– Эй, парни, что происходит? – спросил он с напором. – Привет, я Ноа, – обратился он к Джеку. – Ноа Гласс.
В руках у него была огромная миска, из нее вываливался салат. Листья латука падали на пол. Ноа устроился на дальнем конце стола, между ним и собеседниками осталось еще несколько стульев.
– Ну что, фигачить умеешь? – обратился Ноа к Джеку, словно Эва в комнате не было.
Джек, слегка смущенный, посмотрел на Эва. Тот сидел с выпученными глазами.
– Да, я писал код для системы распределения заказов по велокурьерам, – ответил Джек.
– Клево, клево, – произнес Ноа, покачивая головой. – Ну, мы тут тоже делаем что-то вроде системы распределения, – продолжил он, заглатывая огромную порцию из миски, так что листья салата вылезали изо рта, словно звериные клыки. – Делаем звуки, подкасты и всё такое, – еще одна пауза, пока мозг составляет следующие слова, – и затем эти подкасты распределяются по юзерам!
Пока Ноа болтал, Эв тихо мучился. Отношения между ними становились всё более и более натянутыми. Было неясно, кто именно принимает решения, и Эв, предпочитавший отшельничество, периодически оказывался в тени Ноа, который всегда стремился быть самым громким человеком в комнате. Разумеется, Джек всего этого пока не знал.
Когда собеседование закончилось, Джека познакомили с Рэблом, и тот задал ему несколько стандартных вопросов о навыках программирования, хотя на самом деле стремился выяснить его политические предпочтения.
Пока Ноа с Эвом сражались за право принять решение, Рэбл лично привел в Odeo бо́льшую часть разработчиков, своих друзей, в основном тех, у кого были такие же установки «да-пошли-они-все», как и у него самого. Один из его приятелей, 27-летний канадец Блэйн Кук, тощий, с длинными светлыми волосами, появился в компании, чтобы помочь с серверной частью кода. Еще один бывший «хактивист», когда-то участвовавший в антиправительственных акциях, работал удаленно над серверами, на которых предполагалось хранить все подкасты Odeo.
Отдельные друзья Рэбла оказались настолько нелюдимыми, что не могли работать даже на Odeo. Когда он позвонил одному из таких, Мокси Марлинспайку, долговязому специалисту по безопасности с длинными, толстыми, немытыми дредами, тот откровенно и резко отказался: «Я не работаю на ваши гребаные доткомы [7]».
Имея выбор между независимым программистом и лояльным трудягой, Рэбл всегда предпочитал первого. Как-то на работу в Odeo пришел устраиваться человек, имевший опыт работы в крупной корпорации. Эв был настроен взять его, но Рэбла и Ноа охватывал ужас при мысли, что тот начнет устраивать «совещания».
– Я не хочу, чтобы меня заставляли ходить на совещания, – стенал Ноа.
Так что Джек со своими татуировками, кольцом в носу и спокойным рассказом о том, как в Сент-Луисе часами просиживал на программистских форумах, подходил как нельзя лучше. У Джека были и анархистские корни. Одна из его татушек (на правой ноге) была выполнена в виде оранжево-черной звезды – символ принадлежности к одной из анархистских группировок. Он был хорошо известен в Сети за свое презрительное отношение к войне и корпорациям, писал об этом статьи и размещал на личном сайте по адресу gu.st, а также толкал длинные тирады об опасностях капитализма, ненависти к банковским организациям и американской зависимости от нефти. Он также был завсегдатаем феминистских интернет-форумов.
Джек вышел из здания. Проигрывая в голове ход собеседования, он понимал: его взяли на работу. Да, встреча с Эвом в кофейне – определенно знак свыше.
Джек обладал необъяснимой способностью увязывать в единое целое события и действия, не имевшие между собой, казалось бы, ничего общего. Блестящее тому подтверждение – еще одна его татуировка: бо́льшую часть левого предплечья занимало вытянутое чернильное пятно в форме буквы «S». Истинный ее смысл открывался тому, кто мог прочитать надпись: «0daemon!?» Символическое значение ее безгранично. Слово «daemon»[8] отсылает к компьютерной программе, живущей в глубине машины. В трактовке Джека, daemon – это как будто он сам, человек, живущий за кулисами жизни и не влияющий ни на что. Хотя жить ему интересно, что выражает восклицательный знак. И любопытно – вопросительный. А истолкование того, что надпись перевернута, – прерогатива читающего, пусть понимает в меру своей фантазии.
С определенного момента он эту татуировку прикрывал. Карьерный путь Джека был весьма разнообразен. В какой-то момент он даже работал массажистом. Когда пациенты лежали полуголыми на массажном столе и видели его руку, то в слове «daemon» им слишком часто виделся дьявол, и они пугались массажиста-сатаниста. Стоит ли говорить, что на второй сеанс массажа многие уже не приходили.
Джек почти везде работал фрилансером и в культуру Odeo вписался практически сразу и без проблем. Он мыслил как настоящий хакер – никакого образования и любовь к программированию. Но трудовая этика у него была на высоте, и поставленные задачи он выполнял быстро и точно.
Программированию он учился в юности, под руководством отца Тима, на профессиональных проектах. В детстве Джек не столько просил пистолетики или машинки, сколько подолгу заглядывался на купоны магазинов RadioShack, вырезая и расклеивая по комнате изображения калькулятора, который мечтал получить на Рождество. В какой-то момент он приобрел собственный небольшой опыт компьютерного взломщика, когда получил работу в Нью-Йорке и показал, насколько уязвим сайт компании. Для Джека программирование сайта Odeo оказалось чем-то вроде ремонта газонокосилки для механика, специализирующегося на машинах класса «люкс».
Однако в работе он оставался методичен. Наушники на голове, на столе развернутая книга по программированию, и на монитор потоком выливаются строки программного кода. Вскоре он начал выигрывать премию «Разгребатель конюшен» – ее Эв учредил для самого продуктивного сотрудника недели. По пятницам по всему офису передавали шляпу, в нее каждый кидал бумажку с именем самого полезного, на его взгляд, работника на прошедшей неделе. Эв и Ноа подсчитывали голоса, объявлялся победитель.
– И обладателем премии «Разгребатель конюшен» становится… – тут Эв обычно делал драматическую паузу, – Джек! – Все аплодировали, Джек улыбался, его распирало от гордости. Иногда премия выдавалась деньгами, иногда какими-то гаджетами.
Сам по себе Джек нравился большинству сотрудников, не стеснявшихся, впрочем, заявлять, что его идеи иногда несколько странноваты. Он любил все необычное. Однажды пришел на работу в белой футболке, на которой огромными темными цифрами был вышит номер его мобильника. Коллегам он объяснил, что это такой эксперимент. Он планировал прогуляться по улицам Сан-Франциско в роли ходячей рекламы и посмотреть, сколько человек ему позвонит. Большинство прохожих проигнорировали ходячий телефонный номер, но некоторые все же отважились на звонок:
– Алло, – начал один.
– Слушаю, – без выражения ответил Джек.
– Кто это?
– Это Джек. А ты кто?
Вскоре разговор превратился в обмен добродушными подколками, которые обычно берегутся на случай, если вы столкнулись на улице с бывшим партнером. Стоит ли добавлять, что звонки вскоре прекратились.
Подобный странный эксперимент Джек провел и незадолго до своего появления в Odeo. В 2002 году, когда ему было 20 с небольшим, он буквально влюбился в eBay. В то время он плотно сидел на мели, продавать было нечего, поэтому он предложил лот – чтение вслух по телефону знаменитой детской книги «Goodnight Moon» («Спокойной ночи, Луна») [9] – тому, кто больше всех заплатит. Каким-то образом заинтересовались сразу четверо, один из них выиграл и заплатил за чтение Джека сотню долларов.
Склонность к чудачествам не помешала ему подружиться с несколькими коллегами. Вечерами он чаще всего общался с Ноа, Реем и другими программистами. Они отправлялись по городу на велосипедах, иногда где-нибудь ужинали, забредали в клубы, на концерты и в кальянные или просто бессистемно слонялись по винным барам, заведениям, где наливают саке, или художественным галереям. Почти каждое утро они встречали с похмелья.