— Отвянь, трепло! Пошла вон!
— Во-во-вон! — муж не лез за словом в карман.
Первое время Юля пыталась объясниться с четой Кузнецовых по-хорошему:
— Понимаете, Лида, это мои друзья. И коллеги. Разве мы шумим или буяним? Чем они вам мешают? Все интеллигентные люди…
— В гробу я видала этих интеллигентных! Наркота сплошная! Обколетесь, обкуритесь, а у меня, между прочим, ребенок.
— А я вчера тоже обкололась! — признавалась Катя. — Хотела с елочки ветку сорвать, и вот… пальчик до крови!
— Ага! — торжествовала Лидия. — Слыхала? Вон чего девчонка от вас набралась!
— Не, я не набралась, — возражала говорливая Катюша. — это папка вечером набрался и под качелями в лужу упал.
— Заткнись, козявка! — злилась Лида и оборачивалась к супругу, требуя поддержки, но Борис на этот раз молчал, уставив туповатый взор в тарелку борща.
Ольга, возвращаясь сюда после очередного приключения всякий раз вступала с Кузнецовыми в ожесточенную перепалку, но тем самым лишь подливала масла в огонь.
В конце концов, оскорбления стали сыпаться не только на сестер Синичкиных, но и на каждого гостя. В дом стало невозможно никого привести.
Надо было что-то предпринимать. И Юля придумала гениальный стратегический ход.
Однажды, когда Лидия жарила для мужа яичницу-глазунью, девушка задумчиво подсела к своему крошечному столику, подперла голову рукой и, как бы ни к кому не обращаясь. проговорила со вселенской тоской:
— Ох, и осточертела мне эта коммуналка…
— Вот и валила бы отсюда, — незамедлительно отозвалась Лида, — на все четыре стороны.
Юля вроде бы и не услышала, якобы погруженная в свои невеселые мысли.
Продолжала рассуждать, уставившись в потолок:
— А куда мне податься?…
Соседка без промедления подсказала:
— В тюрягу!
Но Юля не отреагировала, продолжала свой монолог, как если бы находилась в кухне одна:
— Разве что замуж… И чтоб муж — с квартирой…
Лида насторожилась. Даже от яичницы отвернулась. Затаила дыхание и больше не вмешивалась, внимательно слушая, что там Юля вещает.
— Переехала бы к нему, — продолжала девушка. — И мне хорошо, и соседям облегчение…
Лида стояла, замерев, и глазунья у нее задымилась. Но это было совсем неважно по сравнению с той идеей, которая зародилась в ее непричесанной голове — зародилась, как казалось Кузнецовой, вполне самостоятельно.
Идея ворочалась и разрасталась, а Юля словно бы ненароком подкармливала ее:
— Но, видно, не выскочить мне замуж никогда…
— Почему это? — невольно поинтересовалась вслух Лида. Девушка пропустила мимо ушей ее вопрос. Она начала тихонечко причитать:
— И коротать весь свой век в одиночестве, в этой вшивой коммуналке… Катюшка уж вырастет, жениха себе найдет, а я все буду одна куковать…
Тут Юля шмыгнула носом и чуть не заплакала. Притворяться она умела не хуже, чем ее сестра. Замычала себе под нос заунывное, бабье:
— Догорай, гори, моя лучина, до-о-огорю с тобой и я!
Тут уж всхлипнула и Лида. Только жалко ей было не соседку, а самое себя и дочурку, которой, когда вырастет, некуда будет привести жениха.
И еще жалела она сгоревшую яичницу, гибель которой наконец обнаружила.
— А ведь я мужчинам нравлюсь… — жалобно тянула Юля. — Да только как заглянут ко мне в гости… так после этого и слиняют сразу же…
Она глубоко задумалась, недоуменно покачивая головой:
— Сама не знаю, почему? Может, я готовлю невкусно?
Тут притворщица уронила голову на руки и что было сил зашевелила животом. Это был актерский трюк под названием «диафрагмальное дыхание»: таким образом можно было вызвать сценические слезы.
Соседка на цыпочках пошла к мусорному ведру и аккуратно, бесшумно опрокинула туда загубленное яство.
Юля, не без злорадства наблюдавшая за ней краешком глаза, не удержалась и добавила:
— Да, стряпаю я отвратительно… Вот недавно, помнится, яичницу спалила…
Но Лида уже драила сковороду и не приняла последней реплики на свой счет. На ее круглом лоснящемся лице появилось хитрое выражение. Соседка вынашивала новые планы завоевания жилплощади. Она считала себя изобретательной и коварной, как Штирлиц и Мюллер, вместе взятые.
Лида решила просватать мешавшую ей соседку и таким образом избавиться от нее.
С этого дня Юлиных, а заодно и Ольгиных гостей встречали в квартире с распростертыми объятиями. Едва завидев очередного гостя, Лида с Борей начинали наперебой превозносить Юлькины достоинства. И умная-то она, и красавица, и без вредных привычек, и даже… готовит изумительно.
Нередко Лидия приносила ей в комнату кастрюльку супа или жаркого, заговорщицки шепча:
— Не стесняйся, говори, что это ты сама варила!
А поваром Лида была отменным!
И невдомек было ей, тупоголовой, что ни о каком замужестве Юля Синичкина вовсе не помышляет и семью считает обузой, которая ограничит свободу передвижения, помешает работе, общению, компанейским развлечениям — вообще всему, что представляет для Юльки ценность!
— Не захлопывай пока лифт, а то не видно ничего! — предупредила Юля Дениса.
Шел третий час ночи, когда они явились после концерта одной молодой и еще малоизвестной, однако любопытной рок-группы, которой почему-то предоставил сцену для выступления Дом культуры МВД.
И, как назло, кто-то вывинтил лампочку на лестничной клетке. Впрочем, такое случалось не раз.
Юля рылась по карманам в поисках ключа:
— Фу-ты… где же он? Неужели забыла?
— Вот растяпа!
— Ага, — весело согласилась она, ничуть не смутившись. — Вместо шляпы на ходу я надел сковороду!
— Ты мужского пола, что ли? А мне-то казалось…
— В данный момент я мужик. Ведь сейчас предстоит стать взломщиком, а это профессия сугубо мужская.
— Зачем?
— Надо же как-то попасть в квартиру!
— Необязательно. Нам с тобой и на лестнице было неплохо.
— Неплохо. Но чего я не терплю — так это однообразия!.. Чем бы подцепить замок?
— В классических детективах взломщики обычно пользуются шпилькой.
— Откуда у меня шпильки? В жизни не отращивала длинных волос! Болтаются, мешают, с прической возни не оберешься. И потом — не хочу казаться дурой.
— Не вижу связи.
— Ну как же! Есть поговорка: волос долог — ум короток.
— Тебя это не коснется никогда. Ума палата.
— А как дверь сломать — не соображу.
— Идея!
— Ну?
— Не легче ли просто позвонить?
— Ха, я не самоубийца. Знаешь, какой тарарам поднимется! Соседи давно баиньки.
— Считаешь, если ломать — они не проснутся? Логика у вас, госпожа Синичкина, чисто женская. Хреновый из тебя мужик.
— Ладно, убедил. Звоню.
— Смелей! Если что — прикрою тебя своим телом.
— Брависсимо! — хмыкнула Юлька и надавила на кнопку с надписью «Кузнецовы». Василия Павловича будоражить среди ночи ей не хотелось: старик неважно выглядел в последние дни. Лучше уж принять на себя гнев супружеской четы…
Амбразура… то есть дверь медленно приоткрылась после долгой возни и пыхтения в прихожей. В полумраке, точно новенькие боевые патроны, блеснули металлические бигуди, обрамлявшие заспанную Лидину физиономию.
«И как ей удается спать на этих железках! — мельком подумала Юля. — Мазохистка! От такой еженощной пытки у кого угодно характер испортится!»
— Пожалуйста, простите меня… вернее, нас… — виновато начала она. — Ключ потеряла…
Лидия заметила Дениса, переминавшегося с нога на ногу, и в ее сонном взоре стал угадываться проблеск мысли: той самой единственной мысли, которую она в последнее время непрерывно обдумывала.
— Какой симпатичный молодой человек! — Лида очень старалась, чтобы голос звучал елейно, однако он, к ее огорчению, был хриплым со сна. — Заходите, милости просим? Всегда рады!
Даже Юля, родившаяся под знаком Близнецов и обладавшая мгновенной реакцией, не смогла сразу перестроиться радушие соседки ошеломило.