Она крепко заснула, я последовала её примеру и тоже крепко проспала до утра.
На утро меня разбудил плач девочки. Она всё повторяла, что хочет к маме и братику.
— Где же ты живёшь?
— У мамы-ы, — хныкала она.
— Сможешь показать дорогу?
Девочка согласно кивнула, всё ещё продолжая всхлипывать.
— Хорошо, тогда сейчас же отправимся в путь, только поешь хоть немного, — посоветовала ей.
— Ладно. А как тебя зовут?
— Ветта, а тебя как?
— Мелисса — ответил ребёнок, с аппетитом жуя козий сыр с кусочком хлеба и запивая молоком.
Она действительно смогла показать мне дорогу к дому. Но, чем ближе к деревне и, видимо к её дому, мы подходили, тем она становилась веселее и бодрее. Я смотрела на неё, на её радостное смеющееся личико — от утренней печали не осталось и следа — и у самой становилось светлее на душе.
Вот наконец маленькая ручка привела меня к добротному красивому домику, из трубы которого вилась сизая струйка дыма.
Мы постучались в калитку, но никто не открыл.
— Странно, где же твои родители?
Не успела я это произнести, как в нас врезался мальчонка лет десяти. Он явно куда-то спешил, но, увидев нас, обомлел.
— Мелисса-а! Сестрёнка! — Он радостно обнял девочку, а затем обхватил и стал кружить вокруг себя.
— Да где же ты пропадала?! Родители всю деревню подняли на твои поиски!
— Это Ветта, она меня спасла от злого духа, — сказала девочка, когда брат опустил её на землю
— Спасибо Вам, подождите немного, сейчас я позову своих родителей, они всё утро прочёсывают окрестности в поисках сестрицы, — и он стремительно скрылся за поворотом.
Не прошло и двадцати минут как к нам подбежали родители девочки и ещё толпа местных жителей, помогавших в поисках.
Все принялись обнимать малышку, смеясь и плача одновременно.
— Сын нам рассказал, что Вы — спасительница нашей дочери, проходите скорее в дом и всё нам расскажите.
Я последовала за ними, а толпа крестьян потихоньку стала расходиться. Они оживлённо переговаривались между собой, но всё же всем нужно было возвращаться к своим делам, раз уж не стало больше надобности в их помощи.
Хозяином дома оказался местный кожевенник, с ним я ещё не была знакома.
Меня накормили вкусным обедом и постоянно расспрашивали подробности о случившемся. Я всё рассказывала, поглощая чечевичную похлёбку и закусывая копчёной грудинкой, а они всё спрашивали.
Мать тем временем всё продолжала обнимать дочку, не желая её отпускать от себя, да та и не сопротивлялась, а наоборот, удобно устроилась у неё на коленях и с любопытством прислушивалась к нашему разговору.
Когда наконец обед был съеден и расспросы понемногу утихли, я засобиралась домой.
— Дорогая Ветта, как мы можем Вам отплатить? Мы слышали от людей, что храмовники запретили к Вам ходить?
— Да, и это несмотря на то, что мы вместе должны защищать деревню, для этого меня сюда и направили.
— Это же несправедливо, — возмутился отец Мелиссы, его звали Кондрат, — Я обязательно поговорю с жителями. Хотя большинство, конечно, трусы и боятся храмовников, но я уверен, найдутся и те, кто поддержит Вас, уж я постараюсь.
— Не забывайте, Ветта, что Вы в любой момент можете обратиться к нам если понадобится.
Мы тепло распрощались, малышка на прощанье обняла меня за шею и поцеловала в щёку.
На душе потеплело. Ну, а я отправилась домой, размышляя о важности семьи в жизни каждого человека._______________Давненько не было проды, исправляемся с Викой и нагоняем упущенное, а пока заглядывайте к Алексе Григ в драконью историю.
6
Дни пролетали один за другим. Быт потихоньку налаживался. Сначала я привела в достаточно комфортное состояние домик, а затем и огородиком занялась в полной мере. У предыдущей хозяйки был хороший садик, да без умелых рук просто постепенно одичал или вовсе частично зачах. Но в у меня все пришло быстро в нужное состояние. Розмарин, чистотел, белена, лопух, пижма…У ручейка, под Ивой, мы с Якобом смогли смастерить подобие лавки. Кот, конечно, отдавал ценные указания, а я с гвоздиками в зубах, молотком и досочками в руках неумело мастерила. Но ведь главное, что получилось, а посиневший палец — мелочи, до свадьбы заживет! — А еще я был богат… — в миллионный раз хвалился котяра. Нет, ну что за человек? Я ему про то, что умение и труд из обезьяны сделали человека, а он мне о богатствах… Никогда мне не понять кордовской души. — Да, помню я, — отмахнулась от него. Нам пока так и не удалось обсудить ничего. Я все не решалась завести разговор. Интересно, что же стало с его невестой, той самой, которую наш ректор ему нашел. Возможно, сегодня, а может потом… — У меня были ласковые подруги, вкусные яства, мягкая удобна кровать… — А теперь ты сам закапываешь все свои дела под кустики, — не смогла удержаться от подколки, но кот только фыркнул и продолжил погружение в воспоминания об уюте и комфорте, которые теперь я не могу ему обеспечить. Ах, какая плохая ведьма! — Много ты смыслишь в жизни ли? Уж я-то поболе тебя знаю. Жизнь хорошую прожил, не то, что некоторые черновые ведьмы. Обидно. "Черновыми" многие аристократичные девочки называли тех ведьмочек, что вышли из крестьян. А мне вот не стыдно за свою семью. Скорее за глупого и болтливого корда, который дальше черной морды своей ничего и не видит. — А вот знаешь, возможно, это не плохо, что тебя обратили за поганый характер в кота. Только ты пойми, пока не исправишься и гордыню не усмиришь, не видать тебе человеческого облика как ушей своих. Якоб снова фыркнул и спрыгнул с мягкой подушечке на лавке. Подошел к ручейку и тронул лапкой водицу. — Не знаю как ты, а я вполне могу рассмотреть свои уши. Симпатичные, кстати. О, этот котяра не исправим. Как же надо было разозлить великую Ехидну, чтобы она подсунула мне этого оболтуса? Хотя, вероятно, тут Странник постарался. Ему ж я жаловалась, что нет ни мужика, ни кота. А тут сразу спецпредложение: два в одном. Пока Якоб молчал, производил вполне хорошее впечатление…А вот это