Читать интересную книгу Тропы песен - Брюс Чатвин

На нем была небесно-голубая рубашка и мешковатые рабочие штаны.

– Давно ты знаешь Арка? – поинтересовалась она.

– Целых два дня, – ответил я.

Я упомянул имя девушки из Аделаиды, нашей общей знакомой. Мэриан опустила глаза и зарделась.

– Он немножко святой, – сказала она.

– Знаю, – ответил я. – Русский святой.

Я бы продолжал разговор с Мэриан, если бы где-то у моего левого локтя не раздался скрипучий голос:

– Что привело вас на Территорию?

Я обернулся и увидел жилистого, щетинистого белого лет тридцати с лишним. По его накачанным мышцам и серой трикотажной рубашке без рукавов я легко догадался, что этот тип – спортсмен-зануда.

– Меня кое-что интересует, – ответил я.

– Что-то конкретное?

– Я хочу разобраться в Песенных Тропах аборигенов.

– Надолго вы?

– Месяца на два, наверное.

– С вами еще кто-нибудь?

– Нет, я сам по себе.

– А с чего вы взяли, что стоит вам заявиться сюда из Старой Доброй Англии, как перед вами немедленно распахнется сокровищница священных знаний?

– Да мне и не нужна сокровищница священных знаний. Я просто хочу понять, как «работает» Песенная Тропа.

– Вы что – писатель?

– В некотором роде.

– Что-нибудь уже публиковали?

– Да.

– Научную фантастику?

– Я терпеть не могу научную фантастику.

– Послушайте, дружище, – сказал спортсмен-зануда, – вы зря тратите здесь время. Я десять лет прожил на Территории. Уж я-то знаю этих Старейшин. Они не расскажут вам ничего.

Его стакан был пуст. Единственным способом прекратить этот разговор было купить ему выпивку.

– Нет, спасибо. – Он вздернул подбородок. – Мне и так хорошо.

Я снова подмигнул Мэриан, которая пыталась подавить взрыв смеха. У других тоже опустели стаканы, и я предложил угостить всю компанию. Я подошел к стойке и заказал кому большой бокал пива, кому полпорции. Спортсмену-зануде я тоже заказал, хотел он того или нет.

Аркадий помог мне подхватить стаканы.

– Ну и ну! – ухмыльнулся он. – Я вижу, ты вовсю развлекаешься.

Я расплатился, и мы с ним пошли разносить пиво.

– Скажи, когда тебе здесь надоест, – шепнул он. – Мы можем ко мне пойти.

– Пойдем, когда захочешь.

Спортсмен-зануда, принимая стакан, поморщился и сказал:

– Спасибо, приятель.

Председатель взял выпивку, не проронив ни слова.

Мы выпили. Аркадий поцеловал Мэриан в губы и сказал:

– До скорого.

Спортсмен-зануда просунул свою руку в мою и сказал:

– До встречи, приятель.

Мы вышли из паба.

– Что это за тип? – спросил я.

– Да так, жлоб один, – ответил Аркадий.

Город тихо погружался в сумерки. Вдоль гребня хребта Макдоннелл догорал оранжевый закатный ободок.

– Ну, как тебе «Фрейзер-Армз»? – спросил Аркадий.

– Мне понравилось, – сказал я. – Там дружелюбная обстановка.

Она и вправду была куда более дружелюбной, чем в пабе в Катерин.

8

Когда я ехал из Кимберли в Алис, мне нужно было пересесть с одного автобуса на другой в Катерин.

Время было обеденное. Паб был забит дальнобойщиками и рабочими-строителями, которые пили пиво и ели мясные пироги. Почти на всех была стандартная униформа «мужчины с Равнины»: ботинки для пустыни, «землекопские» фуфайки, под которыми виднелись татуировки, желтые защитные шлемы и «стаббиз» – зеленые облегающие шорты без молнии. Первое, что ты видел, войдя в паб через двери из матового стекла, – это бесконечный ряд мохнатых красных ног и темно-зеленых ягодиц.

В Катерин останавливались все туристы, которые хотели полюбоваться здешним знаменитым ущельем.[9] Ущелье получило статус национального парка, но какие-то юристы из Движения за возвращение земли выискали недоработки в правовых документах и теперь требовали вернуть эту местность аборигенам. В городе царила неприязненная атмосфера.

Я направился в уборную. В коридоре чернокожая проститутка прижалась сосками к моей рубашке и сказала:

– Хочешь меня, милый?

– Нет.

Пока я справлял нужду, она уже приклеилась к жилистому коротышке, сидевшему на табурете возле стойки. У него на предплечье виднелись вздувшиеся вены, а на рубашке красовался значок с надписью «смотритель парка».

– Нет! – презрительно огрызнулся он. – Грязная баба! Такие, как ты, меня не возбуждают. У меня есть женушка. Но если ты усядешься сюда, на стойку, и раздвинешь ноги, может, я в тебя бутылку и затолкаю.

Я взял свой стакан и направился в дальний конец зала. Там я разговорился с каким-то испанцем. Он был низеньким, лысым и потным и говорил высоким, истеричным голоском. Он был городским пекарем. В нескольких шагах от нас очень медленно начинали драться двое аборигенов.

У аборигена постарше был морщинистый лоб и алая рубаха, расстегнутая до пупа. Его противником был сухопарый паренек в облегающих оранжевых штанах. Мужчина был пьянее мальчишки – он едва на ногах держался. Для равновесия он опирался локтями о табурет. Паренек голосил от страха во всю мочь, изо рта у него капала пена.

Пекарь ткнул меня пальцем в ребра.

– Я родом из Саламанки, – провизжал он. – Похоже на корриду, а?

Кто-то еще прокричал: «Черномазые дерутся!» – хотя они еще не дрались – пока. Однако посетители, глумясь и веселясь, стали стягиваться со всех концов бара, чтобы поглазеть.

Нежно, почти ласково, абориген постарше выбил из руки мальчишки стакан, тот упал и разбился. Мальчишка нагнулся и подобрал с пола отбитое донышко и зажал, будто кинжал.

Дальнобойщик, сидевший на табурете рядом, выплеснул содержимое своего стакана, разбил его стенки о край стойки и вложил зазубренное донышко в ладонь мужчины.

– Давай, – подбодрил он его, – покажи ему.

Паренек сделал выпад своим битым стаканом, но мужчина быстрым движением кисти отбил удар. У обоих потекла кровь.

– Оле! – закричал пекарь-испанец. Лицо его перекосила гримаса возбуждения. – Оле! Оле! Оле!

Вышибала, разом перепрыгнув через барную стойку, вытащил обоих драчунов на тротуар, а потом перебросил через асфальт на островок посреди шоссе. Там они растянулись рядышком и лежали, истекая кровью под розовыми олеандрами, а мимо с грохотом проносились автомобильные поезда из Дарвина.

Я пошел дальше, но за мной увязался испанец.

– Они же закадычные друзья, а? – сказал он.

9

Я надеялся пораньше лечь спать, но Аркадий позвал меня на барбекю у каких-то друзей на дальнем конце города. У нас оставалось еще около часа свободного времени. Мы купили в магазинчике рядом с баром бутылку охлажденного белого вина.

Аркадий жил в съемной квартире-студии над вереницей запертых гаражей, за супермаркетом. Металлические перила лестницы, нагретые солнцем за день, были еще горячими. Кондиционер внутри был включен, и, как только Аркадий отпер дверь, нам в лицо дохнул прохладный воздух. На коврике лежала записка – кто-то просунул ее под дверь. Аркадий включил свет и прочел ее.

– Вовремя! – пробормотал он.

– Что-то случилось? – спросил я.

Он объяснил, что один из старейшин кайтиш, старик по имени Алан Накумурра, задерживал работу над отчетом вот уже четыре недели. Он был последним живым мужчиной в своем клане и «традиционным владельцем» участка земли к северу от станции Миддл-Бор. Землемерам-железнодорожникам не терпелось поскорее нанести на карту именно этот отрезок пути. Аркадий упросил их подождать до тех пор, пока Алана не найдут.

– А куда он пропал?

– А ты как думаешь? – рассмеялся он. – Отправился в Обход.

– А что случилось с остальными?

– С какими остальными?

– Ну, с остальными мужчинами его клана.

– Их застрелили, – ответил Аркадий. – Полицейские патрули, еще в двадцатые годы.

Комната у него была опрятная и белая. На кухонной стойке стояла соковыжималка, а рядом – корзинка с апельсинами. Поверх матраса на полу были набросаны индонезийские покрывала и подушки. На крышке клавесина лежали раскрытые ноты: «Хорошо темперированный клавир».

Аркадий откупорил бутылку, наполнил два бокала и, пока я изучал содержимое его книжной полки, позвонил своему начальнику.

Минуту-две он говорил о работе, а потом сказал, что тут, в городе, есть один пом, который хочет отправиться в буш с командой топографов… Нет, не журналист… Ну да, как и все помы, довольно безобидный… Нет, не фотограф… Нет, не рвется наблюдать за ритуалами… Нет, не завтра… Послезавтра…

Наступила пауза. Мне показалось, я почти слышу, как человек на том конце линии думает. Потом Аркадий улыбнулся и знаком показал мне, что получил «добро».

– Едешь с нами, – сказал он и положил трубку на место.

Потом он позвонил в компанию по аренде грузовиков и заказал машину на утро среды.

– Пускай это будет «лендкрузер», – сказал он. – Вдруг дождь.

На полке у него стояла русская классика, книги о досократиках и ряд трудов, посвященных аборигенам. Среди последних я заметил две мои любимые книжки: «Традиции аранда» и «Песни Центральной Австралии» Теодора Штрелова.