свою причастность к его смерти! — Да постойте же…Взгляд переместился к избе. На пороге застыл мой милый котик — их любимый корд. Ну вот скажу я им, что жив, просто проклят — поверят? Нет. Особенно с тех пор как пушистый только мяукать и может. Сама загнала себя в ловушку. В укоризненном взгляде кота читалось много, особенно "Ну я же тебе говорил… Ты бедовая ведьма, не верила, а меня любили все!".Стрессовые ситуации заставляют мозг иначе работать, снять проклятие здесь и сейчас просто не возможно, поэтому оставалось только убедить мужиков отпустить меня с миром… Ну или немного помагичить…Мой конвоир бросил меня на солому и достал веревку. Пока он вязал сложные узлы, я вспоминала простые заклинания и тихонько начала нашептывать, шевеля одними губами. Взгляд мужчины остекленел и он замер. Что ж, для начала хорошая отсрочка, а там дальше придумаем. Бечевка крепко была связана на запястьях и я начала метаться в поисках чего-то чем можно разрезать веревки. В углу стоял инвентарь для огородика — то, что сейчас нужно. Бросившись к лопате, я начала прокладывать путь к спасению, в попытке перетереть путы. С улицы доносились крики и стоны. Неужели подмога прибыла? А может Странник снова в гости зашел и решил не оставлять ведьму в беде? Вдруг все стихло, а веревка, натирающая нежную кожу лопнула и я бросилась к выходу. Заклинание заморозки уже готово было сорваться с губ…Картина называлась "поле битвы", а пара крепких мужиков лежали без сознания. Их лица, руки и все прочие части тела были окровавлены и исцарапаны… Так мог постараться только Якоб… — Кис-кис-кис, — позвала я героя, но никто не отозвался и я приступила к поискам. Ни в домике ни на улице кота не было видно. Слезы отчаяния жгли глаза, а всхлипы сами вырывались из груди. — Якоооб! — М-м-м…Я обернулась. В темноте и не заметила, что под кустом сирени лежал мой милый защитник. Взяв на руку черную тушку, я начала его наглаживать и шептать какой он герой. Слезы текли не прекращая. В состоянии стазиса бунтовщики еще некоторое время не доставят хлопот, а у меня дела теперь поважнее есть. Я занесла Якоба в дом и бросилась к зельям. Как на зло ничего путного не находилось. Все эти мази да бутылочки от натоптышей все равно что мёртвому припарка — бесполезно. Тело пушистика начало спазмировать. Взяв его на руки, выходом было только провести эти последние минуты рядом с ним. — Ты мой герой… Ты спас меня, — всхлипывала, покачивая на руках, — Вот такой вот ты великий, добрый и сильный корд Панчинар! Ты даже представить себе не можешь как я люблю тебя. Кот затих, а я прижала его только сильнее, уткнувшись носом в пушистую шерстку и зарыдала.
ЭПИЛОГ
Меня окутало тепло. Жар словно шел изнутри и я открыла глаза в непонимании происходящего. Мертвое тело Якоба излучало слабое свечение, которое увеличивалось с каждой секундой. Я положила его на землю и отползла. Слезы, почти высохли, уступая место любопытству. Сердце замерло. Пульс не унимался ни на секунду. Свечение все больше распространялось, охватив все тело кота и расплываясь в неопределенную форму становилось ярче. Каждой клеточкой тела я ощущала жар, исходящий от того места, где оставила Якоба. Время словно застыло. Все мое внимание было приковано к герою, что спас мне жизнь. Он так и не узнает, каким хорошим может быть…Свечение погасло. Дымка развеялась. На земле лежал уже не кот, а мужчина. Когда-то читала, что проклятый обретает форму человека после смерти своей или проклянувшего. Вот только та ведьма давно умерла, а проклятие так и не пало…Я бросилась к бездыханному тело, утыкаясь носом в грудь и зарыдала с новой силой. Чувство безысходности и одиночества давило со всех сторон, не оставляя никакой надежды. — Отпусти, задушишь… — вдруг раздалось под ухом и я отпрянула от неожиданности. — Якоб! Ты жив! — радости не было предела. — Пока жив. С таким успехом скоро умру от удушья. Пусти. Да уж, даже воскрешение не исправило его характера. А ведь говорят же, горбатого могила исправит, но видимо не этого. — Я так рада! — продолжала умываться слезами и не верить глазам. — А я-то как рад. Ведьма, ты меня в могилу сведешь своими приключениями на ровном месте. Ну неужели мы не можем просто и спокойно жить, травками приторговывать, божьих коровок дрессировать? Вариант хороший, но где мы, а где коровки. Я помогла Якобу встать и повела в дом. Сильно смущала его нагота, да вот только время ли стесняться, когда пройдено столько всего за такой короткий промежуток времени. Убедившись, что в ближайшие часы никто из нападающих не придет в себя, я уложила мужчину в постель и поспешила прикрыть стратегические места простынёю, от греха подальше. — Слушай, а помнишь, мы когда повстречались, ты в человека с хвостом обращался. Это как? — Каждый раз на грани я мог принять свой истинный лик, но только до тех пор, пока регенерация не брала свое дело. Лёрна знала свое дело хорошо. Проклясть так, что только смерть — спасение. Но ты как то смогла… Ты знаешь, уже понимая, что покидаю тело, мне показалось, что я услышал кое-что… Что ты любишь меня…Вот еще признаваться ему! — Тебе показалось! — уверенно заявила, шмыгая носом. — Нет, я просто уверен, что ты так и сказала! Ну вот мало ли, что глупая ведьма может ляпнуть не подумав! — Тебе показалось, — настойчиво повторила, отступая и пытаясь смущенно привести себя в порядок. Якоб замолчал задумавшись, что дало мне немного времени на собственные мысли. Девушка никогда и ни за что не должна сознаваться в своих чувствах — мужчина не постесняется воспользоваться этим преимуществом. Если внешне мужчина и производил впечатление полностью здорового человека, это вовсе не значило, что так и есть на самом деле. Я росилась за приготовление целебной настойки, чтобы побыстрее все силы моего героя восстановились и он мог спокойно вернуться к себе…Эта мысль больно кольнула в самое сердце. Но мои чувства если неоспоримы, то его под большим вопросом. Я полюбила его за вредный ершистый характер, чувство юмора, обаяние и героизм, когда он был еще котом, ну а в корда Якоба Панчинара я была влюблена еще обучаясь в академии. Но кто я для него? Назойливая ведьма? Вредина, что заставила его мяукать? Нет уж, лучше промолчать. Я на столько увлеклась своими размышлениями, что не заметила как сзади подкрался Якоб. — Ты знаешь, — его руки легли мне на плечи, —