Читать интересную книгу Сеятель бурь - Владимир Свержин

– Пока мы поставим карету, пока сбрую с четырех персон на две перемастрячим, покадо Вены доплетемся – француз уже наверняка в ящик сыграет. Причем заметь, Капитан, ты, конечно, мужик здоровый, но в одиночку ни тебе, ни мне карету не поднять. А если мы вдвоем ее на колеса ставить будем, тут нас из двух стволов и положат.

– Что же ты предлагаешь? Не оставлять же здесь раненого и женщину без чувств?

– Ну, без чувств – это поправимо. А раненый… Вальдар, ты только пойми меня правильно, ну шо он в этой галантерее на колесах откинется, шо мы его верхом повезем – разницы нет. Со святыми упокой. Давай-ка лучше по старинному тамплиерскому обычаю: по двое в седло и – гори оно все синим пламенем.

В словах Лиса, несомненно, был резон. И все же опасение растрясти тяжелораненого не давало силы согласиться с его предложением.

– Я перевяжу Дювиля и попытаюсь остановить ему кровь, – точно не слыша слов Сергея, бросил я, начиная спуск в кювет, за которым лежало тело умирающего француза.

Странна природа человека! Менее получаса назад я более чем недвусмысленно предложил ему наделать отверстий друг в друге, теперь же рисковал жизнью, чтобы, быть может, на считанные минуты продлить его существование. Но пока француз был еще жив и силился не терять сознание, а стало быть, оставлять попытки его спасти было недостойно.

– Благодарю вас, граф, – порывисто дыша, выдохнул он. – Прошу вас, снимите мне корсет. – Он прикрыл глаза, отдыхая после длинной фразы.

Я рванул его рубаху. Манера светских львов затягиваться в сбрую из костяных пластин, чтобы подчеркнуть талию, могла вызвать усмешку, но, судя по всему, сейчас эта импровизированная кираса, хоть и на самую малость, смягчила удар. Не имея времени разбираться с многочисленными крючками, я вытащил из сапога отточенный метательный нож, оружие последнего шанса, и начал быстро вспарывать им плотную ткань галантерейной упряжи. Почувствовав свободу, грудь француза начала вздыматься сильнее. Я откинул в сторону ставшую ненужной рванину, но в этот момент раненый снова открыл глаза.

– Не заботьтесь обо мне, рана смертельна. Я офицер, знаю, что говорю. В корсете… от крючков третья пластина слева… достаньте ее.

Я молча повиновался, и спустя считанные мгновения в руках у меня оказался зашитый в полотно длинный пакет, закрепленный на пластине китового уса.

– Прошу вас, граф, доставьте депешу генералу Бонапартию в Санкт-Петербург, и вы нанесете врагам своего отечества вред больший, чем все богемские стрелки разом. И еще, – француз замолчал, собираясь с силами, – я, лейтенант швейцарской гвардии Огюст Луи де Сен-Венан, умирая, прошу вас: спасите, – он снова умолк и прошептал уже на последнем дыхании, – Сюзон.

Я приложил два пальца к шее храброго офицера и прошептал сам себе: «Мёртв».

– Ты там скоро? – послышался сверху окрик Лиса.

– Уезжаем! – не отвечая на его вопрос, крикнул я.

– Понятно, – жестко проговорил Лис, не вдаваясь в подробности.

Подъем на вершину холма – недавний рубеж кавалерийской атаки – был куда более медленным, чем спуск. Импровизированные носилки, сооруженные мастеровитым Лисом из конской упряжи и сиденья кареты, мы закрепили между двумя оставшимися лошадьми, и это было максимально комфортным средством передвижения, на которое в эту минуту могла рассчитывать несчастная француженка.

Одежда ее была в грязи, но времени предпринимать что-либо по этому поводу не оставалось. Я наскоро бросил поверх бесчувственного тела валявшуюся на земле лисью шубу, которая могла хоть как-то согреть женщину, и оглянулся. Представшая взору картина вызывала печальные мысли о бренности жизни: восемь человек, еще недавно мысливших, любивших, страдавших, лежали теперь без движения, оставленные на корм воронью.

– Не смотри, – перехватывая направление моего взгляда, проговорил Лис. – Доедем до Вены, поднимем на уши всю королевскую рать. Пускай уж полиция занимается похоронами, если не может обеспечить безопасность у себя под носом.

Я отвернулся и пришпорил коня, но тщетно – гибель лейтенанта де Сен-Венана не шла у меня из головы. Зашитый в полотно конверт притягивал внимание точно магнитом. По словам смертельно раненного офицера, он таил информацию огромной важности, причем, вероятно, имеющую значение не только для российского генерала Бонапартия, но, возможно, и для успеха нашего дела. Служебный долг велел немедленно вскрыть тайную депешу, но слово, данное умирающему дворянину… Я покосился на верного спутника. Возможно, попади эта загадочная деталь корсета ему, вопрос бы решился проще. Но у провидения свои резоны. Размышляя таким образом, я не сразу осознал суть вопроса, донесшегося с конных носилок.

– Где я?

– В получасе езды от Вены, – бросил Лис.

– Где мой муж? – пытаясь чуть приподняться на локте, настороженно спросила госпожа Дювиль де Сен-Венан.

– Мне прискорбно сообщать об этом, сударыня, – начал я. – Но, увы, он мертв. Он сражался, как подобает офицеру, и умер от раны.

Лицо красотки помрачнело, но ни одна слеза не блеснула в ее огромных глазах.

– Убит, – лишь повторила она, откидываясь на трясущееся ложе.

Пожалуй, кто иной мог бы обвинить ее в бесчувственности, но мне доводилось видеть, какой шок порой вызывают сообщения о гибели близких людей у глубоко страдающих и любящих родственников.

– Мадам, – стараясь говорить как можно мягче, начал я. – Примите наши глубочайшие соболезнования. Мы готовы оказать вам любую помощь, которая только будет в наших силах.

– Пакет. При нем был пакет, – точно вспомнив что-то очень важное, перебила меня Сюзон. – Вы нашли его?

– Мадам, мы вам шо, почта? – бесцеремонно, как это зачастую бывало, вмешался Лис. Однако на канале связи я услышал совершенно другое: – Капитан, женщина спрашивает о каких-то почтовых отправлениях. Ты что-нибудь подобное надыбал?

– Да, — честно признался я.

– А почему молчал?

– Времени не было, – вяло попытался парировать я.

– Куда же это, интересно, мы так спешили?

Его вопрос остался без ответа, поскольку был заглушён категорическим требованием безутешной вдовы:

– Вы должны немедленно повернуть назад!

Тон, которым были произнесены эти слова, не допускал возражений. Так, будто супруга лейтенанта де Сен-Венана в родном Париже только тем и занималась, что командовала графами и определяла направление действий старшим офицерам.

– Это невозможно, мадам, – со вздохом ответил я. – Одному из разбойников удалось скрыться. Наверняка он отправился за подмогой.

– Неужто вы трусы, бегущие от встречи с врагом? – набросилась на нас взбешенная госпожа Дювиль, кажется, напрочь забывшая и об убитом муже, и о том, при каких обстоятельствах вновь оказалась нашей спутницей.

– Сударыня, – стараясь подавить обиду, отрезал я. – Я обещал умирающему лейтенанту де Сен-Венану позаботиться о вас и, можете не сомневаться, сдержу это обещание. Более того, я не оставлю этого дела без должного возмездия и приложу все силы и влияние, чтобы виновные понесли заслуженную кару. Но извольте понять, я состою на государственной службе, и у меня есть дела поважнее, чем подставлять голову под шальные пули.

– Но извольте понять, мсье! – не унималась разгневанная француженка. – В этом пакете, – она запнулась на короткий миг, – в нем все состояние нашей семьи.

– Я уже имел честь заметить вам, мадам, – увещевающе продолжил я, – что дал слово вашему мужу и, стало быть, не оставлю вас без средств к существованию. Можете быть в этом уверены.

– Мне не нужны ваши подачки! Поворачивайте коней! – не сдерживая себя, уже кричала Сюзон.

– Об этом не может быть и речи, – отрезал я. – Скоро мы будем в Вене, там я лично обращусь к полицай-президенту. Не сомневайтесь, он вышлет сильный отряд. Тело вашего мужа и все вещи будут доставлены в столицу…

– Вы!… Вы!… – Очаровательная Сюзон ткнулась лицом в шубу и неподдельно, от души зарыдала.

– Капитан, — голос Лиса на канале мыслесвязи звучал удивленно, – я был благодарным, то есть буквально молчаливым зрителем. Теперь мысленно изображаю бурные аплодисменты и горю желанием уразуметь суть разыгравшегося перед моим взором шекспировского этюда. Короче, шо это было?

– До сути еще далеко, — честно сознался я. – Но есть ряд заметок. Я могу понять и даже объяснить отсутствие стенаний по поводу безвременной кончины мсье Дювиля. В конце концов, мало ли какие отношения могли быть в этой внешне благополучной семье. Я могу списать на шок то, что мадам оставила без внимания упоминание офицерского званиямужа и его настоящего имени. Однако пакет, который бывший лейтенант королевской гвардии ЛюдовикаXVI, умирая, просил доставить генералу Бонапартию, вряд ли может содержать акции или банковские заемные письма. Во всяком случае, такие бумаги не могут быть опасны для базилевса Франции Александра. А мсье де Сен-Венан говорил именно об этом. Так что я полон решимости исполнить последнюю волю умирающего и доставить пакет в собственные руки Наполеона.