических нападений, то ли был слишком расстроен. Едва «прикоснувшись» к нему, я почувствовал страх. Мальчишка отчаянно трусил. И непонятно, чего он боялся больше – гнева Констанс (а наши дамы-Даханавар страшны в ярости), полиции (этот страх почему-то был очень силен) или непонятных последствий нарушения Клятвы, принятой несколькими кланами еще в незапамятные времена – Даханавар, Кадаверциан, Нософорос, Лигаментиа, Фэриартос, и Вьесчи не должны были лишать смертных жизни.
Даханавар вообще не имели права причинять людям вреда – ни физического, ни психологического. По этическим соображениям и во имя доброй славы рода.
Кадаверциан и Нософорос были гуманны из чисто практических соображений: сегодня ты убиваешь, завтра тебе нечего будет есть.
Лигаментиа приняли Клятву по каким-то своим, малопонятным и сложнообъяснимым причинам, но строго соблюдали ее. До тех пор пока были в здравом уме.
Фэриартос, видимо, были слишком красивы сами и чрезмерно эстетствовали для зрелища смерти.
«Старицы-Даханавар» вынуждали Вьесчи подчиняться Закону – пока соглашение, заключенное между нашими кланами, остается в силе. (Впрочем, никто не мог поручиться, что в один из подходящих моментов негоцианты не расторгнут стратегически выгодный союз, чтобы объединиться с кем-то другим. И тогда игра пойдет по совершенно иным правилам.).
Если же говорить о Грейганн – те следовали только стечению обстоятельств и природной необходимости. Спокойно могли отпустить живым человека, если тот не начинал сам каким-нибудь образом раздражать их. Так иногда делают сытые тигры. Но вряд ли они хоть на секунду задумывались, если жертва погибала.
Оставшиеся два клана плевали на Клятву, людей и на нас тоже.
Асиман могли бы оправдать свое равнодушие к чужим жизням научной необходимостью. Если бы захотели. Но они никогда ни перед кем не оправдывались. Им было все равно.
А Тхорнисх, вообще, считались выродками. И если с первыми иногда удавалось хоть как-то договориться, то «ночные спасители» творили такие зверства, от которых даже у выдержанного Кристофа начиналась неконтролируемая нервная дрожь, и говорить о них он мог только на старофранцузском, потому что современные языки утратили больше половины ругательств.
Об остальных четырех кланах я практически ничего не знал. Они пропали, затерялись где-то в прошлых веках. И никому сейчас не было дела до их этических представлений.
Мы вышли в коридор. Было заметно, что веселье идет на убыль. Основные огни потушили, людей осталось немного, и все уже какие-то «смазанные», оглушенные, замедленные.
В основном зале звучали слащавые легкие песенки и уныло прыгали молоденькие девчонки в компании курсантов первого года обучения. От вспышек неона под потолком у меня, как всегда, немедленно заломило зубы.
На второй танцевальной площадке пульсировала музыка потяжелее. В четырех «клетках», установленных в разных концах просторного помещения, довольно профессионально изгибались девушки в коротких серебристых шортиках и узких топиках. На сцене, возвышающейся в центре, по пятницам проводились пошлейшие конкурсы типа «Получи музыкальный центр, изобразив самую эротичную позу» или «Почувствуй себя трансвеститом».
А между двумя дискотечными площадками тянулся «Лабиринт». Темный коридор с неосвещенными нишами – закутками, где парочки, пришедшие в клуб, могли уединиться. На входе справа стоял охранник в черном костюме с белым пятном бейджа на груди, слева – новенький автомат, выдающий презервативы и жевательную резинку. Из темноты веяло жалкими вялыми всплесками эмоций, словно туда сползлись полусонные рептилии, желая погреться друг о друга перед тем, как впасть в спячку.
Я машинально потряс головой и взглянул на хмурого Арчи, нервно покусывающего нижнюю губу.
– Там?
– Да.
– Пойду посмотрю.
Но я не успел. Из «Лабиринта» вылетел такой яркий и мощный поток страха, что мои рецепторы парализовало на мгновение, затем раздался громкий вопль, и в зал вылетел подросток, на ходу застегивая джинсы.
– Она там! – вопил он. – Там! Мертвая! Кровь! Лежит!
И началась обычная бессмысленная человеческая паника. Беготня, крики и столпотворение.
– Ну все. – В голосе Арчи прозвучало обреченное спокойствие самоубийцы. – Мне конец.
– Пока еще нет.
Я взял его за локоть и, преодолевая легкое сопротивление, отвел подальше от входа в «Лабиринт», к углу сцены.
– Я знаю, кто мог бы тебе помочь.
Мой непутевый родственничек покосился на двух девчонок, испуганно топчущихся неподалеку, и спросил дрожащим голосом:
– Кто?!
– Некромант, естественно. А теперь помолчи немного.
Арчи испуганно замер, не зная, принимать ли мое заявление о некроманте всерьез. Я настроился, прислушался и позвал мысленно:
– Крис… Кристоф! Целая минута ожидания и наконец: – Дарэл?..
– Крис, мне нужна твоя помощь.
– Где ты?
– Клуб «Хамелеон».
– Еду.
Арчи, преданно заглядывающий мне в глаза, встрепенулся:
– Ну? Что?
– Ждем.
– А он точно придет?
– Обещал. А теперь расслабься и объясни, почему ты так боишься полиции?
Расслабиться у Арчи не получалось – он не сводил глаз с темного провала «Лабиринта», где лежала изувеченная им женщина, и периодически нервно вздыхал. Я видел в его воспоминании девушку с неестественно вывернутой окровавленной шеей.
– У них в картотеке есть… кое-что на меня. Я отпущен на поруки, и если на меня повесят еще и убийство…
– Ну и что?
– Дар, ты не понимаешь! Ты слишком давно не человек! Тебе все равно! Никто не знает твоего адреса, не помнит в лицо, кроме таких же, как ты! А я… родители умрут, если узнают, что их сын – убийца!
Я взял его за плечи и развернул к себе, заглядывая не только в глаза, но и глубоко в душу.
– А что будет с ними, если они узнают, что их сын вампир? Они ведь не в курсе этого?
Арчи закусил губы. Мне показалось – еще немного и он расплачется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});